За эфиром: Общество
Вчера я получила мейл от сэра Пола Маккартни. Да, вот так запросто: открываешь почту, а там письмо от кумира юности.
В своей еженедельной рубрике «Жизнь как в кино» мы предлагаем вниманию читателей созданные нашим художником плакаты на злободневные общественно-политические темы минувшей недели.
Есть такие дни, которые не почти ничего не значат, а лишь напоминают о ходе времени: Новогодняя ночь, день рождения, Янова ночь, а также тот единственный день в году, когда Имант Парадниекс в очередной раз выражает мнение о женских половых органах и вживается в роль специалиста по абортам.
Нет-нет, не надо страшиться: данная публикация вовсе не о нашумевшем (и замечательном, кстати!) фильме Андрея Звягинцева «Левиафан». Просто об этом ветхозаветном чудище мне постоянно на протяжении уже несколько месяцев напоминает наше родное латвийское чиновничество, с которым по воле судьбы пришлось сталкиваться.
Как-то прогуливаясь с приятелем — журналистом Би-Би-Си — по многоликому и мультикультурному Лондону я услышал от него пессимистическое заявление: «Свою Европу мы потеряли окончательно и бесповоротно». Мимо как раз проходила группа индийцев, скорее всего сикхов, в дастарах и бородах. Я с трудом удержался, чтобы не задать ему наивный детский вопрос: «Ребята, а кто первый начал?».
Уже много лет политики самого разного ранга твердят, словно мантру: уровень террористической угрозы в Латвии очень низок; мы не представляем «для них» интереса; да и вообще тут такого «просто не может быть». Их слова — да богу в уши. Допустим, угрозы нет. Но страх — есть. Получается, террористы своего добились, пальцем не пошевелив.
«Большое видится на расстоянии», — сказал поэт. Вопрос, как. Не всегда удаление от события во времени или в пространстве даёт нам правильную оптику. Ведь мы вольно или невольно ставим прошлое в контекст своего настоящего, и в зависимости от того, насколько удовлетворены сегодня, идеализируем или игнорируем то, что произошло вчера.
Несколько лет назад я побывал в гостях у Марины Хофф. Красивый добротный жилой дом в центре Стокгольма, просторная, хорошо обставленная в классическом стиле квартира, картины из разряда музейных ценностей. И очаровательная, радушная хозяйка. За чаем и откровенной беседой деловой визит почти сразу превратился в дружеский.
В исконно русском понимании меценат — это человек, отдающий деньги на, говоря современным языком, «проекты», и не требующий за то никакой отдачи. Другое дело — спонсор, который, отдавая средства, все же желает кое-что получить взамен (обычно это как раз подразумевает широкое паблисити). Есть ли в Латвии меценаты и спонсоры? Смело отвечаем: есть.
Многие латвийцы ждут акций протеста в центре Москвы с надеждой, что в соседней стране пройдет демократизация. Но и нам, и Западу приходится разочаровываться снова и снова. Вероятно, это будет продолжаться еще долго.
У моих родителей в доме живет большой лабрадор. Собака в принципе спокойная, но в новогоднюю ночь в нее как будто бес вселяется. Пес начинает бегать по дому, сносит стулья, столы и даже кресла, благо габариты позволяют. Большинство животных — 80 процентов — боятся фейерверков, как огня.
Не знаю, как у вас, а у меня — ещё или уже — праздничное настроение. И какое облегчение, что не надо думать о том, где встречать Новый год. Мы в семье этот вопрос давно решили и пятый год подряд выбираем латвийскую глубинку. Мы уезжаем в гости. Родни на селе Бог не дал. Но для таких, как мы, существуют гостевые дома.
Накануне четвертого воскресенья Адвента вяло плыли мы с детьми по центру Брюсселя в потоке праздно шоппингующих в поисках: а) латвийского стенда на главной рождественской ярмарке с обещанными чесночными сухариками и пипаркуками и б) подарков для друзей в Латвии, с которыми дети должны совсем скоро встретиться — слава богу, Ryanair снова летает в Ригу. Рижскую елку нашли, подарки нашли, стенд — нет.
Время перед Рождеством — пора благотворительных марафонов и акций. И каждый год их становится больше, их темы — разнообразнее, а воплощение — ярче и интереснее. Поделившись с теми, кому нужна твоя помощь, испытываешь особое чувство. На прошлой неделе был хороший повод сказать «спасибо» людям, которые, собственно, и направляют распыленную в обществе доброту на конкретные дела.
Бельгия — страна во многом сюрреалистичная. Недаром здесь занимались искусством Магритт, Дельво, Энсор и т.д. Пожалуй, иной страна, находящаяся на границе латинского и германского миров, католического юга Европы и ее протестантского севера — и быть не может. А уж если еще посреди всего этого воткнуть штаб-квартиру ЕС с его 24 официальными языками и открыть (допустим, при ней) школу, ощущение сюрреалистической драмы возрастает на порядок.
В списке важных дат, созданным ООН для того, чтобы напоминать нам о тех или иных глобальных проблемах и подверженных особому риску различных социальных группах, есть Международный день мигранта. Он отмечается 18 декабря. Что ж, повод задуматься и поискать ответ на главный вопрос, которым задаются сегодня многие и в сытых, и в голодных странах: мигранты — это проблема?
На минувшей неделе — второй неделе моей работы на Латвийском Радио-4 — произошло событие, наглядно иллюстрирующее силу влияния СМИ на общество. Такие события случаются, хотя и не так часто, как хотелось бы журналистам. Человек, бывший гостем нашего эфира во вторник, в пятницу ушёл в отставку. И наше интервью стало одним из последних выступлений Мариса Таубе на посту директора Национальной службы здравоохранения (НСЗ).
Мы все — за правовое и демократическое государство, за мир и благополучие, за зажиточные семьи и образованных детей. Мы — за честных и ответственных политиков, за эффективное и профессиональное госуправление, за чистую природу, отремонтированные дороги и растущую экономику. Мы — за сплоченное общество, за соблюдение своих прав и прав близких, за возможность создавать в Латвии лучшие условия жизни. За все те хорошие вещи, которые каждый себе представляет в идеальном государстве.
Иногда в социальных сетях, да и в реальности, мы можем слышать: «Да что за страна? Пора валить!» Так вот, в канун праздника независимости несколько слов о патриотизме (истинном, а не квасном). И о том, как выдающийся композитор Петерис Васкс под праздник познакомил меня со значением латышского слова šķīdonis.
Еду в трамвае на работу. Рядом со мной сидит подросток в наушниках. Играет Depeche Mode. Я отчетливо слышу каждое слово в песне. Прихожу на работу. Та же картина — десяток коллег за компьютерами, все в наушниках. И так – целый день. Интервью, монтаж... Наши уши буквально срослись с этими устройствами. А это, по словам медиков, может лет через 20 обернуться для нас полной глухотой.
Самое важное
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.