За эфиром: Общество
Анна (имя изменено, но редакции оно известно) привилась двумя препаратами — «Спутником» в России и Pfizer в Латвии, по две дозы каждым. Анна гражданка РФ, в Латвии у нее вид на жительство. Весной, когда казалось, что вакцины в Латвии не будет никогда, она привилась в России. Осенью, когда стало понятно, что ее российская справка о прививке не будет признана в ЕС, она вакцинировалась и в Латвии. Rus.LSM.lv записал ее рассказ.
Чудеса продолжаются. Официальная российская статистика радостно сообщает о сокращении числа подхвативших коронавирус, причем день ото дня. В то же самое время число смертельных случаев не уменьшается, напротив — растет. И тоже день ото дня. Объяснять такую странную закономерность чиновники от медицины не торопятся.
По Латгалии страшно ехать осенним вечером. Точнее, по маленьким латгальским городкам страшно ехать осенним вечером. Почему — понимаешь не сразу. Только на третьем городке. Очень мало света в домах. Три-четыре жёлтых окна на всю улицу. Да вывеска сетевого магазина. Да пара фонарей возле чего-то, похожего на самоуправление. Проезжаешь мимо одноэтажных домиков и приглядываешься — может, телевизор просто смотрят? Чаще просто темно. Спят? Уехали? Умерли?
Давным давно, уже более полувека назад, у него было почти все, что нужно советскому человеку. Вполне престижная по тем временам работа. Высокая для молодого научного сотрудника должность — заведующий отделом в межфакультетской лаборатории Московского университета. В перспективе просматривалась докторская диссертация, возможность со временем, возглавить кафедру, а там, чем черт не шутит, целый институт, стать членкором, потом академиком.
Я крепко сплю. Именно поэтому я не услышал рёва самолёта, которой в ночь с понедельника на вторник разбудил жителей расположенными рядом с рижским аэропортом микрорайонов. А вот очень многие жители этих микрорайонов проснулись. Примерно в половину третьего ночи. Всё утро они писали в группах в соцсетях вопросы — а что это было?
Незадолго до пандемии ко мне зашел в гости одноклассник. Помню, как некогда мы, семнадцатилетние, много спорили. В том числе и об академике Сахарове. Например, в январе 1990 года одноклассник, увидев на моей стене портрет Андрея Дмитриевича, за месяц до этого ушедшего из жизни, категорически сказал: «Спорим, что этот портрет ты через пару месяцев снимаешь?» И вот теперь, зайдя в гости и увидев тот портрет, миролюбиво улыбнулся и изрек: «Все-таки действительно есть вечные ценности...»
Это был последний рейс из Израиля. «Осторожно, страна закрывается». Я успела вылететь, и в Латвии на следующий день объявили первый «локдаун». Прошел год. Сейчас Израиль впереди планеты всей по вакцинированию. Только это не соревнование. Там сестра, там — мама. Год не виделись. И, похоже, еще не скоро.
На подступах к школе было неспокойно. «Ты не слышал? Школы закрывают! На месяц! По всей стране!», — кричала в телефон женщина, стоявшая на крыльце. Рядом стояла еще одна. Тоже с телефоном. О чем она говорила, я не слышал. Но и без того было ясно — по лицу, мимике, движениям. С момента принятия правительством решения о закрытии учебных заведений прошло чуть более часа.
Хирурги-онкологи Рижской Восточной клинической университетской больницы отказываются переезжать в новый операционный блок стационара Гайльэзерс. Они продолжают оперировать по 40 человек в день в неприемлемых условиях и требуют отремонтировать операционное отделение Онкологического центра, но их вынуждают перебраться в соседний стационар вместе с пациентами, сообщает LTV7.