В ноябре отмечается один важный день — Международный день логопеда. До тех пор, пока человек не столкнется с чем-то вроде инсульта или черепно-мозговой травмы, например, логопед у большинства ассоциируется с детьми, которые не выговаривают звук «р».
Ārpus ētera
Иногда я задумываюсь, где я могла бы жить еще, кроме Латвии. И каждый раз признаю — нигде.
Когда речь заходит о толерантности, мы в первую очередь думаем о воспитании этого качества у детей. Если речь идет о воспитании, как о процессе обучения, развития личности, формировании мировоззрения, это и правильно. А при чем тут бабушки?
В своих ежедневных стенаниях о том, как все плохо, люди даже не представляют себе, как на самом деле все может быть плохо. И сколько сил может понадобиться человеку, чтобы не только немного улучшить, а даже просто принять свое новое состояние.
В социальном уходе для оценки способностей и навыков человека, нуждающегося в посторонней помощи, используется шкала от 0 до 4. Наибольшее число пунктов означает, что человек полностью независим, при нулевом показателе — полностью зависим.
Очень много горя сейчас в мире, очень много ненависти накопилось. Люди убивают людей, сотнями, тысячами, и конца этому не видно. К счастью, но на нашей выжившей из ума планете рядом как-то уживается и любовь.
В пансионатах сейчас — «строгие рекомендации» для обитателей и персонала относительно прививки против Covid-19. Однако требования обязательной вакцинации уже нет. Увольнений для непривитых тоже не предвидится, возможно, даже и не «пока».
В понедельник подул сильный ветер, символично сметая радость одних и разочарования других от прошедших в субботу парламентских выборов. Удивительно, насколько показательным и отражающим это время оказался выбор избирателей.
Ощущение такое, что мы смотрим на разворачивающиеся события из первого ряда в кинотеатре. И неудобно, и страшно, и ты лучше знаешь, как было надо.
Все, наверное, недавно получили на почту рекомендации от энергетической компании, как экономить потребление электроэнергии. Советуют изменить свои привычки в быту, что благотворно отразится и на счетах.
Я езжу на работу на машине примерно в одно и то же время, а потому выходит так, что я почти постоянно увязываюсь в хвост автобусу, с заднего окна которого за моей манерой вождения внимательно наблюдают наклеенные потенциальные депутаты.
Мы — не металлообработка, не машиностроение и даже не серверный узел. И не входим в 250 энергоемких предприятий обрабатывающей промышленности. Мы маленький центр социального ухода, пансионат. Но мы моем бабушек, и мы энергоемкие.
Я уже несколько лет работаю в сфере социального ухода, но до сих пор сталкиваюсь с вечным стереотипом – больной деменцией человек – это что-то постыдное, которое надо прятать от людей. Почти каждый день я об этом слышу. И мне кажется, это тоже уже какое-то безумие.
Последние несколько месяцев я поражаюсь продуктивности наших политиков. Умеют же работать, когда хотят, молниеносно, дружно, с огоньком. Ничего удивительного: когда что-то по-настоящему интересно, то и идёт как по маслу.
Несколько раз в месяц мне приходится вызывать «неотложку». С некоторыми бригадами мы уже знакомы, встречались по нескольку раз, и даже знаем друг друга по именам.
На днях разговаривала с одним человеком, пребывающим, мягко говоря, в очень дурном расположении духа. Да что там — в черной тоске. Человек умный, знает несколько языков, однако судьба, диабет и образ жизни привел его к инвалидному креслу, ноги ампутированы. Дважды побывал в гипогликемической коме.
Ровно три года назад я поступила в медицинский колледж им. П. Страдыня Латвийского университета на специальность «социальная реабилитация». На тот момент я просто ухаживала за пожилыми людьми в пансионате и, если честно, очень приблизительно представляла себе, что это такое.
Наверняка все заметили, что ковид уже несколько месяцев, как отошел на задний план. Конечно, этому способствовал спад заболеваемости к весне, но особенно — изменение информационной повестки.
У каждого из нас свое детство, свои воспоминания, свои запахи и звуки. Проходят годы, десятилетия, стираются воспоминания, а запахи остаются на всю жизнь.
Я часто слышу — не дай Бог мне оказаться в беспомощном состоянии, лучше заснуть и не проснуться. Или вот это: «Вот, нарядили старичков к празднику, устроили показуху, а лица-то у них грустные». Я часто слышу — какая радость в старости, это же просто существование, когда ты способен только смотреть телевизор.
На днях без особого удивления прочитала опрос одного банка, согласно которому более половины респондентов хотели бы выйди на пенсию после 50 лет. Около 12 % согласны уйти на заслуженный отдых уже даже после 40.
Поскольку синоптики объявили в Латвии оранжевое предупреждение, мне кажется очень важным напомнить всем о том, что самое важное в эти дни — это вода.
Президент Эгил Левитс в годовщину оккупации Латвии сообщил нелатышской части общества: «Вы наши, только когда вы интегрировались». И посоветовал русскоязычным стать «нормальными членами общества». Так и сказал: Nāciet mūsu sabiedrībā un esiet normāli sabiedrības locekļi, tāpat kā visi pārējie. В этой фразе прекрасно все.
В компаниях друзей сразу предупреждают — «пожалуйста, только не о войне». Все, вроде, согласны, а через минуту разговор уже идет о ценах на бензин, отопление, продукты, пересечении границ, пенсиях… Как будто это — не о войне.
В связи с войной политики снова пытаются выбить пыль из вечного вопроса — как бы сделать так, чтобы до русскоязычного потребителя СМИ доходила только правильная и нужная информация. В итоге договорились до того, чтобы даром раздавать контент общественных СМИ — коммерческим СМИ на русском. Что можно сказать — дешево и сердито.
Стоит уйти в отпуск, обязательно начитаешься лишнего. Например, новых высказываний Яниса Иесалниекса, депутата действующего, XIII-го, Сейма, который сначала поделил общество на «латышей» и «оккупантов», а затем, наверное, испугавшись СГБ, извинился и некоторых обратно сплотил.
Шествия, митинги, прочие выражения гражданской позиции — это, конечно, хорошо, потому что демократично. Люди, объединенные одними идеями, прошли через центр города, потом провели концерт. Через неделю другие люди планируют собраться и пойдут в обратную сторону. Тоже все об этом напишут, и каждый извлечет свою пользу. Осенью у нас выборы. Пишу без иронии.
Минувшая неделя в Латвии у меня ассоциируется с тем, кто подкрадывался незаметно, а потом долбанул так, что мало не показалось. Никому. Я знаю, о чем вы подумали. Но если говорить на близком мне языке, то латвийское общество перенесло инсульт.
Среди майских праздников, традиционно поляризующих общество, есть одна очень мирная гавань — во второе воскресенье месяца отмечают свой «профессиональный праздник» наши мамы. Вне зависимости от национальности, политической принадлежности, возраста, цвета глаз и волос, мама есть мама.
Больше двух месяцев уже прошло с момента появления украинских семей в Латвии. Мы стали привыкать друг к другу. Прошла острота первого момента, и в нашем обществе появились новые — неприятные — тенденции.
На прошлой неделе меня, как носителя русского языка, пригласили участвовать в двух митингах — в защиту русских школ и «Русский голос против войны». Ни на один из них я не пошла и теперь уверена, что правильно сделала. Убедилась в этом уже постфактум, читая новости об этих митингах, просматривая видео, посты в Facebook и комментарии к ним.
В марте-апреле, зависит от погоды, я врываюсь в сад и, как ненормальная, начинаю рыться в земле. Вырывать сорняки, чистить участок от старника, налетевшего зимнего мусора, прибираться… Я готова часами перерывать, ворошить оттаявшую, как будто вздохнувшую заново землю, разговаривать с деревьями и кустами, ругаться с крапивой и прорезающейся снытью.
Самое важное
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.