Война за независимость заканчивается, 11 августа 1920 года Латвия и Советская Россия заключают мирный договор. Страна начинает понемногу переходить на мирные рельсы, но военное положение сохраняется, и в феврале 1921 года Совет министров постановляет:
«I. Въ Риге, Либавѣ и Двинскѣ продлить военное положеніе на 6 мѣсяцевъ, считая съ 15 февраля 1921 г., согласно правиламъ о военномъ положеніи отъ 11 февраля 1919 г. (Собраніе законовъ и распоряженій № 3, 1919 г.)
II. Во всей Латвіи, за исключеніемъ упомянутыхъ въ п. I городовъ, ввести положеніе усиленной охраны на 6 мѣсяцевъ», — сообщает рижская газета «Сегодня» 10 февраля 1921 года.
«Военное положение было продлено потому, что еще далеко не все границы были проведены. С Литвой границ еще не было, с эстонцами из-за Валки-Валги и других приграничных территорий чуть воевать не начали», — напомнил об актуальной сто лет назад ситуации военный историк Юрис Ракис.
Забастовки по всей стране, в том числе и в Лиепае, следуют одна за другой.
«Вчера началась забастовка рабочихъ Либавской электрической станціи и трамвайныхъ служащихъ. Рабочіе требуютъ повышенiя заработной платы на 100 проц., однако, администрація согласна лишь на повышеніе платы на 26-30 проц., указывая на значительный дефицитъ предпрiятiй. Рабочіе не согласны на уступки», — пишет «Сегодня» в середине апреля.
В это же время бастовали и лиепайские портовики. Через две недели газета сообщает о начале забастовки железнодорожников по всей Латвии. Эта стачка завершится лишь в июле 1920-го. Еще два дня спустя в Лиепае снова начинают бастовать рабочие электростанции и трамвайные служащие. В марте 1921-го газета Latwijas wehstnesis пишет, что в Лиепае объявили забастовку рабочие тряпичной фабрики. Они требуют поднять оплату дневного труда с 20 до 35 рублей, владельцы фабрики соглашаются на повышение до 30-ти.
Это — лишь очень малая часть забастовок тех времен. А как иначе? Ведь инфляция, цены растут. Газета профсоюза рабочих-печатников Latvijas Grāmatrūpnieks постоянно публикует сравнительные таблицы роста цен и обосновывает необходимость повышения заработной платы рабочим.
«В Лиепае тяжело. разруха. Кароста разгромлена, ведь в начале Первой мировой войны российская армия покинула Порт Александра III, военная база опустела, приходится выставлять охрану, чтобы не было грабежей. Народ живет очень голодно — германская оккупационная армия четыре года грабила город.
Многие предприятия не работают, порт пуст, корабли не заходят. Забастовок в ранних 1920-х очень много.
И они отличаются от тех, что были в 1905-м, когда рабочие могли стихийно мастера в тачке прокатить, а потом в грязи вывалять, и это становилось началом стачки. Сейчас демократия, профсоюз подает заявку на забастовку в городскую думу. Но у нас интересно то, что город еще со времен той революции обрел славу «Красной Лиепаи». В это время в думе у власти социал-демократы, мэр города — Ансис Бушевиц. Разумеется, соцдемовская дума эти забастовки разрешает», — живописует положение дел столетней давности в Лиепае Юрис Ракис. И добавляет: многие заводы даже при всем желании не могут возобновить производство, ведь нужно сырье, а оно привозное и его просто нет. Как, к примеру, пробочный завод или маслоэкстракционный, куда до войны поставляли кокосы и т.п..
Электростанция в Либаве была построена в конце XIX века специально для запуска трамвая. И, судя по газетам 1920-х, именно рабочие электростанции и трамвайщики бастуют чаще других. Юрис Ракис замечает, что трамвайщиков можно понять: послевоенное население города равно едва половине довоенного. Кого перевозить?! Эти «трамвайно-электрические» забастовки больно бьют по всему городу: немногочисленные действующие предприятия без электричества моментально встают. У некоторых есть свои паровые котлы, но им тоже нужен уголь, как и второй городской электростанции, возле газовой фабрики.
«Горожане ходят ловить уголь! По берегам канала Каросты еще в царские времена стояли угольные склады. Понятно, что при выгрузке-погрузке иногда какой-то мешок рвался, уголь вываливался в воду. Так народ наловчился с помощью специальных сеток-сачков на длинных ручках этот уголь со дна вычерпывать! И это лучше было делать тайком, ведь Кароста — государственная территория. Потом выловленный уголь сушили, сами использовали и немножко продавали», — рассказал Юрис Ракис.
Историк уверен, что бесконечные забастовки того времени шли во вред экономике, которая пыталась подняться из руин: «Только-только какие-то торговые связи начинают налаживаться, как опять забастовка. Производство останавливается, государственная казна денег не получает. А ведь “Красная Лиепая” в те времена — второй по величине город Латвии и по населению, и по объемам производства. Забастовки идут по всей стране, и если в каком-то городе начинается стачка, то “Красная Лиепая” ее поддерживает». Юрис Ракис добавляет: владельцы предприятий старались какие-то требования бастующих выполнить и по возможности поднять зарплаты. Но за счет чего поднимать, если прибыли нет?
«14 августа началась забастовка рабочихъ спичечной фабрики Лапшина. Бастующіе
требуютъ повышенія жалованья на 100 проц. Фабричная администрація согласна повысить заработную плату на 25 проц.», — пишет в 1920 году газета «Сегодня».
И если квалифицированных рабочих ценят, то остальным надо учитывать, что безработица высока и владельцы предприятий могут предпочесть их уволить и нанять тех, кто готов на всё, лишь бы получить место.
«Был в начале 1920-х легендарный начальник Лиепайского гарнизона полковник Криш Кюкис. Во время одной из забастовок на электростанции, когда весь город снова встал, начались переговоры с забастовщиками. Им предлагали повысить зарплату, но не на 100%, как они требовали, а поменьше, и умоляли выйти на работу. Организаторы забастовки уперлись — мол, “всё или ничего”. Противостояние было сильным, ситуация казалась безвыходной. И тут полковник Кюкис, воспользовавшись тем, что действует военное положение и у него, как у коменданта города, есть немалые права, отбирает солдат и офицеров, хоть что-то понимающих в технике и — отправляет их запускать электростанцию. Подача электричества возобновилась, заводы смогли опять начать производство. Рабочие вернулись на свои места и как-то попритихли. Потом была огромная забастовка в Лиепайском порту, докеры отказались разгружать суда. Соль как раз привезли тогда. А за простой кораблей надо платить штрафы... И Кюкис отправил солдат на разгрузку. Портовики продолжают бастовать, сидят без денег и через какое-то время жены их попросту заставили вернуться на работу — надо ведь семью кормить!
Кюкиса за срыв рабочего движения соцдемы возненавидели.
Демократическая пресса на него ополчилась — мол, штрейкбрехер и противник демократии. Криш Кюкис в долгу не остался. Начались “налеты” военных патрулей на нелегальные публичные дома, а в газетах стали появляться заметки, где сообщалось, что некий господин, причем фамилия и имя указывались полностью, “депутат от демократов, ночью был найден у проститутки Эммы К.”. Это при тех-то нравах! Стыд и срам! Скандалы следовали один за другим. Соцдемы окончательно ополчились на Кюкиса, обвинили его в том, что он вмешивается в политику, защищая интересы одной из сторон, что в демократической стране недопустимо. И добились, что полковника Криша Кюкиса в 1924-м отстранили от командования Лиепайским гарнизоном и перевели в Ригу», — рассказал Юрис Ракис.
Забастовки по всей Латвии постепенно сошли на нет ко второй половине 1920-х: экономика ожила.
Rus.Lsm.lv благодарит историка Юриса Ракиса за неоценимую помощь в подготовке материала и предоставленные уникальные фотографии.
