С несостоявшимися кандидатами на пост президента Виктором Бабарико и Сергеем Тихановским, а также членом координационного совета оппозиции Лилией Власовой, Юрием Воскресенским – бывшим координатором предвыборного штаба Бабарико, сыном экс-банкира Эдуардом и еще несколькими активистами оппозиции, всего 11 человек, Лукашенко встречался в… следственном изоляторе, сокращенно – СИЗО, комитета госбезопасности Белоруссии, сокращенно – КГБ.
Белорусское телевидение даже распространило видеокадры, меньше минуты, на которых можно услышать фрагмент, по-видимому, своего рода вступительного слова, с которым Лукашенко обратился к своим оппонентам, собранным в каком-то глухом, без окон, помещении с белыми стенами за овальным столом. Собранным потому, что пришли все они на эту встречу очевидно не по собственной воле. Все они в разное время были арестованы, и продолжали находиться в положении заключенных даже во время встречи.
О чем именно шла речь по ходу разговора, продолжавшегося, как сообщают белорусские медиа, около четырех часов, доподлинно неизвестно. Подробности якобы было решено сохранить в тайне. Называют лишь общую тему – анонсированная ранее Лукашенко конституционная реформа. Из той части вступительного слова, которая попала на видеозапись, отчетливо можно разобрать только: «Конституцию на улице не напишешь». То ли Лукашенко намеренно выделил эти слова голосом, то ли позднее постарался звукооператор белорусского телевидения.
Оставшиеся на свободе лидеры оппозиции почти сразу расценили встречу, как признание Лукашенко собственной слабости. Так, во всяком случае, считает член координационного совета, экс-дипломат Павел Латушко. «Законно избранному президенту для принятия решений не требуются встречи в СИЗО», отмечает он, указывая так же, что, встретившись в Бабарико и остальными, Лукашенко тем самым по факту признал их всех политическими заключенными, наличие которых в стране до сих пор на официальном уровне категорически отрицалось. Тут стоит добавить, что автор процитированных выше слов сам вполне мог оказаться среди участников встречи, если бы не покинул страну в начале прошлого месяца.
Само собой разумеется, тому, кто в курсе происходящих в Белоруссии событий, причем, происходящих не только на улицах, но, не исключено, и в некоторых официальных кабинетах, виднее. Особенно, если учесть, что этот человек не так уж давно, с 2009 по 2012, сам занимал один из таких кабинетов, будучи министром культуры, а затем представлял интересы Белоруссии во Франции в качестве посла. Даже находясь почти за сотни километров от места событий и имея лишь общие представления о происходящем, нельзя расценить поступок Лукашенко иначе как, по меньшей мере, неординарный. Считать ли этот поступок его признанием ослабления своих позиций – другой вопрос.
Очевидно, что надежды Лукашенко на угасание протестного движения не оправдались. Несмотря на уже даже не жесткие, жестокие меры подавления этого движения, люди продолжают выходить на улицы. Теперь не только молодежь и средний возраст. Выходят и пожилые, пенсионеры, которых в Белоруссии, как и в России, до сих пор было принять считать «ядерным электоратом» действующей власти. Никакая тайная инаугурация не помогла. Не в том дело, что после этой инаугурации за пределами страны за Лукашенко признали право снова называться президентом очень немногие. Вполне можно сказать, считанные единицы, да и те, тоже можно сказать, признали условно. Его право называть себя президентом не признает значительная часть граждан страны. Настолько значительная, что с этой частью граждан он уже не может не считаться.
В то же время, как любой «засидевшийся» правитель, Лукашенко, по прошествии 26-ти лет, совершенно не представляет себя без власти и вне власти. Само это понятие для него не то, что бы абстрактное, по-видимому, попросту несуществующее. Признать, что на самом деле проиграл выборы 9 августа, он физически не в состоянии. Даже демонстрируя намерения начать хоть какой-то диалог, вести этот диалог он по-прежнему готов исключительно на своих условиях. Если и обсуждать что-либо со своими оппонентами, так исключительно собственные предложения. Ни в коем случае не допуская, что делает все это под давлением обстоятельств.
Отсюда и поездка в следственный изолятор, и долгий, судя по всему, монолог, общий смысл которого следует понимать так: вы тут посидите, а мы там напишем новую конституцию, само собой, всенародно обсудим, потом как-нибудь примем. Потом, конечно же, можете не сомневаться, обязательно проведем и новые выборы. Лет через пять. Сами ведь понимаете, такой вопрос нельзя решать в спешке. В общем, будет так, как я решил, и никак иначе. Последовавший за всем этим очередной силовой разгон протестных акций и заявление первого заместителя главы МВД о готовности его подчиненных «в случае необходимости применять спецсредства и боевое оружие» – лишнее тому подтверждение. Хотя, по сообщениям из Минска, боевое оружие белорусские «силовики» уже применяли.
Наконец, пусть и косвенно, именно такие намерения Лукашенко подтверждает опубликованное в среду интервью главы российского внешнеполитического ведомства Сергея Лаврова. О том, что Лукашенко «не держится за власть» и готов после конституционной реформы «рассмотреть варианты досрочных президентских и досрочных парламентских выборов», тот явно говорил со знанием дела. Понятно же, «готов рассмотреть» вовсе не означает – обязательно рассмотрит. И даже если рассмотрит, не значит согласится. Причем, после этого интервью, даже нельзя исключить, что посиделки за овальным столом, чуть ли не в тюремной камере, были подготовлены и срежиссированы вовсе не в Минске, а в Москве. Что тоже показатель.
