Платформа номер 4. Мозес вихрем налетает на старшеклассницу Миллу, чуть не роняя её на землю. Что заставило Миллу застыть на месте — то ли лёгкий наркотический шлейф от этого вихря, то ли животное обаяние нарушителя спокойствия, то ли совсем новое, непонятное ощущение — но она пропускает свой поезд и остаётся один на один с Мозесом, который сравнивает её волосы с браслетами и вытирает ей кровь из носа своей потной майкой.
Кабинет психиатра. Доктор по имени Генри обсуждает курс лечения со своей пациенткой Анной и занимается с ней сексом. Это непрофессионально лишь отчасти: Генри и Анна — муж и жена. Но и это ещё не всё. Генри и Анна — родители Миллы, и в следующей главе Милла, Мозес, Генри и Анна встретятся за одним столом.
Почему фильм разбит на такие мелкие части, мы поймём по названию следующей: «Рецидив. Милла начинает химию». И химия здесь — не университетский курс. Важен не просто каждый день, важен каждый момент. Любое дело, любое занятие, любое начинание девочки может оказаться последним. Всё имеет значение, нужно почувствовать как можно больше.
И выкрикнутое в сердцах «Хватит тратить моё время» — у Миллы совсем другое, не похожее на наше.
У главной героини и её родителей — свои мотивы для сверхчувствительного восприятия реальности, зрителем же займётся Шеннон Мёрфи. Фильм снят на живую камеру, с гиперреалистичными, почти тактильными вставками: вот Мозес незаметно касается волос Миллы, вот крупно его затылок, вот её рваные на коленках джинсы, вот их пальцы ног, шнурки, татуировки, лица, вот танцующие руки. Режиссёру-дебютантке большого кино хочется большего: не теряя связи с реалистичностью, Шеннон пробует себя в цветовых экспериментах, отправляя героев под разноцветные фонари арт-вечеринки. Кислотно-клиповый монтаж этих сцен только подчёркивает фантасмагоричность ситуации, в которой оказалась 16-летняя Милла.
В её роли — 21-летняя австралийка Элайза Сканлен, для своего возраста, немодельной внешности и отдалённости от основных кинопутей сыгравшая не так уж мало: актриса замечена в «Острых предметах», «Маленьких женщинах» и недавнем «Дьявол всегда здесь». Если добавить к ней Шеннон Мёрфи и сценаристку Риту Калнеяйс, становится ясно, что только по составу фильм мог бы претендовать на полтора оскара в 2024-м. Но это слишком долго ждать; «Молочные зубы» повезли на прошлогодний венецианский кинофестиваль и не просчитались: фильм заработал целых четыре «льва», уступив золото лишь «Джокеру».
Страшные болезни у юных дев — не самое редкое явление в кинематографе, и наглотавшийся обязательных слёз зритель предъявляет к сценарию особые требования: ещё одного человеческого хатико нам не надо.
Рита Калнеяйс посчитала так же. А трепетный отклик этой истории в наших сердцах легко объясняется латвийским происхождением Риты. Наша австралийская соотечественница в 2001 году закончила Victorian College of the Arts и стала настоящей звездой австралийской сцены, экрана и драматургии. «Молочные зубы» —- киноадаптация её же пьесы.
Диалоги и ситуации в фильме или остроумные, или странные, или даже близкие к абсурдным, а иногда и то, и другое, и третье вместе, но точно не банальные. Лёгкость повествования поначалу рождает в зрительской голове мысли о комедии, но потом, когда повнимательнее присмотришься к туманной медикаментозной весёлости Анны, за такие мысли становится стыдно.
Саундтрек дополняют собственноручные музыкальные номера персонажей. Душевные струны послушными вибрациями откликаются и на клавиши Анны, и на смычок Миллы. Апофеозом становится их совместный мини-концерт для фортепьяно со скрипкой. Если вам кажется, что есть инструмент, лучше скрипки передающий пронзительную грусть, переслушайте главную тему к «Списку Шиндлера» от Джона Уильямса.
Эта история — не то, чтобы чистая трагедия, но она — о невыносимом ожидании трагедии.
Она о любви, случайной и отчаянной, любви робкой и просящей, о клочке земли под обрушившимся небом. Всё зыбко и неточно: не до конца понятно, прошёл ли Мозес — сам изгой, домушник и торчок — путь от сделки до любви. Точно мы знаем лишь то, что сорока лет, как у знаменитого тёзки, у него и близко нет.
Родительской любви не нужен путь — она всеобъемлюща, безусловна, трагична и читается в каждом жесте, в каждом взгляде, за каждой ссорой и каждой шуткой. Генри и Анна, великолепно исполненные Беном Мендельсоном и Эсси Дэвис, как будто умирают вместе с дочерью, то ли замедляя, то ли ускоряя, то ли ослабляя эту симбиотическую смерть — благо рецепты Генри выписывает сам — но не в силах справиться с собой и отпустить.
Последняя глава называется «Любовь», и не просто называется, а отсылает зрителя к одноимённому фильму Михаэля Ханеке. Между Австралией и Австрией всего две буквы, почему бы Шеннон не сделать оммаж Михаэлю? Авторы максимально сближают любовь и смерть, но пойдёт ли австралийка так же далеко, как Великий и Ужасный? Вынет душу, порвёт в клочья, скатает ком, затолкает в горло или всё-таки пощадит? Или и то, и другое? Посмотрите и узнаете.
