Совсем недавно Алвис Херманис выпустил спектакль «Пеликаны и виноград» по пьесе американского драматурга Рекса Пикетта. Пьесу эту мало кто читал (кто вообще читает пьесы?), зато многие видели фильм «На обочине» (Sideways), получивший 5 номинаций на «Оскар» и одну статуэтку за лучший сценарий. Спектакль у Херманиса получился не хуже фильма, а, на мой вкус, так даже и лучше. Хотя сравнивать кино и театр — задача неблагодарная. Но вот приходится…
Теперь на сцену Нового Рижского театра перенесен фильм Валерия Тодоровского «Страна глухих» (1998). Думаю, часть аудитории, даже латышской, еще помнит эту культовую ленту — в свое время она была абсолютным хитом на всем постсоветском пространстве и символом нового русского кино, открывшим широкому зрителю имена тогда еще совсем молодых Дины Корзун, Чулпан Хаматовой и Максима Суханова.
Для тех, кто фильма Тодоровского не видел, кратко напомню сюжет. Москва, 1990-е годы. У девушки Риты (Чулпан Хаматова) проблемы: ее парень Алеша наделал долгов и попал к бандитам «на счетчик». Случайное знакомство с глухой стриптизершей по имени Яя (Дина Корзун) вселяет в Риту надежду заработать денег, чтобы помочь возлюбленному. Сначала девушки пробуют себя на поприще проституции (безуспешно), а затем Риту привлекает к делу «мафия глухонемых» — она работает их «ушами» на переговорах с бандитами. Все заработанное Рита отдает Алеше, но он тут же проигрывает деньги в казино. Отношения Яи и Риты проходят несколько стадий: взаимный интерес, симпатия, близость, ревность, предательство, прощение. В конце фильма, взявшись за руки, они уходят по рассветной Москве в загадочную «Страну глухих».
Фильм был поставлен по повести Ренаты Литвиновой «Обладать и принадлежать» (так же назывался и сборник ее киносценариев, выпущенный в 2007-м году с предисловием Киры Муратовой, — в киноманских кругах это была абсолютно культовая книжка). Но в итоге от повести в фильме мало что осталось.
Лента Тодоровского, завоевавшая любовь зрителей и высокую оценку критиков, для Ренаты Литвиновой стала большим разочарованием.
Вот как она объяснила мне это в недавнем интервью: «Я отдала повесть в руки продюсеров и режиссера, а потом прочитала сценарий нанятого ими сценариста и расстроилась. Очень далеко “Страну глухих” отнесло от моей повести “Обладать и принадлежать”: и диалоги были переписаны, и все “пограничные” темы замолчаны, и название мне тоже показалось буквальным — не было такой отдельной страны в моей повести, не было такой сегрегации на слышащих и неслышащих. Это отчасти объясняет, почему я так и не продолжила путь профессионального сценариста — сама идея быть вечно “под ковром” у других режиссеров меня не устроила. С тех пор я никому не отдавала свои сценарии и снимала их сама — и в победах и неудачах виню только саму себя».
Однако для главы Нового Рижского театра Рената решила сделать исключение. Отдав свою повесть в руки Херманиса, она говорила: «Уверена, что сейчас новое прочтение Алвиса успокоит меня как автора. Я верю в него — он большой режиссер, и ему не свойственна пошлая романтизация в угоду зрителю».
Анонсируя спектакль, Алвис Херманис обещал, что события будут разворачиваться в новом контексте и новых обстоятельствах. Публика гадала, что это за контекст и что за обстоятельства? Будет ли действие перенесено в наши дни? Займет ли место бандитской Москвы 1990-х современная Рига? Или это будет вообще что-то другое?
Оказалось — другое. Вернее, то же самое. Херманис не стал ничего никуда переносить, он кадр за кадром разыграл на сцене эпизоды из фильма Тодоровского (которые демонстрируются тут же на большом экране), изменив только одно — язык.
Все герои заговорили (или замолчали) по-латышски.
Помимо языка, отличие спектакля от фильма — в одной-единственной сцене, которая есть у Литвиновой, но нет у Тодоровского. В ней героини все-таки осуществляют свой план стать проститутками и отдаются противному толстому клиенту. Сцена очень сильная, жесткая и многое в характерах героинь объясняющая. Тодоровский, выбросив ее, пошел по пути «пошлой романтизации», о которой говорила Литвинова, а Херманис, наоборот, с ее помощью усилил драматизм. Однако общего впечатления от спектакля это не изменило. Зачем нужно было создавать не версию, не вариант и даже не пародию на чужое произведение, а абсолютный copy-paste, — лично мне совершенно не понятно.
Спектакль ставился на Чулпан Хаматову, она была главной приманкой для зрителей. Интриговало, как она сыграет свою роль 25 лет спустя — причем по-латышски. Cыграла замечательно. Конечно, это был вызов.
Другим вызовом стала роль Яи, которую отдали Кристине Крузе-Хермане. Ей предстояло соревноваться с Диной Корзун, создавшей в оригинальной «Стране глухих» блистательный, яркий и эксцентричный образ, признанный одной из лучших женских киноролей 1990-х годов. Но соревнования не вышло. Крузе-Хермане просто «сняла» рисунок роли Дины Корзун один-в-один, со всеми нюансами, изменив только язык. Эта вторичность не только не скрывалась, а, наоборот, всячески подчеркивалась — костюмом, гримом, пластикой.
Технически это было сделано блестяще, но, как в анекдоте про пластмассовые елочные игрушки, совершенно «не радовало».
К тому же на фоне яркой, эффектной Крузе-Хермане Чулпан Хаматова выглядела как-то слишком приглушенно. Она словно ушла в сторону, предоставляя сцену для бенефиса своей коллеге (и по совместительству жене режиссера). Справедливости ради стоит отметить, что и в фильме Тодоровского Чулпан была несколько в тени Дины Корзун — просто потому, что роль Яи изначально более выигрышная. Но, несмотря на такое кажущееся неравенство, обе актрисы там существовали в дуэте. Их химия и была главным нервом фильма.
В спектакле никакой химии не случилось…
Метафора «Страны глухих» — всеобщая глухота, неспособность слышать друг друга и самих себя — прекрасно считывалась и в 1990-е годы. Появились ли в этом произведении новые смыслы? Не знаю. В начале спектакля Чулпан произносит текст о том, как, оказавшись из-за войны в чужой стране, она почувствовала себя здесь немой, безъязыкой. В программке спектакля приведена цитата Алвиса Херманиса о том, что он приветствует любые трактовки названия — от молчащей России до молчания как символа экзистенциального одиночества человека. Еще он упоминает извечную привычку латышей замалчивать все неприятные, неудобные темы. Так что лично для него страна глухонемых — это и Латвия тоже.
…Рената Литвинова, приехавшая на премьеру спектакля из Парижа, свои впечатления никак не прокомментировала. На поклонах Алвис чуть ли не силой вывел ее на сцену, поставив прямо по центру рядом с исполнительницами главных ролей. Рената скромно отошла в сторонку, дав понять, что не она тут главная, а потом одной из первых покинула зал (видимо, тоже из скромности). Понять что-либо по ее непроницаемому лицу было невозможно.
У нее своя страна глухих.
