«СЕГОДНЯ», СТО ЛЕТ НАЗАД
В рубрике «“Сегодня”, сто лет назад» Rus.LSM.lv перепубликовывает статьи и заметки, выходившие в знаменитой рижской русской газете ровно век назад — из номеров, датированных тем же днем того же месяца и в оцифрованном виде доступных в латвийской Национальной библиотеке.
Отбираются материалы по нескольким критериям (надо сразу признать — не очень жестким). В частности, свою роль играет важность темы — коли сто лет назад статья была опубликована на первой странице, она была посвящена значимой проблеме. Имеет свое значение и то, насколько происходившее в независимой Латвии тогда перекликается с происходящим в независимой Латвии сейчас. Наконец, предпочтение отдается оригинальным материалам: отправка редакцией собственного корреспондента, на собрание ли русского учительства в латвийскую провинцию или же в далекую страну — верный признак интереса, вызываемого у читателей событиями там.
Материалы рубрики публикуются с минимальной редакционной обработкой и, в некоторых случаях, с небольшими сокращениями. Для удобства чтения орфография приведена в соответствие с нормами современного русского языка.
- В 2019 году, к столетнему юбилею газеты, Rus.LSM.lv опубликовал несколько статей, в которых рассказывал об истории «Сегодня» — ее взлете, расцвете и умертвлении. Эти статьи можно почитать здесь.
Диктаторизм
(От нашего римского корреспондента.)
Этот так странно звучащий термин только что пущен в ход знаменитым итальянским историком и философом, профессором Гульэльмо Фэррэро.
Но что же такое «диктаторизм»?
Наблюдая все, творящееся в мире после мнимо последней войны, Гульэльмо Фэррэро отмечает:
— В России, впавшей в дикую анархию после разрушения прежнего режима, дело само собой докатилось до диктатуры. Говорят, — там диктатором является Ленин. Но ведь Ленин-то — и довольно давно — «живой труп». Какой же из него диктатор, если этого субъекта приходится кормить манною кашею с ложечки?
Пусть так.
Сам Ленин —уже живой труп. Но осталось его имя, его фирма. И, по существу, уже не играет роли, кто именно прячется за этою фирмою:
родственники ли Ленина, спекулирующие его именем, группа ли связанных в прошлом с Лениным политических деятелей известного лагеря, или выделенная коммунистическою партиею комиссия опекунов Ленина, диктаторов над живым трупом «диктатора». В конце концов, все дело сводится к тому, что страною управляет кто-то на диктаторских правах и началах.
В Венгрии, после кратковременного господства коммунистов и кровавых подвигов Бэла Куна и Самуэли, дело тоже докатилось до диктатуры адмирала Хорти.
В Италии безумные попытки социальной революции вызвали реакцию, и ко власти пришел Муссолини.
В Баварии многие мечтают о диктаторе, который придет и спасет страну от всех пагубных последствий ее активного участия в мировой войне.
Даже во Франции монархическая партия с Леоном Додэ во глав поднимает голову, и там имеется очень и очень почтенное количество граждан, открыто вздыхающих по диктатуре. Опять-таки
ждут диктатора, который избавил бы страну от разъедающих ее организм язв.
Теперь посмотрим, каковы результаты диктатуры здесь и там.
В России она привела к неописуемым ужасам. Полное банкротство всех надежд. В Венгрии она избавила страну от безумного опыта коммунистов каторжного типа — но и только. Восстановлен относительный порядок. Живется, конечно, лучше, чем при господстве шайки каторжников с Самуэли во главе — но далеко не сладко. В Италии, опять-таки, диктатура фашистов спасла страну от катастрофы, да, но отнюдь не избавила ее от угнетающих население всяческих язв.
Тем же фашистам приходится без устали работать, напрягая всю энергию для самой прозаической работы, для борьбы с повседневностью, а вовсе не для сотворения какого-то великого чуда.
Иными словами, говорит итальянский философ, в тех двух странах, где применение принципа диктатуры дало, в известных условиях, положительные результаты, все же, работа диктатуры сводится к выполнению тех же самых задач и к достижению тех же самых по существу очень скромных целей, которые достигались и выполнялись в мирное время, без всякой диктатуры, применением самым обычных методов управления, построенных на демократических принципах. И отсюда вывод:
— Диктатура ничуть не лучше демократического строя.
Несмотря на это, именно сейчас эта идея диктатуры не только популярна, но и наращивает свою популярность. Стремление к ней — замечается во многих местах. Здесь и там люди, страдающие от неурядиц, вздыхают:
— Ах, если бы пришел, наконец, диктатор!
«Диктаторизм» наших дней, как и в древности, базируется на двух элементах: в первую голову — на присущей всем людям вере в возможность совершения чудес, а потом — на общей усталости, на общем пресыщении политикою.
Чудес, конечно, в политике не бывает. Верующие в их возможность рано или поздно терпят наказание за свою неразумную веру в сверхъестественную силу разных диктаторов, которым толпа сама навязывает роль чудотворцев.
Что же касается разочарования, усталости, пресыщения политикою, — то это явление гораздо более серьезно. В чем же его основная причина?
— В том, — утверждает Фэррэро, — что в известные периоды по каким-то причинам в народных массах разгораются страсти, происходит дробление на партии и группы, которые с яростью принимаются за политику, или, вернее, за политиканство. Образуется вихрь, который, крутясь на данной территории, втягивает в себя все большее и большее количество «людского материала». Но когда разгораются страсти,
когда массу охватывает своеобразное политическое возбуждение и опьянение, вызывающее и припадки политических галлюцинаций, эта масса, находясь в явно невменяемом состоянии, совершает безумные поступки.
В результате, разумеется, крайне тяжкие последствия, общие страдания.
Вместо вполне возможного при серьезной, спокойной, вдумчивой, осторожной, но упорной творческой работе — масса занимается «революционным творчеством», в котором лишь крупинки здорового плавают в океане бредового, кошмарного. И вот, когда переносимые страдания достигают уже известного предела, положение делается невыносимым — наступает период отрезвления. Опьянение проходит, — но оставляет по себе пьяный угар, состояние, которое немцами характеризуется термином «катценяммер».
И индивидууму после простого пьянства, и коллективу после пьянства политического — решительно все внушает отвращение. И порядок, и вещи, и люди — омерзительны. Все противно — до чувства физической тошноты. И больной — ибо речь идет действительно о болезненном, а не о нормальном состоянии — этот больной принимается мечтать ... о диктаторе. В сущности, — это мечта о Мессии. Кто-то появится. Какой-то великий гений. Речет — и сотворится чудо.
Тут сказывается психологический феномен: люди — как дети. Настоящие дети иной раз вдруг почему-то предаются буйству, и в этом буйном состоянии делают Бог знает что. А потом — входит в права сознание. Приходит сознание своей проявленной несостоятельности. И отсюда искание диктатора или Мессии.
Люди перестают верить самим себе, своим способностям, своим знаниям, своим умениям, — и с опустошенною душою ищут кого-нибудь, за кем можно было бы пойти покорно. Кого-нибудь, на кого можно было бы возложить ответственность,
оказавшуюся не по силам массе в период ее бредового, болезненного псевдотворчества.
Один период истекает из другого. Один феномен порождается другим. И оба болезненны, ненормальны.
Но что же делать человечеству, которое почему-либо попало в тупик, и уже сознает это?
Итальянский философ отвечает:
— Стремиться отрезветь и вернуться к трезвой и суровой повседневной работе. Не полагаться на спасение от чуда и на помощь от политических чудотворцев, а взяться за кропотливый труд, стремясь унять страсти и добиться полюбовного и добросовестного соглашения разных элементов.
• Следующий выпуск рубрики «“Сегодня”, сто лет назад»
выйдет завтра — в четверг, 27 июля в 18:30.
