— Раффи, когда вы впервые увидели Рейниса?
— Начать с того, что у меня есть выпускник — он был в числе первых, когда мне доверили вести класс специального фортепиано в Латвийской консерватории им. Я. Витола. Это крупный и очень высокий мужчина. Профессор К.Н.Блюменталь с полным основанием называл его «баскетболистом». Да, и «лапы» (руки) у него огромные. Зовут его Рене Салакс. Впоследствии он оказался прекрасным детским педагогом в рижской школе им. Я. Мединя. И вот однажды Рене является и рассказывает мне, что у него есть талантливый и своеобычный паренек. Как его развивать дальше — Рене не особенно представляет. Поэтому будет хорошо, если в школе им. Э.Дарзиня я возьмусь за обучение парнишки. И приводит Рейниса Зариньша.
— Каким он тогда был?
— Производил впечатление такого, я бы сказал, зажатого латышского мальчика. И внешне, и, в общем-то, внутренне. Прослушал я его игру и дал добро, согласился.
Игру Рейниса послушали и «экзаменаторки», всезнающие «педагогини» названной школы, которые пришли к выводу, что Рейниса можно взять. Но при этом решили «посадить» его на класс ниже. То есть целый год будет заниматься лишь профессиональными уроками. Протестовать не имело смысла. В конце концов, у мальчика в течение года оказалось больше времени на именно фортепианные занятия. А потом, начиная с 7-го по 12-й класс, он продолжал учиться у меня. Затем еще и два года в Латвийской музыкальной академии.
Период становления — это непростой период. В принципе, можно начисто отбить у молодого человека интерес к исполнительству, к творчеству. Как? Да бесконечными выхолащивающими душу техническими заданиями, этюдами, гаммами и, главное, безостановочными придирками.
Это не так, и то не эдак. То есть можно задушить инициативу. Мне же, напротив, хотелось раскрыть в парне артистическую свободу, расширить его творческий кругозор, художественное слышание. Придать игре мужское начало, размах.
У него уже тогда была совсем неплохая моторика, был особый интерес к музыке И.С.Баха, ее конструктивным составляющим (он сохранился по сей день — недавно в «Дзинтари» Рейнисом были отлично сыграны грандиозные по масштабу «Голдберг-вариации»). Вскоре стало понятно, что имеется и отличная голова. Я ее не раз называл «компьютерной». Рейнис моментально схватывает замечания,активно реагирует. Кроме того, он на удивление быстро осваивает музыкальный материал, умудряется выучить наизусть чрезвычайно сложные тексты. Например, Фортепианный концерт Витольда Лютославского.
— Меня потрясло, как он исполнил цикл Оливье Мессиана «Двадцать взглядов на младенца Иисуса» — сложнейший большой материал, исполненный по памяти!
— Это — поразительно! Соответственно, у пианиста накопился огромный и разнообразный репертуар, который он охотно продолжает пополнять. В том числе специально для него написанными сочинениями латышских авторов, которые не проходят мимо его великолепных профессиональных достоинств и инициативности, идущей рука об руку с патриотичностью. Тут следует назвать Концерт для фортепиано с оркестром Артура Маскатса, Сонату Octagon Андриса Дзенитиса. А буквально на днях Рейнис записал для CD цикл «Времена года» Петериса Васка. Ранее же был диск с фортепианной музыкой — не так уж часто звучащей — Язепа Витолса. Трудолюбия и чувства ответственности за каждую сыгранную ноту у него достает!
Мне приятно думать о том, что, будучи именно моим студентом, Рейнис завоевал первую Международного конкурса им. Б.Сметаны в Чехии (позже таких побед у него наберется немалое число). А разученный под моим руководством изумительный развернутый по времени цикл Фридерика Шопена «24 прелюдии» открыл ему двери в западные учебные заведения. И заодно в концертные залы.
— Как это было?
— Дело было так: в Ригу приехал солидный профессор из Амстердама. Для своего продолжительного международного семинара в Нидерландах он отбирал участников из Латвии. Любопытно, что отбирал нетрадиционным методом. Чтобы все было объективно, без давления, решил обойтись без помощи местных коллег-педагогов и соответствующих такой ситуации, пардон, интриг.
Просто-напросто установил в зале Музакадемии видеоаппаратуру, на которую записывал выступления претендентов. А принятое решение обещался сообщить позже — когда, вернувшись домой, отсмотрит-отслушает записи. Моя долголетняя коллега по фортепианному дуэту Нора Новик, которая высоко ценила данные Рейниса, и я, не будучи представленными гостю,
тихо-скромно зашли в зал. И тоже прослушали игру Рейниса — на редкость удачную, вдохновенную и профессионально точную. По ее окончании амстердамский мастер не удержался и неожиданно в зале возопил во всеуслышание: «Fantastic!».
Соответственно, решение принял в пользу Зариньша (сообщил об этом, как обещал, уехав домой).
В Амстердаме Рейниса, что естественно, приметили. И пригласили приехать в США, поучиться в Йельской школе музыки (одна из 12 профессиональных школ Йельского университета), куда он отправился молодоженом — с женой, уроженкой Вентспилса, тоже пианисткой (попутно замечу, что с английским у него в то время было не ахти). Затем он перебрался в Лондон, в Королевскую академию. Жизнь в британской столице вполне сложилась. Рейнис концертировал в различных залах. Гастролировал. Играл с именитыми оркестрами. Творчески общался, например, с Пьером Булезом.
— И все-таки пару лет назад он принял вернуться с супругой и детьми в Латвию!
— Да, после примерно десяти лет жизни на чужбине его где-то с год назад потянуло домой. Полагаю, что «Брексит» лишь в какой-то степени содействовал такому решению. Ностальгировал Рейнис. Да и четверых ребятишек растит — в своем-то молодом возрасте. Захотелось видеть их ясно выраженными латышскими детьми.
Можно добавить, что в Латвию Рейнис вернулся с уверенностью, что его здесь знают и любят слушатели, ценят профессионалы — к тому времени уже были получены три Больших музыкальных награды, к которым в текущем году прибавилась и четвертая. Он понимает важность общения с масс-медиа, частый гость изданий, радио и т.п.
— Вы и сегодня следите за творчеством выдающегося ученика, смотрите его онлайн-концерты?
— Пандемия не стала заметным тормозом в деятельности Рейниса. Он напридумывал видеоконцерты с разными программами (для этого их надо иметь, как понимаете!). Активно участвует во всяких задумках с общественным резонансом. Например, в мероприятиях по предстоящему восстановлению Вагнеровского зала (разумеется, творчески). Он отлично контактирует с публикой. Умеет в свободной форме рассказать ей нечто необходимое о сочинении. Добавлю, что Рейнис отличный ансамблист. Так, он постоянно играет в фортепианном трио.
Еще в его школьные годы Нора Новик и я стремились привить Рейнису любовь к сцене и необходимый опыт. Он неоднократно играл с нами в ансамблях в шесть и восемь рук. Причем не только в зале Дома АНКОЛ, но и набирался опыта в наших программах в Даугавпилсе, Сигулде.
Конечно, у меня вызывает чувство радости и, пардон, даже гордости, что Рейнис в эти весенние дни удостоился государственной почести — ордена Трех звезд. Может быть, кто-то из балетных в таком возрасте получал такую награду, но среди инструменталистов, как представляется, он наиболее юный.
Поздравляя, пожелаем ему и его семье здоровья, ярких и интересных впечатлений, разнообразных художественных открытий! Avanti!
С большим интересом отправляюсь на рижские концерты Рейниса — тем более, что он избегает банальных программ, не бывает «в застое». Кстати, моя супруга Асмик, профессиональная журналистка, также поклонница творческого облика Рейниса и его личности. И, как правило, составляет мне компанию. Мы в дружеских отношениях с пианистом, не теряем контакта, обмениваемся телефонными звонками. Как представляется, ему по сей день интересно мое мнение, какие-то мои рекомендации. Были случаи, когда он приглашал меня, своего бывшего учителя, заранее, звал на репетиции с оркестром, где «ухо со стороны» «видавшего виды» профи могло обратить внимание на некоторые детали. Порой — важные.
И, хочу отметить, что Рейнис человек верующий. Истинно, не напоказ, что даже можно заметить-ощутить со сцены, в некоторых его интерпретациях.
