Означает ли принятие Путиным «подобного решения», что «такие основания» появились?
Официальные представители России прежде неоднократно призывали не спешить с выводами до завершения расследования катастрофы. В любой другой ситуации такие призывы выглядели вполне логично.
Пока не установлено, по какой причине случилась трагедия, попросту неразумно обвинять кого бы то ни было.
Во-первых, можно ошибиться. Во-вторых, следствие ведут люди, а людям свойственны некоторые слабости. Особенно в России, где мнение начальника порой воспринимается как истина в последней инстанции.
И если начальник, тем более, самый главный, поддержал одну из версий, велик соблаз именно под нее подогнать результаты расследования, даже если факты этой версии противоречат.
Да, собственно говоря, это и случилось, когда, категорически отвергнув возможность теракта, Кремль, пусть и косвенно, поддержал версию технических неполадок. Федеральная служба по надзору в сфере транспорта (Ространснадзор) тут же начала проверку «Когалымавиа» и запретила компании эксплуатировать принадлежащие ей самолеты А321. Затем транспортная полиция направила своих представителей в офис авиаперевозчика. И депутаты Государственной Думы не остались в стороне, сразу принявшись сочинять разнообразные законопроекты по части регулирования авиационной отрасли, один нелепее другого.
Почему версия теракта столь категорически отвергалась, понятно. Прежде всего,
Путину очень не хотелось оказаться в одной лодке с Бараком Обамой и другими лидерами Запада.
Не хотелось признавать, что без поддержки сирийской оппозиции победить так называемое «Исламское государство» просто невозможно, но пока Москва остается на стороне Башира Асада, о такой поддержке не приходится даже мечтать. Кроме того, катастрофа случилась в небе над Египтом, а эта страна остается одной из немногих на Ближнем Востоке, с которой Россия еще не испортила отношений. Официальному Каиру теракт в отношении иностранцев на своей территории был сейчас крайне невыгоден. Он неизбежно сказался бы на туристической отрасли, приносящей значительную долю государственных доходов. Наконец, Кремль не без оснований опасался, что ответ радикальных исламистов на вмешательство в Сирии вызовет негативную реакцию внутри самой России.
Отсюда — странная информация о том, что пилот погибшего лайнера перед катастрофой сообщал о неполадках и просил экстренную посадку, появивишаяся в российских медиа со ссылкой на египетян и впоследствии самими же египтянами опровергнутая. Отсюда — анонимные заявления о плохом техническом состоянии самолета, якобы прозвучавшие в ходе частных разговоров пилотов, также впоследствии никем не подтвержденные. Опять же, «техническую» версию пока никто не отменял.
Положение в авиационной отрасли России блестящим не назовешь. Качество обслуживания самолетов не раз оказывалось ниже даже самых низких стандартов.
Репутация небольших компаний с крошечным авиапарком, занимающихся исключительно чартерными перевозками, хорошо известна, и репутация эта отнюдь не со знаком «плюс». Бывали случаи, когда подобные компании создавались исключительно для отмывания криминальных доходов, и проблемами безопасности перевозок занимались в самую последнюю очередь, если занимались вообще.
Даже если сведения о первых результатах исследования бортовых самописцев А321, уже просочившиеся в прессу, верны, и экипаж действительно не заметил никаких проблем прежде чем самолет стал неуправляемым и устремился к земле,
переключаться только на «террористическую» версию преждевременно.
В истории авиации насчитывается немало случаев, когда самый мелкий дефект, казавшийся незначительным, приводил к катастрофе. Крошечный болтик, скрепляющий конструкции самолета, оказывался не того размера, и самолет, спустя годы годы эксплуатации, вдруг разваливался в воздухе.
Если же все-таки это был теракт, появляются дополнительные вопросы. Как взрывное устройство оказалось на борту: пронес кто-то из пассажиров в ручной клади, или под видом сданного багажа? В последнем случае, был ли террористом пассажир, или бомбу подложил кто-то из персонала аэропорта Шарм-эль-Шейх при погрузке багажа? И эти вопросы также требуют ответа. В конечном итоге, каждый из нас, поднимаясь на борт самолета в пункте «А»", хочет быть уверенным, что покинет этот борт в пункте «Б», а не в воздухе между ними.
