Павел Широв: эффект Голунова

Кампания в защиту Ивана Голунова выплеснулась за рамки социальных сетей. Да и в сетях всколыхнулись люди, прежде ни в какой подобной активности незамеченные. Само собой разумеется, свою роль сыграли, и топорные действия полиции, и принадлежность, как принято говорить, к журналистскому цеху. О случившемся с Иваном стало известно почти сразу. На подложные фотографии обратили внимание, все так. И все же трудно не заметить разительный контраст с другими, очень похожими «делами», которые фабриковали и продолжают фабриковать российские «правоохранители».

В понедельник, когда были опубликованы результаты экспертизы, доказавшие, что Иван Голунов и в руках не держал якобы найденные при нем наркотики, в Москве был снова задержан Леонид Волков. Глава штаба известного оппозиционного политика Алексея Навального только-только отбыл 20 суток административного ареста, назначенных ему «за нарушение порядка» при организации акции протеста в столице 9 сентября прошлого года. Теперь ему назначено еще 15 суток за то же самое «нарушение», в тот же самый день, только… в Санкт-Петербурге.

Очевидный бред, очевидный произвол, который, впрочем, не вызвал почти никакой реакции в так называемом «гражданском обществе».

Еще раньше, аж в январе 2018, в Чечне был арестован правозащитник Оюб Титиев. Все по той же схеме, что и в деле Голунова: в его автомашине «обнаружили» спрятанный под сиденьем пакет с марихуаной. В марте нынешнего года суд Шалинского района Чечни приговорил правозащитника к четырем годам колонии-поселения. Но опять же, кроме правозащитников почти никто не обратил внимания на явно сфабрикованное дело. И кроме правозащитников теперь почти никто не вспоминает крымского кинорежиссера Олега Сенцова, отбывающего 20 лет заключения в заполярной колонии по обвинению в терроризме, который никаких терактов не совершал.

Весьма возможно, причина в том, что все эти «дела» имеют политическую окраску. А политики в современной России очень многие стараются избегать. Не прикасаться, не притрагиваться, даже не обсуждать. На всякий случай.

И ведь правда, высказаться в поддержку Волкова, значит, пусть косвенно, поддержать Навального, которому далеко не все симпатизируют. В действительности, это совсем не так, но так думают. Титиев и вовсе в Чечне, от Москвы далеко, там свои порядки, связываться с которыми, практика показывает, опасно, даже на расстоянии. Дело Сенцова за давностью лет просто забылось.

Иван Голунов политикой не занимался, в своих статьях политику напрямую не затрагивал. Писал о том, что касается всех, так сказать, на бытовом уровне, и потому вызывает недовольство даже у вполне лояльных, кто радовался «воссоединению» Крыма и голосовал за Владимира Путина. Мусорные свалки, отравляющие все вокруг. Каждый, кто хоть раз выезжал за пределы Москвы, видел эти свалки и ощущал смрад, от них распространяемый, порой за многие километры. Похоронное дело, с которым опять же, почти каждый сталкивался в свое время, и многое может порассказать. Да и живет журналист на съемной квартире в не самом лучшем районе Москвы. Мелочь, конечно, но тоже сыгравшая свою роль, делавшая его одним из нас. Это для читателей. Для коллег-журналистов – тем более.

Профессиональная солидарность проявилась так активно, потому что все почувствовали – случившееся с Иваном может случиться с каждым, кто своей статьей или репортажем наступит на мозоль какого-нибудь, даже не самого высокопоставленного чиновника.

И пусть не хочется в это верить, но вполне возможно, для некоторых свое слово сказал тот кремлевский чиновник, который почти сразу высказал сомнение в отношении дела Голунова. Тем самым, возможно, и не желая того, как бы одобрив протест. Все-таки, на санкционированный властями митинг выходит куда больше людей, чем не несанкционированный.

Очень похоже, в Кремле это дело тоже вызвало беспокойство, хотя, вероятнее всего, по совсем другому поводу.

Недаром, если верить председателю совета директоров «Новой газеты» Дмитрию Муратову, решение отпустить Голунова под домашний арест было фактически принято еще до суда, на встрече журналистов с чиновниками московской мэрии, а последнюю точку поставил сам президент Путин после разговора в понедельник с уполномоченным по правам человека Татьяной Москальковой.

Между тем, не следует забывать о двух, весьма важных моментах. Прежде всего, обвинения с Ивана Голунова сняли «за недоказанностью». Это означает, дело может быть возбуждено снова «по вновь открывшимся обстоятельствам». Закон позволяет. В ином случае, и в другой стране, адвокатам журналиста имело бы смысл посоветовать своему клиенту отказаться от такой милости, довести дело до суда и добиваться полного оправдания. По одному обвинению дважды не судят.

Беда в том, что в современной России суд сам по себе почти стопроцентно означает приговор. Да и пройти через все эти мытарства не каждый решится.

И второе – марш в поддержку Ивана, который все-таки состоялся в среду в Москве, полиция разогнала жестко и жестоко. Из примерно полутора – двух тысяч участников, более 400 были задержаны. Причем, как сообщают московские медиа, порой хватали и обычных прохожих, никакого отношения к происходящему не имевших. Вообще-то, еще один очевидный прокол. Не случись задержаний, к вечеру, хорошо, следующего дня, об этом марше никто бы уже и не вспомнил. Теперь об этом будут писать и говорить даже те, кто ничего писать и говорить не собирался. И в то же время, своего рода сигнал «гражданскому обществу»: не выходите за рамки. Здесь мы, то есть, власть, решаем, кто распространял наркотики, а кто нет, кого отпустить «за недоказанностью», а кого посадить на долгий срок. Так было, и так будет.