Двое молодых людей — она и он — смотрят фильм. «Кейдж невероятный!» — говорит девочка. «Легенда!» — соглашается мальчик. Люди в балаклавах врываются в дом. Скоро выяснится, что девочку зовут Мария Дельгадо, и она — дочь кандидата в президенты Каталонии.
Лос-Анджелес. В жизни Николаса Кейджа не просто проблемы — в ней кризис. На сеансе психотерапии Ник жалуется, что его дочь называет «Кабинет доктора Калигари» островом доктора Коломари, не читала Мэри Шелли, Джейн Остин и Марка Твена, а Хамфри Богарта считает порноактёром.
Ник в разводе, Ник в долгах, Ник не слишком востребован в кино. Друг предлагает Нику халтурку на миллион долларов — развлечь гостей на вечеринке испанского богача Хави Гутьерреса. «Я похож на клоуна? — восклицает актёр. — Мне только что предложили роль всей жизни!» Но роль достаётся другому, и Николас Кейдж летит клоуном на Мальорку.
Местами фильм не просто похож на «Бёрдмена», а наводит прямые параллели с современной классикой. Помните полное название знаменитой ленты Иньярриту? «Бёрдмен: неожиданное достоинство невежества». И дело не только в названии. И тут, и там стареющая кинозвезда пытается сделать что-то по-настоящему важное и переформатирует собственную жизнь, общаясь с бывшей женой, непутёвой дочерью и призраком собственного «я» (здесь к Николасу приходит молодой и наглый Никки из прошлой жизни).
Нет ничего плохого в отсылках к великим, тем более что параллели не пересекаются, и разница принципиальна. «Бёрдмен» — это драма на всём протяжении,
«Невыносимая тяжесть огромного таланта» — это чудной жанровый микс, который, скорее всего, следует назвать комедией. Или лучше метакомедией. Или даже метаметакомедией.
Судите сами: Николас Кейдж играет самого себя, по сюжету они вместе с Хави хотят снять фильм по сценарию Хави с Николасом в главной роли, при этом разыгрывая сценарий в настоящей жизни. Которая, как мы помним, тоже фильм.
Сначала Хави и Ник планируют «простую взрослую драму о двух скрытных чувственных мужчинах и их необычной дружбе, эксплуатирующую два конфликтующих образа Христа», но после вмешательства ЦРУ вписывают в сценарий историю похищения в маркетинговых целях угодить всем категориям зрителей. Одновременно (или, скажем так, метавременно) история Тома Гормикэна об актёре-неудачнике трансформируется в шпионский триллер с погонями и перестрелками, в коктейль на грани китча и гениальности.
Пожалуй, «гениально» — слишком громкое слово, лучше воспользуемся выражением из критического консенсуса сайта Rotten Tomatoes, которое характеризует фильм как wildly creative. И
это не креативная дичь, как мы могли бы назвать любой фильм Чарли Кауфмана или, например, недавний «Всё везде и сразу», а именно «дико креативно».
Может, это не точный Николас Кейдж, но это точно он — с тускнеющим звёздным статусом, настоящей кейджевской фильмографией и спорным талантом (в «Семейке Крудс 2» вы мне больше всего запомнились, говорит агентка ЦРУ). У реального Кейджа не дочь, а двое сыновей (но это ничего, значит, одна за двух идёт), а ни одну из его четырёх бывших жён не зовут Оливия (зато была Патрисия). Очень может быть, что характер Оливии позаимствован у одной из них, а уж воплощён прекрасно — британской актрисой Шэрон Хорган, наиболее известной по сериалу «Катастрофа». Жизнь настоящего Кейджа переплетается с образом Кейджа экранного. Кто ты, настоящий Кейдж — непохожая статуя самого себя, жутковатый голем с золотыми пистолетами в тайной комнате Хави? Или человек, отражающийся в ней до полного слияния?
Жена — ну что жена? Сломалась — взял новую. Реальный Кейдж, женатый в пятый раз, подтвердит. А вот дочка — другое дело, дочка — это навсегда. Вина папы перед дочкой двигает сюжет, а переосмысление их отношений придаёт ироничной, динамичной и остроумной истории надёжной человечности и даже трогательности.
Фильм совсем не ретро, но в метамиксере Гормикэна мы чётко увидим реверансы девяностым — периоду расцвета карьеры актёра. Такие, к примеру, как эксцентричный злодей или чёткое разделение на добро и зло, без которого персонажу проблематично пройти классический Путь героя. Один из реверансов явно саркастический — в сценарии внутри сценария Ник и Хави откровенно потешаются над натужными драматическими клише старых боевиков.
Гормикэн так шутит, но видно, что он очень любит кино.
Персонажи говорят про кино, про актёрскую игру, про диалоги, а при попытке назвать лучший фильм Кейдж сокрушается — как, мол, сто лет кинематографа запихнуть в один единственный фильм?
Зато у Хави всё просто — это «Без лица».
Кажется, что лучезарный усач Педро Паскаль в роли Хави заметно переигрывает Кейджа, но метавселенная фильма заступается за героя: никто не сыграет Николаса Кейджа лучше Николаса Кейджа. Такого, какой он есть — спорного и несовершенного.
Если уж разговор зашёл о Чарли Кауфмане, так что ж — Джону Малковичу можно сыграть в фильме про Джона Малковича, а Николасу Кейджу про Николаса Кейджа — нельзя? Конечно же можно, а как выяснилось, даже нужно. Ещё восемь лет назад Эбед, герой культового ситкома Community, говорил: «Николас Кейдж — величайшая загадка популярной культуры». Целый учебный курс был посвящён вопросам — плох он или хорош, гений или идиот, ангел или демон? Фильм Тома Гормикэна — ещё один шаг в поисках ответов на эти вопросы.
