Мы встретились за час до начала конференции в рамках 12-го Всемирного слёта экс-лиепайчан, где первым выступал профессор Филипп Ридер из Университета Дюкейна в Питтсбурге, рассказавший об итогах очередного сезона работы исследователей.
Братская могила под картофельным полем
— То, что в Мазюмправе был концлагерь — общеизвестно. В 1949 году в Германии был судебный процесс над комендантом лагеря, время от времени KZ Jungfernhof где-то упоминался. Но
заключенными там были только немецкие и австрийские евреи, родных или друзей в Латвии у них не было.
И для латвийских евреев это было менее значимое место памяти, чем Румбульский лес, Шкеде, даугавпилсская Погулянка… Вторая проблема была в том, что в 1947 году эту территорию передали советским военным, это была часть Румбульской авиабазы, следом шел гражданский аэропорт. Закрытая зона, о памятниках или чем-то подобном речи не могло быть. Мы знаем, что между 1947-м и серединой 1960-х там была снесена значительная часть старых зданий.
Только после восстановления независимости Латвии, когда военные оттуда ушли, стало возможным туда ездить. Сейчас на части территории бывшего лагеря садово-огородные участки. Еще одна проблема — мы точно не знаем, какой именно она была. Изначально там не было никакой колючей проволоки. Выгрузить 3984 человека буквально в чистом поле — это было такое временное решение нацистов, - рассказывает Илья Ленский.
В первую зиму существования лагеря, в 1941-1942 годах, умерло больше 800 человек — от холода, недоедания и т.п. Трупы сначала просто сваливали в кучу посреди лагеря. Земля замерзшая, пытались долбить, поливали горючим и поджигали — безуспешно. Весной 1942 года,
когда земля чуть подтаяла, динамитом сделали ямы, скинули туда трупы, засыпали.
Когда тела разложились и холм осел, сверху прошлись катком. Насыпали землю и — посадили картошку: основной задачей лагеря было снабжение сельхозпродукцией SD (служба безопасности — Л.М.). Мы знали, что где-то есть общая могила, но где именно — Б-г весть. Все свидетели описывают, что она была посреди лагеря возле одного из зданий, - продолжает Илья Ленский.
Около 2500 человек из лагеря Юнгфернхоф расстреляли в Бикерниекском лесу в марте 1942 года в рамках так называемой «акции Дюнамюнде», которая проводилась также и в Рижском гетто. Часть узников отправили на строительство лагеря в Саласпилсе и погибла там. Где-то в окрестностях, и были похоронены. В этом году «археологи Холокоста» впервые проводили исследования и там. К концу весны 1942-го в Юнгернхофе осталось около 450 человек. Для них был построен барак. До июля 1943-го дожили примерно 80 человек. Годом позже сюда привезли еще и группу политических заключенных из Саласпилса — для строительства взлетной полосы.
Найти и не дать забыть
Еврейская община Риги и музей «Евреи в Латвии» уже с начала 1990-х хотели установить в Мазюмправе какой-то памятный знак, были и переговоры с муниципалитетами разных городов Германии, там проявляли интерес. В Рижской думе замечали — мол, «это ведь будет буквально посреди нигде, кто ж туда ездить будет?». В те годы туда вела кошмарная разбитая дорога, а после, где-то в начале 2000-х, и вовсе образовалась свалка. Тогда всё заглохло. Но в первой половине 2010-х Рижская дума начала приводить это место в порядок — чтобы сделать… зону отдыха. А лет за 10 до того предполагалось, что там будет жилая застройка.
— В 2007 году впервые приехала художница, профессор Карен Фростиг, пришла в ужас от этой помойки. И первым ее проектом был мемориал, который бы располагался посреди жилой застройки. Из-за кризиса ничего так и не построили, но формально у части территории еще есть соответствующий статус. После того, как Карен Фростиг сделала успешный мемориальный проект в Вене, она вернулась к идее создания мемориала в Риге. Это был 2019-й, там уже был парк, место отдыха жителей Кенгарагса, — рассказывает Илья Ленский.
Тогда состоялся разговор в одном из департаментов Рижской думы, где к идее в целом отнеслись положительно, но справедливо заметили, что
для установки мемориала хотелось бы знать точное место массового захоронения.
Карен Фростиг вышла на профессора Ричарда Фройнда (Хартфордский университет/Университет Кристофера Ньюпорта, США), ныне уже ушедшего в Вечность.
— У него был большой проект по неинвазивному исследованию мест памяти. Еврейская религиозная традиция смотрит на вскрытие могил достаточно негативно. Профессор Фройнд — с одной стороны, профессиональный археолог, а с другой — раввин. И он придумал метод, неинвазивный, без раскопок. Эта команда активно работала в разных местах, из самых известных — в Панеряйском лесу, главном месте расстрела евреев Вильнюса, где они обнаружили ранее неизвестную массовую могилу. А также тоннель — через него сбежали евреи, которых пригнали туда сжигать трупы. История известная, но многие считали ее байкой — мол, какой еще тоннель?! — рассказывает Илья Ленский.
Летом 2019 года состоялось знакомство рижан с командой исследователей из США, они тогда работали в мемориальном комплексе IX Форта в Каунасе. На следующий год была первая рекогносцировка в Латвии. В 2021 году — уже первый полноценный сезон с серьезной исследовательской работой. Не только в Мазюмправас муйже, профессура сразу хотела работать в нескольких локациях, поэтому в тот год вели исследования и на Старом еврейском кладбище в Риге, и немного в Румбульском лесу. Команда ведь приезжает со студентами, их надо обучать — показать разные подходы, работу аппаратуры на разных почвах.
— В предыдущие сезоны в Мазюмправе нашли фундамент одного из исторических зданий, в этом году — фундамент еще одного, барака, специально построенного для оставшихся 450 узников лагеря. Единственное здание, которое рассказывает об истории лагеря, а не старинного поместья. Также
нашли фрагменты колючей проволоки — артефакты времен существования лагеря.
Весной 2020-го там были археологические изыскания под руководством Рудольфа Брузиса. Среди прочего нашли и австрийскую монету 1938 года. Тоже артефакт истории лагеря. Но могилу пока не нашли, - рассказывает Илья Ленский.
Он, вслед за Карен Фростиг, надеется, что в 2025 году удастся провести символическую церемонию закладки мемориала.
Не оставить безымянных могил
В Латвии немало мест, где во время Второй мировой убивали людей — речь не только о жертвах Холокоста. Но далеко не всюду есть хоть какие-то памятные знаки. Во многих местах остались таблички советских времен с надписями «советским патриотам», «жертвам фашизма» и пр. Какие патриоты, какой фашизм?!.
— В 2000-2010 гг. мы старались маркировать те места, где ничего нет. Кроме того, мы ставили памятники во многих местах — там, где были советские памятники, из которых ничего не было понятно. Есть же, к примеру, даже не «советские патриоты», а памятники, где поименно перечислены нееврейские жертвы нацистов и написано «…и 80 других». Из примерно 230 мест, связанных с историей Холокоста, теперь большая часть как-то, так или иначе, обозначена, либо советскими, либо современными памятниками.
Очень часто памятники ставили не мы, как еврейская община, а разные частные лица и организации. И это прекрасно. Это огромная работа.
Люди чувствовали потребность это сделать. К примеру, года два назад один из местных жителей организовал установку памятного камня в Айзпуте на предполагаемом месте расстрела в лесу, там неясно с точным местом. (А в конце прошлого года — и в Павилосте — Л. М.). Осенью 2020 года открыли памятный знак на месте расстрелов в Акнисте. Жертвы с места расстрела были перезахоронены на кладбище в 1950-е, но местное самоуправление, музей и лютеранская церковь хотели установить камень на месте расстрелов. Это почти центр маленького городка! Есть много людей, которые хотят установить какие-то знаки — в первую очередь, там, где вообще ничего нет.
Но — да,
у нас довольно много неотмеченных мест.
Проблема в том, что мы не всегда точно знаем локацию. Есть несколько случаев, уже в наши дни, когда памятник ставят в месте, куда можно подойти и почтить память жертв. Нет смысла ставить его там, куда невозможно добраться. К примеру, расстрелы были в глухом лесу — памятный знак ставили на въезде в лес. Для нас, еврейской общины, очень важно, что решение о таком знаке принимают местные жители — то есть память о Холокосте не спускается «сверху».
Катастрофа — часть истории Латвии, убитые были соседями дедушек-бабушек нынешних жителей. И они помнят…
Большой поступок в маленьком Сабиле
В Сабиле в 2017 году поставили памятник жертвам нацизма под названием «Простреленный камень» (Sašautais akmens). Его автор, известный скульптор Ояр Фелдбергс, выкупил в свое время здание Сабильской синагоги, привлек средства для ее реставрации, там сейчас местный Центр искусства, культуры и туризма. Во время Холокоста нацисты убили 240 местных евреев. И эта судьба была уготована не только им.
— Вырыли яму в лесу в семи километрах от города, там всех евреев и расстреляли. Рядом вырыли яму для ромов. Но местный городской голова Мартиньш Берзиньш поехал в Талси и сумел доказать немецкому начальству, что сабильские ромы — оседлые (таких нацисты разрешали оставлять в живых — Л.М.). Он успел в последнюю минуту привезти эту бумагу, по одной из легенд, их уже вели к месту расстрела. Он спас около трехсот ромов. А яма так и осталась. Пустая. Когда Берзиньш умер, ромы поставили ему памятник, и возле пустой ямы табличка есть. На месте расстрела евреев памятник поставили в советское время. Творение Ояра Фелдбрега — минималистское. На валуне цифры — 240, и камень весь как бы изрешечен пулевыми отверстиями. Старый советский сохранен.
Даже устанавливая новый памятник, надо оставлять советский. Это тоже часть истории поминовения
этого места. И многое рассказывает о том, как советская власть воспринимала Холокост… — говорит Илья Ленский.
Он согласен, что хорошо бы разъяснять, почему на советских памятниках говорится о жертвах «фашизма», хотя инициатором Холокоста был нацистский режим. По его мнению, это — отдельный большой проект.
Porajmos или Mudaripen. Холокост народа ромов
Во время Второй мировой в Латвии происходило и массовое истребление народа ромов. Сколько было убито здесь? Точных данных нет — даже на передвижной выставке об этой трагедии их не было. А сколько по всей Европе?.. Существуют только оценки, с невероятным разбросом: от 150 тысяч до полутора миллионов убитых по всей Европе, до 30 тысяч в Балтии и от 3 до 8 тысяч людей в Латвии.
Как называть это массовое убийство, тоже нет единого мнения — предложенное активистом народа ромов Янко Хэнкоком слово Параимос (также существует написание «Пораймос»; среди его значений есть и «надругательство»), устраивает не всех. Президент Международного союза ромов Нормунд Рудевич называет это Mudaripen, День памяти жертв Холокоста цыган отмечается 2 августа.
— Отправлять ромов на смерть или нет — зависело от местных властей.
Вроде было указание, что таборных уничтожать, а оседлых не трогать, но в реальности по-всякому было…
По поводу увековечения памяти… Сейчас есть Фонд реституции еврейской общины, и мы говорим — любые проекты, связанные с Холокостом ромов, попадают в этот проект.
Вопрос в другом — какие есть мемориальные инициативы, кто хочет этим заниматься. Иначе — никак.
В последнее время, если говорить о Холокосте евреев, часто появляются люди буквально из ниоткуда и говорят — «меня эта тема затронула, у меня есть эмоциональная связь, хочу поставить памятник». То есть не всегда эти памятники ставит еврейская община. И мы, конечно, обеими руками за, чтобы были памятные объекты на местах расстрела ромов. И будем рады их поддержать, — говорит Илья Ленский.
