«Политики сделали ее чем-то устрашающим — все ее боятся, причем непонятно, почему! Про нее очень много неправильной риторики, неверных мнений. Конвенция написана только для того, чтобы предохранить женщин от насилия. В ней нет никаких подводных камней, никаких других мыслей, идей — и то, что наше государство и наши политики ее используют для прокачки своих политических рейтингов и интересов и отказываются ратифицировать, это просто больно. И я бы сказала, такая ситуация, в какой мы находимся сейчас, совершенно неприемлема.
Стамбульская конвенция
Конвенция о предотвращении насилия в отношении женщин была разработана Советом Европы и открыта для подписания в 2011 году в Стамбуле (поэтому ее называют «Стамбульской»). Это первый юридически обязывающий документ в Европе, который направлен на борьбу с насилием в отношении женщин внутри семьи и извне.
Конвенция вступила в силу 1 августа 2014 года, и ее ратифицировали 28 стран Совета Европы и 17 стран из числа государств — членов ЕС. Латвия подписала конвенцию еще весной 2016 года, но пока документ не ратифицирован парламентом, он не имеет юридической силы.
Конвенция предусматривает предотвращение насилия, информирование общественности, меры по расследованию и предупреждения проявлений насилия, а также ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, обеспечивая равенство между мужчинами и женщинами, а также международное сотрудничество в этой области, помогая неправительственным организациям и правоохранительным органам искоренить насилие в отношении женщин и насилие в семьях.
Полный текст документа доступен здесь.
Потому что мы видим в статистике, что в странах, которые эту конвенцию ратифицируют, начинается более активная политика по борьбе с насилием против женщин и действительно уменьшается статистика по убийствам [женщин их спутниками жизни]. А убийство — это самый крайний вид насилия.
Данные об убийствах — статистически лучший способ отследить, какова ситуация в государстве. Другие статистические данные просто не до конца показывают реальность. В Латвии по убийствам [женщин их партнерами] самая худшая статистика во всей Европе. К чему мы идем — вот вопрос».
Политическая ответственность за убийство в Екабпилсе, по мнению центра Marta, должна лечь на партии, противившиеся ратификации конвенции:
«Национальное объединение, Союз «зеленых» и крестьян, «Объединенный список» — все партии, которые годами просто распространяли дезинформацию про эту конвенцию, из-за чего, в принципе, это стало каким-то совершенно поляризованным вопросом, и эту конвенцию невозможно сейчас ратифицировать. Но мы будем стараться все равно к этому идти.
Ответственны политики вот этих конкретных партий. А со стороны учреждений — мы хотим, чтобы были проведены проверки всех тех конкретных людей: к кому приходили полицейские, кому поступали эти звонки [о нарушениях, которые совершал Леон Русиньш]. У женщины ведь был ордер на временную защиту, и мужчина этот ордер нарушал — так что пусть те полицейские, принимавшие эти звонки, ответят!
Потому что это индивидуальные люди, конкретные полицейские, которым поступали эти звонки, эта информация — и они с этой информацией просто ничего не делали. Они просто писали на бумаге уголовные процессы, которые ни к чему не привели.
Хотя у них по всем юридическим теперешним нормам была возможность задержать этого человека на три месяца, а потом еще на три месяца. Но почему-то мы видим, что в ситуации насилия против женщины этого не делается. Реакция — «ну, плохо». Но по большому счету, никто не задерживает этих людей».
По словам Йоните, в центре Marta много таких клиентов, которые оказались в похожей ситуации, когда именно до задержания агрессора дело редко доходит.
«Это очень опасная, самая опасная для жизни ситуация, когда человеку звонят каждый день, его терроризируют целый год! Почему нельзя использовать уже существующий правовой инструмент и человека, который такое делает, задержать? Надо подольше задержать — пожалуйста, еще на три месяца».
По данным центра Marta, в Латвии выдано порядка 4000 ордеров временной защиты, плюс ведется еще порядка 500 процессов по фактам нарушения этих охранных ордеров абьюзерами.
«Запрет на приближение к жертве они нарушают. И в центре Marta мы уже 23 года работаем как организация, куда любой человек может прийти за помощью — физической, психологической, и если есть такая ситуация насилия, мы стараемся дать людям всю информацию, просвещать их, потому что тут
информирование тоже важная вещь: многие пострадавшие просто не знают, что у них есть юридические инструменты, которыми они могут воспользоваться».
Охранный ордер — один из таких инструментов, говорит Йоните, но в екабпилсском случае и многих других мы видим, что лишь в ситуациях, когда агрессор очень боится наказания, он соблюдает ограничения.
«В очень многих ситуациях — нарушают! И к сожалению, реакция правоохранительных органов недостаточно строгая и сильная. В принципе должны быть нормы, которые в целом усиливают трактовку насилия против женщин как преступления».
Признание главы государства Эгила Левитса, что вина за произошедшее в Екабпилсе целиком и полностью ложится на государство, дает, по оценке Йоните, надежду, что ситуация сдвинется-таки в сторону лучшей защиты пострадавших:
«Для нас как организации, которая с ними работает, очень важно, что мы действительно видим интерес и у политиков, и очень много — в масс-медиа: после пикета 25 апреля все новости были об этом. И это правда очень большой шаг вперед. Я думаю, чем больше будет давления от СМИ, от общества — тем выше шанс, что мы действительно что-то сможем поменять, а возможно, даже ратифицировать Стамбульскую конвенцию».
Предстоит большая разъяснительная работа, отмечает Беата Йоните:
«Что права женщин действительно надо соблюдать, что насилие против женщин — это ненормально, а не «бьет, значит, любит» и прочее. Это просто долгая, долгая работа! Нужно, конечно, объяснять суть Стамбульской конвенции — что на самом деле в ней нет ничего того, что к ней привязали разные отдельные политические силы. Сказанное г-ном Левитсом — очень правильный, хороший сигнал. Уже и министр юстиции Инесе Либиня-Эгнере в твиттере написала, что они будут менять нормы, связанные с тем, насколько строгими могут быть наказания именно за насилие против женщин.
Это очень хорошие сигналы, и будем надеяться, что не придется дожидаться еще одной трагедии, чтобы что-то сделать. Мне кажется, уже достаточно! Сколько еще женщин должно умереть чтобы государство, наконец поняло, что это действительно приоритет? Что мы не можем развиваться как демократическая свободная страна, пока у нас женщины не чувствуют себя в безопасности?»
КОНТЕКСТ
Телефонный номер 116016 будет зарезервирован для помощи женщинам, пострадавшим от насилия, в соответствии с поправками к Закону об электронных коммуникациях, 27 апреля признанными срочными. Сейм их уже принял. Телефон доверия предназначен для предоставления женщинам, пострадавшим от насилия, возможности получить помощь и поддержку, информацию о своих правах и возможностях их использования, а также связаться с соответствующими организациями, сообщает Латвийское радио 4.
Как писал Rus.LSM.lv, после длительного систематического преследования, от которого полиция так и не сумела защитить ее, женщина в Екабпилсском крае погибла от рук своего бывшего спутника жизни, 53-летнего Леона Русиньша. Он находится в розыске.
Руководство Госполиции начало служебную проверку, но отрицает, что стражи порядка недостаточно реагировали на сигналы о семейном насилии и преследованиях. В свою очередь, председатель подкомиссии Сейма по уголовно-правовой политике Андрей Юдин («Новое Единство») заявил, что помимо изменения законодательства, требуется инвестировать миллионы, чтобы подготовить психологов, социальных работников и других специалистов, которые будут работать с абьюзерами и вести профилактику семейного насилия.
«Если мы хотим долгосрочных результатов, с таким человеком должны работать высококлассные специалисты. Нужно с этими людьми работать, и это требует больших ресурсов!» — заявил Юдин, усомнившись, что при принятии бюджета политики готовы тратить деньги в этом направлении.
Оживленные дискуссии о ратификации Стамбульской конвенции происходили в Латвии в 2016-18 годах, после чего вопрос об этом был оставлен без продвижения, поскольку было ясно, что в Сейме не удастся набрать достаточного числа голосов для ратификации.
