Женщина лет сорока заходит в ресторан. Внутри заведенья народу скопленье, люди пьют и танцуют под романтическое ретро. Распорядительница мероприятия встречает женщину и усаживает её за столик с красивым молодым мужчиной. Тот начинает разговор с банального комплимента, представляется Томом, зовёт её потанцевать румбу, а потом и вовсе глючит и зависает на полуфразе. Женщине обещают привести Тома в порядок в самое ближайшее время.
Альма Фейзер — а речь, как вы уже догадались, именно о ней — доктор антропологии и специалист по шумерской клинописи. Кафедра антропологии и лаборатория с древними табличками — не лучшие места даже для служебных романов. Альма разведена и одинока, а значит — лучший, и более того, единственный кандидат в программу от всего института. Цель масштабного трёхнедельного эксперимента — определить пригодность роботов, оснащённых искусственным интеллектом, в качестве спутников жизни. Том — комбинация запросов Альмы и данных о поведении 17 миллионов случайных людей.
Ах, сколько раз твердили миру, что не надо жить с роботами и вампирами хотя бы потому, что стареть в вашей паре будете только вы.
Но, может, поэтому мы и люди, что продолжаем стучаться в закрытые двери, ищем лазейки, чтобы просунуть в них наши пробы и ошибки? Может, это, как говаривал герой «Матрицы» Маус, и отличает нас от мерзких машин?
Тем более что машины в фильме Марии Шрадер отнюдь не мерзкие, а Тома и вовсе играет записной аполлон британского кинематографа, заколдованный диснеевский принц Дэн Стивенс. Если не помните принца, вспомните явление Мэттью аббатству Даунтон — сколько охов, сколько ахов, сколько потуплённых взоров, пунцовых щёк и трепещущих вееров! И дело не только во внешности. Человекообразные машины этого фильма созданы для того, чтобы без перекуров и без перерывов на сон и обед делать человека счастливым. Вдобавок Том говорит с английским акцентом, который (как и любой другой) очень подойдёт немецкому языку в делах амурных.
Неудивительно, что до некоторых пор отношения Альмы и Тома выглядят вопиющим мезальянсом, и не только потому, что он робот, а она человек. Он — предупредительный и романтичный красавец с мощными вычислительными возможностями и мгновенным доступом к Интернету, она — усталая и довольно обычная с виду женщина, бывшая жена и неудавшаяся Alma-mutter. Но уже довольно скоро знакомством, узнаванием, привыканием, сюжетом и стараниями актрисы Марен Эггерт (за которые она была награждена Серебряным медведем берлинского кинофестиваля) Альма теплеет и выглядит не только обаятельной, но и привлекательной. Том быстро обучается человечности, и даже общие знакомые не слишком удивляются, видя их вместе. Но насколько близко они могут подойти к друг другу на самом деле? В этом и кроется суть истории.
Автор этой истории более известна немецким зрителям как актриса — в этом качестве она получила своего Серебряного медведя 22 года назад. Пятый фильм Марии Шрадер как режиссёра замахнулся на главного, Золотого медведя, но тому удалось увернуться — «Я создан для тебя» ограничился номинацией. Киноязык Марии подвешен за нужное место, её рассказ сопровождает лёгкая музыка, повествование канонично разделено на этапы и элегантно сочетает драму с комедией. Из шероховатостей (на мой взгляд) — слишком быстрое угасание протеста Альмы против идеальности Тома, но это, скорее всего, многочисленные мини-сериалы разбаловали меня более полным раскрытием характеров и мотиваций главных героев.
Сосуществование природного и искусственного интеллектов — тема, мягко говоря, не новая. Но Мария-сценаристка всё же находит малохоженные тропки на этом изрядно вытоптанном поле.
Её роботы дополняют законы Азимова, не просто не причиняя людям вред, но и нанося счастье. Возможно ли запрограммированное счастье, а не просто межвидовое спаривание — вот главный вопрос, на который ищут ответ Мария, организаторы эксперимента, Альма, Том и зрители.
Может ли человек принять иллюзию за форму реальности и не чувствовать себя самообманутым?
Как не стать эмоциональным иждивенцем (у пелевинской куклы в романе «S.N.U.F.F.», например, был инструмент, позволяющий бороться с приторностью в отношениях — ползунок, регулирующий «стервозность»)?
Альма замечает, что разговор с роботом — это даже не диалог, что Том — её продолжение, и на самом деле она разговаривает сама с собой. Но, с другой стороны, разве так происходит не всегда? О собственном счастье человеку приходиться «договариваться» только с самим собой, независимо от природы интеллекта собеседника.
Вопросов много, и даже если ответы есть, то у каждого свои. Мария Шрадер не берётся отвечать за нас.
Неоднозначная концовка оставляет нас наедине с нашими мыслями и заставляет забыть о мелочах, которые мы могли принять за несовершенство сценария.
Думаю, именно финал побудил берлинских отборщиков номинировать на главный приз фильм, который большей частью кажется слишком зрительским для фестивальной программы. Ну а мы-то с вами кто? Как раз-таки зрители.
