Припять, Апрель 1986-го. Уютный гул сушилок парикмахерской заглушает не только песня Юрия Антонова, но и весёлый гомон усатых пожарных, залетевших постричься. Парикмахерша Оля тоже залетела 10 лет назад, и вот вдруг снова он — пожарный Алексей в рабочем кресле, единственный без усов.
Остановленный на скаку автобус, слово за слово, мороженое за чёртовым колесом, с ветерком в «семёрке», и Алексей уже знакомится с маленьким Лёшей. Скоро маленький Лёша снимет на подаренную камеру взрыв четвёртого энергоблока, а большой Лёша вернётся на пожар, хотя уже успел отпраздновать своё увольнение из припятского отделения.
Об аутентичности
Разумеется, постсоветским людям проще снимать советское, чем экзотичным британо-американцам. Никаких консультантов не нужно: открывай антресоль, вынимай, расставляй, сдувай пыль и снимай себе на здоровье. Козловский вываливает на зрителей от души — тут тебе и уличный брейк, и «копейки», и лозунги на кумачах, и «Последний герой» от группы «Кино», и видеомагнитофон ВМ-12, и Пугачёва, и приветливая мороженщица, продающая самый вкусный в мире пломбир. Не забыли бабку, распознающую в молодёжи проституток, пусть и переместили её с лавочки у подъезда в салон автобуса.
Как ни странно, не обошлось без шероховатостей. Лёгкие сомнения вызывает шлем на ребёнке-велосипедисте, диагноз «паническая атака», и уж точно анахронизмом звучит фраза маленького Лёши «не надо меня прессовать».
О человечности
Козловский решил не играть на поле, выжженном HBO, и сделал акцент на судьбе человека, оказавшегося в центре техногенной катастрофы, а не на техногенную катастрофу, поглотившую судьбы людей. Для пущего драматизма он снабдил этого человека сложным этапом в личной жизни и не слишком милым характером. Таким, что в персонажа Козловского хочется плюнуть, но тут же поцеловать в плюнутое место Козловского-режиссёра.
Вся банальность катастрофическо-драматического кинематографа вопиёт о бесстрашном герое на место протагониста, можно с трудным детством и пустячным скелетиком в шкафу. Но Алексей Карпушин весьма обычен — не трус и не герой. Он хочет жить для себя гораздо больше, чем умереть за родину. Олю он пытается завоевать как альфа в не самом приятном смысле этой буквы: гусарством, необязательностью, вспыльчивостью и пьяными обещаниями. Повесть о настоящем человеке, а не о картонном герое.
О Станиславском
Данила — как минимум опытный и востребованный актёр, а Оксана Акиньшина — как минимум отличная актриса. Кажется, что этого уже достаточно. Но Козловский-режиссёр прыгает выше собственной головы и исправляет ошибки своего «Тренер»ского дебюта, заставляя неплохо играть даже детей, женщин и стариков. Хотя, конечно, что там играть больного ребёнка: покашлял весь бледный — и любой Станиславский с сердцем тебе поверит. А из эпизодических известных актёров здесь можно найти Равшану Куркову и Филиппа Авдеева.
Об оценках за технику исполнения
Это примерно три с плюсом. Визуальная, особенно аварийная часть отрисована будто на четвёртых пентиумах и сгодилась бы, выйди фильм сразу на видеокассетах. Заплывы в мутной воде и проходы в технических коридорах — уже получше, но всё портят сценаристы, позорно путающие технологические процессы. Запомните, Алексей Казаков и Елена Иванова: вырезать газом люк в металлическом листе — это не «варить»! Но зато неплохо удались, например, птицы, замертво падающие с неба под тревожную музыку.
После жизнеутверждающего стартового Антонова музыка фильма разрывается между тревожной, печальной, напряженной, драматичной и гнетущей с лёгкими вкраплениями лиричной. Чтобы ты, зритель, не забывал, что именно тебе чувствовать в той или иной сцене — ну, мало ли, ты отвлёкся на гугление отличия газового резака от сварочного аппарата. Также в звуковой дорожке замечены довольно реалистичные и зловещие стоны металла, взвизги пара и вздохи воды.
О принципах работы бюрократических механизмов...
...здесь сказано примерно столько же, сколько о механизмах работы ЧАЭС — практически ничего. Крупными мазками — надзирающий партийный функционер, чуть мельче — полковник, чей по-военному хамский и циничный стиль в конце концов сменяется почти человеческим. Советская власть мне как родная мать, говорит один из ликвидаторов. А Швейцария, пригласившая пострадавших на экстренное лечение — видимо, как волшебная фея-крёстная.
Пошла вода горячая
Главная нелюбовная сюжетная линия сосредоточена на попытке открыть задвижку и спустить воду, чтобы не допустить нового взрыва станции — кому-то надо прыгнуть в барботёр и там попробовать не свариться. Долг становится героизмом, отказ от героизма — малодушием: тут уж никаких серых зон для обычных духом людей. Врачам и медсёстрам чуть проще: знай меняй окровавленное бельё да не поскользнись на заблёванном полу. А все, кто смотрел «Доктора Хауса», знает, что сделать срочную трахеотомию вообще не сложно.
Кто нагрел воду почти до 60 градусов — сценаристы или реактор — утверждать не берусь. В сериале упоминалась только загрязнённость, а ликвидатор Алексей Ананенко вспоминает радиоактивную воду по колено на пути к задвижкам.
Чернобыль или чернонебыль?
Скорее второе. Сами авторы уже в начальных титрах предупреждают о вымышленности персонажей в истории, основанной на реальных событиях. Предварительная роспись в ненастоящести немного снижает вовлечённость, но та же Хомюк в сериале НВО тоже была собирательным образом группы учёных. Почему же Козловскому нельзя собрать образ простого провинциального пожарного, оказавшегося в эпицентре величайшей техногенной катастрофы? А если начнут ругаться — то и я не я, и мотороллер не мой, и я художник и так вижу.
