Кто это разъезжает на карьерном самосвале и грабит универсамы — неужели самый приятный парень Голливуда? Да-да, это Том Хэнкс, а, вернее, его герой Финч Вайнберг. Но это не он плохой, это мир такой. И не просто такой, а постапокалиптический, с ультрафиолетом и песчаными бурями. Конец света случился в 2028-м году. С тех пор бродит Финч по разгромленным магазинам в компании робота Дьюи, похожего на гибрид собаки от Boston Dynamics и тележки от супермаркета, и укомплектованного манипулятором-захватом.
Дома Финч скидывает пропотевший скафандр и демонстрирует зрителю поджарое от голода и поджаренное на солнце тело. Потом он занимается привычными делами: кормит настоящую собаку, оцифровывает книги и готовится к смерти от лучевой болезни. И только потом принимается за окончательное допиливание антропоморфного робота — умного, как интернет, сильного, как Халк, и любопытного, как ребёнок. Робот сообщает Финчу метеосводку и быстро учится ходить. Всем им нужно даже не ходить, а бежать от приближающегося 40-дневного шторма. Финч загружает в фургон свою разношёрстную и разножелезную команду и срочно выезжает на запад, в Сан-Франциско.
«Финч» — не только пустынный роуд-муви, но ещё немного и бадди-муви. Несмотря на то, что Джефф (именно такое имя выбрал себе робот) — не человек, отношения героев постепенно уходят от «пользователь — девайс» и приближаются к товариществу.
Процентам девяноста пяти кинороботов человекоподобных форм создатели пытаются придать человекообразное содержание. Кому ж охота смотреть на железяки. Получается самое разное — в диапазоне от Эйвы из Ex Machina до Чаппи из «Чаппи». Авторы «Финча» пошли по пути милоты характеров и однозначности посылов, которые из-за своей простоты смахивают на назидательность.
Историю о доверии, ответственности и командной работе сопровождает детско-юношеский юмор.
В его основе — робошутки, робопадения, робонеловкость, робокопирование человеческих эмоций и робобеседа подвывающими приводами с поскуливающим пёсиком.
«Где-то гитара звенит, надёжное сердце и дружбу хранит. Сердце и дружбу хранит, а птица удачи опять улетит», — позорно пел в 1981-м году хор второклассников 76-й рижской школы. Зачем детям знать слово «любовь»? Узнают слово, потом обколются своей марихуаной и давай любить по подъездам. Финч тоже не тоскует по потерянной семье или утраченной любви, скорбя всё больше по себе и по человечеству, а нереализованную любовь вымещая на собаке. Может, и не было ничего важного в его прошлом — технофрик есть технофрик. Замена любви на дружбу (да ещё и с роботом) тоже кое-что говорит о целевой аудитории этого фильма, но в то же время избавляет зрителя от некоторых заезженных приёмов.
В новом мире любить особо некого. Людей почти нет, а те, кто есть, мародёрствуют и убивают за еду — полюбить таких можно, но сложно. Финч старается избегать людей, расчищая сцену в театре одного актёра. Конкуренцию Тому Хэнксу составляют пёс и Калеб Лэндри Джонс, хорошо известный по роли рекламщика в «Трёх билбордах», но трудно узнаваемый здесь из-за худобы, красного лица и механического голоса.
Свой единственный полнометражный фильм до «Финча» Мигель Сапочник снял 12 лет назад, и тоже о мире будущего. Кровавая фантастическая драма «Потрошители» была охаяна критиками и провалилась в прокате. С горя Сапочник — нет, не запил, как сапожник — а с головой ушёл в сериалы, где снискал себе славу постановщика самых зрелищных эпизодов «Игры престолов».
В этом смысле Мигель не подкачал.
Картинки «Финча» очень эффектные — ничуть не хуже почтовых открыток, которыми любуется Джефф.
Щедро сдобренные компьютерной графикой красоты снова дикого американского Запада, редкие, но меткие экшен-сцены, раскалывающие ночь молнии, северное сияние и, конечно же, основные приметы времени — прожорливое солнце, песчаные бури и мощный торнадо, который лет 25 назад запросто мог сам стать главным героем фильма.
Обычным взором мы видим вбитый в землю железным кулаком колышек с тросом, на котором воздушным змеем реет в сыпучем вихре тяжеленный фургон. Перед нашим внутренним взором — ещё один гвоздь в крышке гроба фильма-катастрофы и рыдающий над гробом Роланд Эммерих. Зачем кинематографу отдельный жанр, когда катастрофа одним взмахом зелёного экрана встраивается в любую более-менее подходящую историю? Эммерих, конечно, максимально повысил ставки, столкнув Землю с Луной в своём грядущем фильме, но, кажется, это предел даже для него.
«Финч» — не Финчер: никаких тебе мрачных закоулков сознания, только психология начального уровня под палящим солнцем. «Финч» — не Линч: все совы фильма — то, чем они кажутся, а финал немного предсказуем.
«Финч» — это яркий, красивый и сентиментальный фильм для семейного просмотра. И лучше, если в этой семье будет кто-то младше тринадцати. И собачка.
