Андрей Шаврей. В «Фабельманах» Спилберг завалил горизонт и приблизился к... «Зеркалу» Тарковского

Обратите внимание: материал опубликован 1 год назад

Когда на днях меня позвали на пресс-показ фильма «Фабельманы» (сейчас демонстрируется в крупнейших кинотеатрах Латвии, как и во всем мире), я ничего особого не ожидал. Потому что автор — Стивен Спилберг. Сами понимаете, мы говорим «Спилберг», подразумеваем блокбастерский Голливуд. И наоборот. А здесь, выражаясь сухим канцелярским языком, результат вдруг превзошел ожидания.

Что подразумевает при фамилии «Спилберг» любой кинозритель, будь то юноша, обдумывающий житье, или же опытный кинокритик? Не ошибусь наверняка, что тут же в памяти всплывают зловещие «Челюсти». Перефразируя фразу «Я не читал, но осуждаю» (о Пастернаке, Солженицыне и т.д.), о Спилберге я мог бы сказать нечто подобное. Сразу при нарицательном понятии «Спилберг» в моем мозгу всплывает этот его блокбастер семидесятых годов, принесший ему мировую славу и первого «Оскара» — «Челюсти». Не смотрел, но... осуждаю. Там вроде про акулу, которая кусает людей.

Нет, конечно все более-менее продвинутые помнят и другие «оскарносные» ленты опытного голливудского мастера — «Спасая рядового Райена» и «Список Шиндлера». Смотрел, не осуждаю.

Пронзительные, мощные фильмы, сделанные по абсолютно голливудским лекалам. А главное лекало Голливуда, на мой взгляд — чтобы было зрелище. Даже в фильмах на «пограничные», сложнейшие темы. За зрелище благодарные зрители платят деньги во всем мире. Без денег нет Голливуда — второе лекало.   

И вот трижды «оскароносцу» исполнилось 75 лет. И он снял «Фабельманы», длинный, на два с половиной часа фильм, который сейчас получил пять номинаций на 80-ю премию «Золотой глобус». Наверняка получит опять «Оскар», хотя в какой-то степени это будет нонсенс.

Потому что блистательный Стивен снял фильм, который идет вразрез со многими лекалами Голливуда. Режиссеру, кажется, наплевать на зрелищность (во всяком случае, она тут совсем не на первом, даже не на втором или третьем месте). При этом он снял не просто глубокую психологическую драму — автобиографическую. Снял нечто, что обычно называют «арт-хаусным», «фестивальным» кино, то есть «кино не для всех».

Ну что сказать? Классик может себе позволить. Как бы там ни было, но 20 миллионов лента в кинотеатрах за пару месяцев уже вроде собрала. Потому что — Спилберг!

Но вот что вынесет среднестатистический зритель... Тут, как говорится, каждому свое. Рядовой попкорновый зритель, которого пытается спасти этим фильмом Спилберг, будет явно скучать. Высоколобый критик отнесется снисходительно — ну вот, запоздалое признание в любви к кино, очень запоздалое. Нет, чтобы так сразу, с начала.

Для Спилберга это, конечно, исповедь, рассказ о его детстве, о его психологических травмах. Первую подобную травму он получил именно в кино, когда увидел крушение поезда — и это столь отразилось в его сознании, что пришлось подарить ему игрушечную железную дорогу, на которой он постоянно устраивал крушения и ломал паровозы.

Родители ему в результате подарят тогда, в пятидесятых-шестидесятых, восьмимиллиметровую камеру, которой он начнет снимать т.н. домашнее видео.

Не знаю, сохранил ли те видео Спилберг (наверняка да), но сейчас он восстанавливает те картинки детства и юности, анализирует их. Вспоминает родителей и близких... И это — кино! Это — такое кино!.. Картинка одноэтажной Америки сделана не знаю, как, но там явно некая игра света, это уж для сведущих критиков («бальные ухищрения» оператора). И здесь то, что напомнит каждому из зрителей нечто свое. Я, например, вспомнил во время киносеанса, демонстрируемого сейчас на экране (да, там тоже киносеанс, из детства Спилберга) паровозики из фильма Отара Иоселиани и настоящую железную дорогу в музее истории Латвийской железной дороги, где открывали некогда с Иоселиани кинофорум «Арсенал».

Пусть меня не проклинают опытные кинокритики, но тут загадочным для меня способом передается то ощущение, описанное великим Ингмаром Бергманом в его Laterna Magica. И еще мне вспомнились «Сны Аризоны» Кустурицы. И — советский фильм «Чучело», Ролан Быков в 1984-м тогда снял сильное кино о том, что нынче принято называть «моббингом».

Это перекликается потому, что в «Фабельманах» идет отдельная история о школьных годах Спилберга, которого преследовали одноклассники-антисемиты.

Но самое неожиданное — Спилберг смотрит на себя в зеркало и видит себя юным, с чего все начиналось.

У гениального Тарковского, конечно, все намного круче. Он там вообще и мать свою снял, самую настоящую, документальную. И отца Арсения привлек к «Зеркалу», который читает за кадром свои стихи. И — под музыку Баха, конечно. У Спилберга здесь тоже очень и очень много класической музыки, учитывая, что его мать была пианисткой, впрочем, неудачливой (кстати, совершенно ошеломительная исполнительница роли матери — Мишель Уильямс).

Здесь крутой разбор, достойный бесед с психотерапевтом (а вот это уже чисто американская штучка, наверное). У Спилберга явно есть свой психотерапевт. И не один. С одной стороны, есть обыкновенный такой психотерапевт, который является нормальным явлением в любой, кажется, американской семье. Но вот не в каждой американской семье, да и в семье любой другой страны мира главным психотерапевтом является кино.

То, что хорошее кино самый лучший психотерапевт — Спилберг это доказал в «Фабельманах», раз и навсегда. А остальное — для профессионалов кино.

Последние пять минут этого фильма — абсолютный, шедевральный... Голливуд. Юный Фабельман (альтер-эго Спилберга) придет к великому кинорежиссеру, кумиру своего детства Джону Форду. Чтобы работать в кино. До Джона будет не так просто дойти. Даже если дойдешь, к нему не так просто попасть. Даже если попадешь (на пять минут и в результате Фабельмана навсегда), то не факт, что вы договоритесь.

В общем, договорятся, но спойлер не в этом. В этой голливудской финальной сцене роль великого Джона Форда играет другой великий и ныне здравствующий голливудский кинорежиссер. Кто он — узнаете только из титров и ахнете. Эпизод века!

Я о другом. Там в финале великий кинорежиссер, которого играет ныне здравствующий классик мировой синема, говорит кратко будущему классику кино Фабельману-Спилбергу, а пока что юнцу о висящих на стене его офиса картинах: «Где тут горизонт, видишь?» Фабельман-Спилберг отвечает верно — тут горизонт снизу, а тут — сверху. Вот, а нормальный такой, привычный горизонт — это... «Это скукота!»

И раз уж Спилбюерг о личном (может себе позволить!), то и я о личном. Кратко. Лет 15-20 назад я часто заходил в офис к отцу кинофорума «Арсенал» Аугусту Сукутсу. В Старой Риге на улице Марсталю дело было. Однажды я пришел к нему и похвастался цифровым, а не пленочным диктофоном (в начале нулевых это была редкость!). Аугуст сказал: «Цифровой? Покадровый...»

Да, и еще у него висела на стене широкоформатная картина нашей выдающейся художницы Айи Зарини, на которой была изображена веселая стрекоза или муха-цокотуха. И самое интересное, что картина была повешена специально наискосок, набекрень. Теперь я понимаю, почему Аугуст повесил ее именно так.

Потому что — гениально! Как в кино!

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное