«Ну, говорить пока немножко так... [непросто]. Но
я чувствую себя совершенно здоровым», — говорит сегодня Александр Маркелов.
Чтобы Александр мог так сказать, команда медиков — хирурги, анестезиолог, реаниматолог и медсестры — 10 часов не отходила от операционного стола. Опухоль убрали практически со всей нижней частью лица, включая и челюсть. Спасти удалось только губу.
«Чтобы пациент смог есть, дышать, говорить, всю нижнюю часть лица нужно было восстановить. Слизистую рта, мягкие ткани, лицо. Очень сложная задача... Мы использовали ткани из ноги самого пациента», — сообщил LTV пластический хирург Калвис Пастарс.
«Ликвидировали злокачественную опухоль вместе с шейными лимфоузлами и нижней частью рта. Хорошо, что удалось вовремя поставить диагноз», — рассказала отоларинголог Элза Рате.
«Волшебство этой операции в том, что объем работы огромный и мы очень помогали друг другу. И на десятом часу ты уже не тот, что на первом. Особенно, когда надо сшить мелкие сосуды.
В конце мы уже практически крестиком вышивали»,
— вспомнил Калвис Пастарс.
Александр в больнице провел уже два месяца. До того
увидел истинное лицо латвийской медицины — когда каждую консультацию нужно ждать месяц, а диагноз поставить не могут.
Сначала хирург, потом эксперт на ул. Дзирциема, в Институте стоматологии: «Опять к семейному, опять направление... Да, онкология... Очень долго попадал».
В Латвии проведено три таких операции — что выделяет наших врачей даже на фоне скандинавских коллег.
«Вот тут мы можем гордо выпрямить спину! Недавно были в Эстонии, и когда мы там об этой операции рассказывали, знаете...
Мы не только эстонцев обогнали, с которыми нас вечно сравнивают, но и некоторые скандинавские страны»,
— подчеркнул доктор Пастарс.
Раньше пациентов с диагнозом, как у Александра, даже не оперировали — отправляли прямиком в отделение паллиативного ухода, чтобы давать обезболивание в последние месяцы жизни. Прогнозы для Александра Маркелова — хорошие. Восстановление продлится минимум полгода, но отек спадет и лицо станет выглядеть лучше. Он надеется опять ездить на своем ночном трамвае.
«Я по ночам работаю, когда рельсы чистить надо. Или поливать», — объясняет он.
По сложности такая операция — примерно половина полной пересадки всего лица. Такие трансплантации, однако, в мире — редкость. Например, в Финляндии их делают, хотя они связаны со множеством этических и юридических вопросов. Правда, так оперируют не раковых больных, а людей, перенесших тяжелые травмы.
