«Производственно-сбытовые цепочки, связывавшие мировую экономику с конца 1980-х годов, испытывают беспрецедентное напряжение. Пандемия Covid-19, серьезные сбои в морских перевозках, возрождение популистического национализма и рост напряженности между Китаем и всеми его основными торговыми партнерами — все это усиливает рассуждения о смерти глобализации. Однако менее глобализированный мир маловероятен. Глобализация не отступает, а принимает непривычную форму, и это происходит по причинам, не связанным с пандемией», — считает Марк Левинсон, американский экономист, журналист, историк и независимый исследователь.
В комментарии, опубликованном на портале Итальянского института международных политических исследований (Istituto per gli Studi di Politica Internazionale, ISPI, старейший в Италии независимый аналитический центр), эксперт аргументирует эту гипотезу.
По его словам, привычную для нас форму глобализации точнее всего олицетворяют огромные яркие контейнеровозы, загруженные тысячами железных ящиков с товарами. Такая глобализация стала следствием быстрого повышения материального уровня жизни стремительно растущего населения. Чуть более, чем за 30 лет, сотни миллионов семей смогли впервые приобрести автомобили, телевизоры, кондиционеры.
Многие из этих товаров производятся на заводах в странах с низкой заработной платой и с использованием ресурсов из других стран, тоже с низкой заработной платой. Именно эта модель сейчас и ассоциируется с термином «глобализация». Поскольку производство переместилось из Европы, Северной Америки и Японии в Китай, Вьетнам и Индонезию, цены на многие потребительские товары сегодня ниже, чем в начале этого века.
Но тенденции, поддерживающие глобализацию такого рода, ослабевают, полагает автор. В Америке, Европе и большей части Азии население растет медленнее, доля пожилых людей увеличивается.
Почти во всех странах со средними и высокими доходами создается все меньше новых семей — а ведь именно молодые семьи являются основными покупателями потребительских товаров длительного пользования.
Семьи «со стажем» приобретают меньше: у них было много лет для обустройства и накопления имущества, и сейчас они больше склонны тратить деньги на поездки, походы в ресторан и оплату медицинских счетов.
Торговлю товарами будет сдерживать и развитие технологий. За последний год все ведущие производители автомобилей объявили о крупных инвестициях в электромобили. Это может быть прекрасно для окружающей среды, но ужасно для десятков тысяч компаний, включенных в цепочки поставок автопроизводителей: поскольку «усредненный» электромобиль содержит на несколько тысяч деталей меньше, чем автомобиль с двигателем внутреннего сгорания аналогичного размера. Другой пример: потребителям не нужны домашние аудиосистемы, если они могут покупать музыку как стриминговый сервис и слушать ее на своем смартфоне.
В промышленном секторе более одной пятой инвестиций во многих странах сейчас вкладывается в исследования, программное обеспечение и другие нематериальные активы, а не в машины и в оборудование. Обновление станков теперь зачастую означает загрузку новых программ, а не замену самих станков. Такие инновации, как облачные вычисления, позволяют компаниям совместно использовать компьютеры, так же, как совместное использование велосипедов позволяет людям обходиться без покупки своего собственного велосипеда. Таким образом, общий спрос на такого рода физические активы сокращается.
Все это означает, что
производство имеет все меньшее значение для мировой экономики.
К тому же автоматизация, сокращая потребности в рабочей силе в цехах, устраняет одну из главных причин существования географически разбросанных производственных цепочек. Случаев “решоринга” — возвращения производства из «офшорных» стран с низкой заработной платой в страны с высокой заработной платой — немного. Но производители и розничные торговцы все больше стремятся контролировать риски, находя несколько источников производства ключевых деталей и готовой продукции, вместо того чтобы производить все на гигантских заводах в Азии. Для транснациональной корпорации ориентированный на экспорт завод в Мексике или Марокко, скорее всего, дополнит, а не заменит завод в Китае.
Именно в этом смысле глобализация, похоже, идет на убыль, тем более, что правительства предоставляют субсидии или возводят барьеры для защиты рынков в пользу отечественных производителей. Вместе с тем глобализация продуктов, которые физически не пересекают границы, важна как никогда. Банки дают займы в одной стране, утверждают документы в другой и собирают платежи в третьей. Промышленные компании и фирмы-разработчики программного обеспечения открывают исследовательские центры по всему миру, а многие исследовательские проекты становятся международными предприятиями. Британский книгоиздатель может нанять редактора в Пакистане, а фильм можно снять где угодно — диалоги будут переведены на несколько языков с помощью искусственного интеллекта.
Большая часть этой быстро растущей торговли идеями упускается из виду в официальной статистике. В отличие от торговли товарами, которую можно изменить с помощью тарифов, квот и аналогичных мер,
торговлю идеями правительствам будет трудно контролировать
— блокирование потока данных может отрезать страну от экономической деятельности с высокой добавленной стоимостью.
«Эти изменения в процессах глобализации станут более очевидными в 2022 году. Самой сложной экономической задачей, вероятно, будет сдерживание инфляции, которая быстро распространяется из одной страны в другую в тесно связанной мировой экономике. В отличие от первых лет XXI века, дешевый импорт больше не позволит центральным банкам контролировать инфляцию почти безболезненно для населения. Сбои в цепочке поставок будут становиться все менее значимыми по мере того, как расходы домохозяйств смещаются с товаров на услуги. В результате торговля промышленными товарами будет расти медленнее, чем мировая экономика в целом, а глобализация будет двигаться в новом направлении, основанном больше на услугах и идеях, чем на материальных товарах», — прогнозирует приглашенный эксперт итальянского аналитического центра.
