С чем связан ребрендинг компании, зачем понадобилось новое название?
Наша компания прошла через сложные времена, но сейчас в ее жизни начинается новый этап. Мы выходим на новые рынки с новыми продуктами, и решили, что должны это сделать с новым образом компании. Поэтому мы выбрали очень, на мой взгляд, звучное и мощное название Olpha. Оно расшифровывается очень просто: первая часть Ol — это напоминание о городе нашего происхождения Олайне, а вторая часть pha — от слова pharma (фармацевтика, медикаменты). Разработана новая упаковка продуктов, у нас появился новый слоган «Ближе к тебе», который говорит о том, что самое главное для нас — это пациенты.
Легко ли было сменить название?
Нет, совсем не легко, потому что фармацевтика — это очень жестко регулируемая сфера. Нам нужно будет перерегистрировать все наши медикаменты на всех рынках, а это довольно длительный процесс, который займет год или даже больше. Но мы подходили к каждому рынку отдельно. На новые рынки мы выйдем уже с новым названием, а на наших традиционных рынках пока оставим привычные наименования продуктов, поскольку они там хорошо востребованы и их знают как наши пациенты, так и врачи.
Исторически одним из главных экспортных направлений компании Olainfarm был российский рынок…
Не только. Это и страны Закавказья, и Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Кыргызстан — это очень большой и растущий рынок.
Что касается РФ, то за последние годы объем экспорта медикаментов туда для нас снижался примерно на 20 процентов в год и сейчас составляет менее 40 процентов.
Нет ли у вас планов вообще с уйти с рынка РФ? Конечно, медикаменты не под санкциями, и это, скорее, этический вопрос.
Полностью с вами согласен. Конечно, мы категорически осуждаем военные действия: никому на земле не дано права отнимать жизнь другого человека. Но что касается доступности медицинской помощи, медикаментов, то это во всем мире является одним из прав человека.
И, несмотря на разные времена, в том числе на военную ситуацию, мирные жители всегда получали медикаменты. Сегодня все ведущие фармацевтические компании продолжают работу в России. Там доступны даже украинские медикаменты. Все думают о том, как помочь (простым) людям, в первую очередь пожилым, детям. Что же касается такой прямой поддержки [российского государства], то мы ничего из России не импортируем, деньги туда не вкладываем. Мы не участвуем в государственных тендерах, хотя многие большие фармацевтические компании это делают, не инвестируем в рекламу, не поддерживаем государственное радио и телевидение. Количество сотрудников, которые у нас остались в России, очень ограничено.
Я считаю, что вопрос присутствия на российском рынке нужно решать коллективно, по нему должно быть единое мнение Европы. А то получится так, что местным производителям (торговать с Россией) запретят, а все остальные страны смогут это делать, и тогда возникнет определённая дискриминация. Конечно, в данной ситуации зависимость от этих рынков немаленькая, но мы делаем все, чтобы эту зависимость минимизировать.
Не испытываете ли вы здесь, в Латвии, некоего давления из-за того, что вы остаётесь в России?
Не могу сказать, что мы испытываем давление. Мы регулярно встречаемся с руководством Торгово-промышленной палаты, к нам приезжают министры, депутаты Сейма. Всем им мы объясняем ситуацию, рассказываем, как мы снижаем зависимость от российского, белорусского и некоторых других рискованных рынков. У нас в этой связи очень четкие, выстроенные по месяцам планы. Все понимают, что медикаменты — это отличная от обычных товаров область и что выход с рынка — это постепенный процесс, требующий времени. Конечно, публичная риторика на эту тему непростая, мы понимаем общие настроения в обществе, но пока такой категорической установки — мол, завтра кончайте и все! — нет. Пока все к этому относятся с пониманием.
