ПЕРСОНАЖ
Антонія Преде (Antonija Priede), 28 лет
Родилась в Риге в обеспеченной, но не богатой семье. Закончила Ломоносовскую женскую гимназию. Мечтала об университете, однако родители не могли оплатить учебу за границей. Антония устроилась работать секретарем. Незадолго до начала войны девушка влюбилась в русского чиновника и, когда летом 1915 года началась эвакуация из Риги, вопреки воле родителей отправилась за ним в Петроград. Там роман закончился. Антония в Петрограде сдружилась с русскими и латышскими меньшевиками, увлекшись их политическими идеями. После Октябрьской революции девушка вернулась в Видземе и поселилась в Валмиере. Когда началась германская оккупация, Антония решила тайно вернуться в Ригу. В рамках проекта #LV99plus она делает записи в дневнике и на Facebook.
Сегодня* в доме Рижского Латышского общества, как и каждый год до этого, отмечали Праздник жатвы.
Это одно из значительнейших осенних событий, позволяющее латышским обывателям себя показать — потому гостей хватает.
В этом году поставили цель — пожертвовать все доходы нуждающимся солдатским семьям.
Поупрямившись, я все же согласилась сопровождать родителей на праздник. Хотя развлекательная программа обещала быть примечательной и культурной — чтение стихов, балетная пантомима «Амазонки», разные игры и лотерея — наибольший интерес, как оказалось, представляли гости.
Точнее, та их часть, что ранее никогда в доме Общества не появлялась.
То, что в этом году прибыла непривычная публика, стало понятно уже во время декламации — по поведению зрителей. Пока выступали поэты, не стихали гомон, хихиканье и шуршание. Не выручили и попытки устроителей вечера призвать шумящих к порядку. Хоть и хорошо одетые, возмутители спокойствия ничуть не выглядели средним классом — обычными посетителями Дома.
Они все были сравнительно молоды, в компании дам, однако на лицах читалась жесткость, встречающаюся только в отдалённейших рижских рабочих кварталах.
Эта огрубелость также стала причиной, по которой проводившие праздник не решились выпроводить незваных гостей.
Вечер плавно тек вперед, молодежи становилось все большие, некоторые явились лишь к самому завершению культурной программы. Как позже стало очевидно, гости ждали лишь неофициальной части. Едва стало возможно, они первыми бросились заигрывать с дамами или пустились в пляс. Надо добавить, что танцы как таковые устроители вечера строжайше запретили. И лишь тогда я поняла, почему.
Как мне растолковала однако знакомая, дама в годах, пред нами предстали homines novi нашего века — разного рода спекулянты и полубандиты, кои в войну жили успешно и достаточно богато.
Почти все они — из рижских рабочих, и теперь, впервые дорвавшись до больших денег, эта молодежь спешит распробовать привычный для зажиточного класса образ жизни.
Дом Общества в их глазах символизирует мещанскую респектабельность, которая до сих пор была далека и недостижима.
Но теперь, вдруг получив средства, они спешат вглядеться в ранее чуждый мир.
К такому шику они обратились в последний месяц, не пропуская почти ни одного званого вечера в Доме Общества.
За всем этим в ужасе наблюдает старое мещанство. По-настоящему выставить вон незваных гостей они не могут, и оттого чинят различные препоны: подняли входную плату, ограничили продажу билетов, запретили танцы.
ПРОЕКТ
#LV99плюс включает в себя и попытку реконструкции исторической реальности в сети Facebook.
Но весь этот кошмар фальшив. Молодежь никому не угрожает, ее тяжелейшие грехи — происхождение, манеры и нехватка принятого у обывателей вкуса. Они своих дам лобызают и трогают в непристойных местах, громко кричат и энергично включаются во все происходящее. Мещане же в страхе взирают и трясутся. Так им и надо.
(* 1918 год, 13 октября. Запись в дневнике.)
