РАНЕЕ ПО ТЕМЕ
ФАКТЫ
● Спектакль «Война еще не началась» по одноименной пьесе Михаила Дурненкова в рижском Доме музыки «Дайле» поставили: режиссер — Лера Суркова, сценограф — Мара Брока, автор саунддизайна — Оля Крикова, художник по свету — Матисс Бекерс. В ролях — Гуна Зариня (актриса Нового Рижского театра), Гитис Иванаускас (актер и режиссер из Литвы), Александр Маликов (актер Рижского Русского театра). За роялем — Рихард Плешановс.
● Михаил Дурненков (1978) — российский драматург, сценарист, театральный педагог, поэт (сборник его стихов «Слесарные хокку» был переведен на французский язык), один из участников движения «Новая драма», представитель тольяттинской школы современной драматургии. Родился в Амурской области, в 2000 году окончил Тольяттинский политехнический институт по специальности «инженер-механик», работал сторожем, слесарем, инженером, тележурналистом, телеведущим, актером, в 2010 году окончил ВГИК (мастерская Ю.Арабова) по специальности «кинодраматургия». Автор более двух десятков пьес (некоторые из них были написаны в соавторстве с братом Вячеславом), переведенных на десяток языков. Спектакли по ним ставились во многих городах, том числе в Стратфорде-на-Эйвоне, Англия, где находится Королевский Шекспировский театр; номинировались на премии «Золотая маска», «Золотой софит» и одерживали победу.
● Валерия Суркова (1977) — актриса, театральный и кинорежиссер, бывшая юрмальчанка, ныне москвичка. В 2002 году окончила Школу-студию МХАТ (курс О.Табакова), была актрисой московского театра Еt сеtera. В 2008 году поступила на режиссерские курсы М.Разбежкиной и В.Фенченко, в 2009-м — на высшие курсы сценаристов и режиссеров под руководством В.Хотиненко, П.Финна и В.Фенченко. Работает в Театре.doc, Театре на Таганке, сотрудничает с Центром им. Вс.Мейерхольда. В списке самых известных режиссерских работ Валерии — спектакль «На своем месте», который в 2014 году она совместно с братом Георгием Сурковым поставила в рижском Dirty Deal Teatro.
● Театр.dоc — московский независимый театр документальной пьесы, основанный в 2002 году. В работе над спектаклями используются интервью и свидетельства реально существующих людей, техника verbatim (монологи и диалоги обычных людей произносят актеры) и «глубокая импровизация». Проект — негосударственный и некоммерческий: многие задачи выполняются волонтерами.
Автор пьесы для трех актеров разрешает им не увлекаться перевоплощениями — обозначает первого персонажа: ПЕРВЫЙ, второго — ВТОРОЙ, и говорит вторОЙ первОМУ: «Ты у меня первАЯ. В жизни». Педалировать гендерный статус никому не приходится — как не приходится, педалируя, стирать признаки этого статуса. Просто для драматурга «пол и возраст особого значения не имеют». Играть нужно в то, что никто ничего не играет, а просто рассказывает о себе. О том, что когда ему было за сорок, он наконец встретил свою единственную. И обратился в зал, раскинув руки: «Здравствуй, моя любовь, я искал тебя всю свою жизнь», автоматически включив зрителей в список действующих лиц (ВТОРОЙ обращается к ДЕСЯТОМУ, ДВАДЦАТОМУ, ТРИДЦАТОМУ).
Спектакль состоит из 11 новелл, но впечатления лоскутности не возникает
в том числе и благодаря эстетике Театра. doc, привнесенной на нашу сцену Валерией Сурковой и сшивающей лоскуты общим аскетичным рисунком. Документальный театр, «в котором не играют», — он практически голый, практически лишенный условностей. Его условность — в максимальной приближенности к действительности. И от оголенной правды в нем не должно отвлекать ничего.
У каждого предмета свое назначение, свой привкус, и если нет ни того, ни другого, украшать подмостки он не имеет права: герой опешил — вот ему стул, герой сидит в очереди — вот ему стул и пустота рядом. Тем не менее сценография Мары Броки, на наш взгляд, поддерживает эстетику документального театра справа — с той стороны, где значится слово «театр». Для каждой новеллы актеры выстраивают декорации из черных корзин, которые на черном фоне стены не очень-то увидишь, — словно напоминают о вечернем празднике, возможном антракте, возводят некий символ, оформительский остов, дополнять который деталями смысла все же нет. С той же, «правой» стороны оказывается и живая музыка, подтверждающая действие шумами и комментирующая его звуковыми акцентами. А вот
видеоряд работает и на правду, и на ее относительность:
один актер произносит текст — другой снимает камерой у нас на виду, и мы видим волшебное лицо Гуны Зарини во весь кирпичный экран.
Если уж говорить о войне, то языком, понятным для каждого. Общий язык сглаживает конфликты и нивелирует разницу между теми, кто его нашел.
Приглашение актеров латышского и литовского театров в спектакль, идущий на русском языке, было поступком красивым.
И именно это обеспечило работу дополнительными красками — уже не смысловыми, а стилистическими. Минималистский инструментарий постановки, нацеленный на то, чтобы впитать зрителя в действие и доказать ему, что все 11 историй — в принципе, о нем, оказался дополнен нюансами, то и дело возвращающими человека к ощущению, что он просто сидит в зале и улыбается хорошей пьесе. А нюансы эти являются побочными эффектами наднациональной идеи: актеров выдает акцент.
Прекрасно говорящие на русском Гуна Зариня и актер из Литвы Гитис Иванаускас все же не в силах до конца соответствовать иллюзии достоверного, абсолютно «натурального» театра: с трудом произнося непривычное для себя слово, они то и дело вынимают зрителя из его собственной действительности и погружают в существование «понарошку». А теперь
представим себе, что такие перемещения зрителя из театра в жизнь и обратно — режиссерский ход, призванный поддержать ходы Михаила Дурненкова,
в драматургии которого бытовые ситуации то и дело обретают абсурдистские характеристики и заставляют нас обобщать, оценивать собственные поступки удивленным взглядом со стороны.
Отношения правды жизни и сценического рассказа о ней оказались непростыми и еще раз напомнили о воинственном названии спектакля. А победило достаточно непривычное в наших широтах явление — документальный театр. Поскольку выяснилось:
абсурд повседневного становится явным — ясным, как стеклышко, если написать о нем нужную пьесу и в нужной степени прилюдно обнажить.
