Это действительно так — кого не взять из известных (и не очень) журналистов Латвии (латышей или русских), большая часть наверняка окажется учеником Клецкина. Даже такая величина культурной журналистики Латвии, как Наталья Морозова, которая уже несколько лет на заслуженном отдыхе (но по-прежнему иногда печатается) — тоже его ученица, в 1975-м она стала выпускницей первого русского потока филологического факультета Латвийского университета, который вел как раз Абрам Язепович (или Иосифович, кому как удобнее), ставший потом на долгие годы деканом факультета.
А я его учеником не являлся. Хотя как раз на его курс в 1994-м поступил. Но со мной тогда получилась анекдотическая ситуация — наверное, из-за моей легкомысленности (особенно по молодости лет), или по велению судьбы. В августе 1994-го я пришел на улицу Висвалжа, где находился филологический факультет, поступать на журналиста (хотя у меня в запасе уже было целых десять публикаций!). Нас посадили в большую аудиторию, зашел Клецкин и сказал, что сейчас мы должны будем писать сочинение, вот вам темы, начнем минут через десять, а сдавать материал — через час.
Я, полный романтизма, выбрал свободную тему, встал и ушел - в ближайшее кафе, где достаточно быстро наваял сочинение об общественно-политической ситуации в Латвии, и при этом представлял себя начинающим Хемингуэем, наверное. Через час пришел к аудитории, у ее входа стоял Клецкин с кипой сочинений абитуриентов. Я протянул ему свои листки. «Извините, а вы откуда?», - спросил Абрам. — «Из кафе, я там писал сочинение» — «Так надо было здесь, в аудитории!» — «Ой. А что же мне тогда делать?» — «Приходить через год!».
Вот это был момент истины. Не знаю, что было «нарисовано» тогда на моем лице — наверное, отчаяние или нечто, напоминающее один из сотен тысяч кадров кинофильма «Легко ли быть молодым», автором сценария которого был как раз Абрам Язепович... И, кстати, это еще вопрос, вышел бы ли так достаточно легко этот давно уже легендарный документальный фильм на советские экраны в 1986-м, если бы автором сценария не был мудрый Абрам. В общем... тут произошло следующее: «Быстро давайте...». Взял мои листы, всунул в середину кипу и ушел.
Очень многие говорят в эти дни о мудрости и демократичности Абрама Клецкина, но он был действительно таким. И главное — понимающим, что и является одним из главнейших свойств истинного интеллигента.
В общем, я был спокойно принят — мое сочинение легендарному декану понравилось.
Другое дело, что в сентябре я посидел на паре лекций и... быстро драпанул в реальную журналистику, в которой у меня к той поре было уже целых тридцать публикаций! И история повторилась через год (правда, без сочинительства в кафе), когда я был принят на журфак Московского университета им. Ломоносова (вместе с Сашей Гарросом и Костей Казаковым), успел познакомиться с деканом Ясеном Засурским и... опять быстро убежал в реальную журналистику, в которой у меня уже было статей под двести. Документы и мои «сочинения в трех томах» до сих пор лежат в архиве Московского университета.
Знак времени: в один месяц ушли из жизни гуру всех журналистов бывшего СССР Ясен Засурский и его латвийский коллега Абрам Клецкин. Ясену Николаевичу был 91 год, Абраму Язеповичу — 87. И после этого можно по факту, а не для проформы писать — «уходит эпоха». Теперь уже явно ушла.
Как известно, Абрам Клецкин был выдающимся педагогом, киносценаристом, активным участником Атмоды, принесшей Латвии независимость в 1990-91-м. Это был неповторимый в своем роде человек, уникальный. И даже банальная фраза про то, что «таких сегодня больше Всевышний не делает» — правда.
Потому что у иного маститого деятеля есть опыт, но нет демократичности и легкости, у другого есть демократичность и легкость, но нет и никогда не будет мудрости. Абрам Язепович, как мне кажется, все это очень легко объединял.
С ним было всегда приятно общаться — причем, мне кажется, практически любому человеку. Собственно, ради чего мы появляемся на свет? Чтобы общаться, делать что-то хорошее на пользу людям и... стараться не быть злым. Клецкин не был «добреньким», но он был доброжелательным и не злым, а это по сегодняшним меркам качества уникальные.
Семнадцать лет подряд мы периодически встречались на перекрестке улиц Гертрудес и Авоту. Он шел с супругой с одной стороны, я — с другой. Заходили в наш маленький продуктовый магазинчик. Между выбором кефира и колбасы быстренько обсуждались актуальные темы на злобу дня — и как правило, в весьма ироническом стиле. Потом Абрам практически потерял голос и, чтобы его понять, надо было в буквальном смысле слова приблизить свое ухо к его устам.
Только однажды, года два назад, он сказал мне уже без улыбки, отзываясь на какое-то трагическое известие в мире (а их в последние годы на нашей планете полно!): «Увы, человечество само себя ведет к массовому самоубийству!». Кстати, над этой фразой я бы посоветовал многим поразмышлять...
А так - все по-прежнему. Место встречи изменить нельзя — магазинчик. «Отлично выглядите», — говорил, например, я ему при встрече три года назад. «Ну, мне же всего лишь 84 года», — отвечал он, улыбаясь. С моей стороны это не было комплиментом, декан действительно держался почти до конца очень бодро и ссылался на свой спортивный опыт в молодости (занимался легкой атлетикой). «Мне же всего 85 лет», — говорил он через год... Потом ушла из жизни его супруга и в нашем магазинчике он стал появляться один. По-прежнему бодрый, но... понятно, что потеря для него было драматическая. И все равно: «Мне же всего 86 лет».
В последние два года я часто сидел у окна и глядел на дом, в котором живет Абрам Клецкин. Поверьте, о многом думал — и о нем, и о нас... В последний раз я видел его полгода назад, на улице Бирзниека-Упиша, рядом с нашей Гертрудес. В магазинчике он уже почти не появлялся. Абрам Язепович шел в сопровождении дамы средних лет, которая его опекала после ухода супруги из жизни. Шел самостоятельно... Мы уже не говорили (голос исчез, да и возраст). Но декан вежливо улыбнулся глазами.
И вот, между прочим, искусство улыбаться глазами — им декан обладал великолепно. Мне кажется, в той последней улыбке, которую я увидел, не было ни грусти, ни печали. В ней была все-таки некая веселая и добрая усмешка и радость от того, что свой жизненный долг он все-таки исполнил, что говорится, «сверх плана». Спасибо вам за это, Абрам Клецкин!
