- Самой большой и главной актуальностью дня остаётся создание новой коалиции и правительства. Уходя в отставку, нынешний премьер Кариньш не раз говорил – это необходимо ради большей динамики в работе Кабинета Министров. Какую динамику от новой коалиции ожидаете вы?
- Создание любого правительства – сразу после выборов или после того, как пал предыдущий кабинет – небольшая драма. Несомненно, кипят эмоции. Но я хочу подчеркнуть несколько вещей. Правительство создаёт кандидат, приглашённый президентом страны. И партии, с которыми я встречался накануне, и в разговоре с которыми я обозначил неотложные дела. Их много, и это сложные вопросы: тарифы на электроэнергию, рост цен на продукты питания, проценты по кредитам… Не говоря уже о планах широкого развития народного хозяйства. Мы просто не можем долго ждать, пока будет создано новое правительство. Мне не принципиально, кто будет в новой коалиции с точки зрения партий. Принципиально важно, чтобы были конкретные и чёткие дела на благо государства.
- И всё же… Глядя на происходящее сегодня, решение Кариньша разрушить пирамиду нынешней коалиции и правительства было правильным?
- В своё время после президентских выборов меня спрашивали – то, что произошло после выборов, было политической турбулентностью или симптомом? Сейчас мне всё больше кажется, что это – симптом. Я не собираюсь заниматься патологоанатомическим анализом этого правительства. Моя главная задача – добиться, чтобы в Латвии как можно скорее появилось работоспособное правительство. Конечно, я хочу видеть широкую коалицию. Но мы не можем тратить недели и месяцы, чтобы создать эту широкую коалицию. Будет – будет, не будет – не будет.
- Кто этому мешает? Говоря словами Кариньша, кто тот самый, кто «постоянно вмешивается, сидя в заднем ряду»?
- Я оставлю этот комментарий самому Кариньшу. И не буду вмешиваться в эту риторику. Лишь подчеркну то, как тяжело [у партий] шли дела летом. Премьер ушёл в отставку 17-го августа. И с этого момента началась другая динамика.
- Начался новый учебный год. Когда в первых, четвёртых, седьмых классах учебный процесс полностью переводится на латышский язык. Как президент государства следите за этим процессом? Что вы видите?
- Накануне мы немного обсудили этот вопрос во время встречи с министром образования. Конечно, как и при любых переменах, этот процесс не будет ни простым, ни гладким. Это уже ясно видно. Но я думаю, что решение усилить роль государственного языка в образовании, в том числе национальных меньшинств, правильное. Нужно стараться устранить очевидные проблемы. Они будут – я не знаю ни одну реформу или перемены, которые происходили бы очень гладко. Всегда где-то что-то хромает, что-то приходится исправлять. Но стратегическое направление выбрано правильно.
- У вас есть уверенность, что министерство и все связанные с этим процессом стороны это сделают? И всё будет хорошо? Не только в Рижской классической гимназии, которую вы посетили первого сентября?
- Да, посетил. Поинтересовался, как у них идут дела…
- … но это – одна из лучших школ. Есть и другие, где не всё так гладко…
- Этими вопросами должно заниматься Министерство образования. Учитывая турбулентность с правительством, сейчас трудно уследить за всеми вопросами. Неизбежно это и вопрос о том, что кто-то смотрит по сторонам, не зная, работает ли он последние недели или несколько лет? Но это не освобождает чиновничество министерства образования от обязанности следить за этим и сделать всё, чтобы эта реформа была осуществлена.
- Когда заходит речь об учителях, которые не сумели овладеть латышским языком в достаточной степени… Да и о представителях других специальностей тоже… Часто слышен вопрос «Где вы были все эти тридцать лет»? С другой стороны, всю ли свою домашнюю работу для этого сделало государство?
- Я могу задать встречный вопрос – а почему до сих пор были ситуации, когда люди, для которых русский – родной язык, говорили в магазинах и учреждениях по-латышски, а продавец или чиновник переходил на русский? Это тоже не способствовало желанию выучить и использовать язык. Признаюсь, когда я учил французский, то стеснялся говорить на нём вслух – очень не хотелось допускать ошибки и казаться смешным. Думаю, в такой ситуации оказывались и эти люди. Сделало ли всё для этого государство? В данный момент я не буду критиковать и винить государство. Я хорошо помню то время, когда были доступны разные программы интеграции и обучения языку. В том числе, бесплатные. Но все ли использовали эту возможность? Я скажу – нет. Не всегда мы должны говорить, что всё – только на стороне государства. Это более широкая проблема. Может, многим казалось – нужен ли мне латышский, если всё равно со мной будут говорить по-русски? Другие думали – ну, зачем человеку мучиться, перейду в разговоре с ним на русский. В-третьих, когда эти требования начали ужесточаться в последние годы… Вы же помните первую реформу в 2004-м году? Какое огромное сопротивление было в отношении очень умеренных норм по введению латышского языка в школах меньшинств. Так что здесь я не вижу, чтобы государство в чём-то ошиблось. И если вы спросите про это у одного-другого в латышской аудитории, то услышите в ответ – а почему система образования не стала более латышской ещё в середине 90-тых годов? Вы услышите жёсткое мнение. Не важно, как было. Важно, куда мы идём. Конечно, 24 февраля и без этого накалило массу эмоций.
- Чем закончится дискуссия политиков вокруг Закона об иммиграции?
- В этом случае плохо всё – то, как этот закон был принят за несколько дней до выборов. Так как были продуманы дальнейшие шаги – как достичь цели? Второе – то, как это долго тянулось. Только накануне первого сентября в правительстве состоялась дискуссия об этом. Но эта дискуссия не означает ничего – итоговое решение принимает Сейм, ведь это поправки к закону. Я не вижу сейчас хороших решений. Я не считаю правильным в последний момент менять закон, когда люди, которые выполнили норму закону, записавшись на сдачу экзамена… Может, они и не сдали его, но со своей стороны проявили, по меньшей мере, добрую волю. Фактически они чувствуют себя одураченными. Это не способствует хорошей практике принятия и исполнения законов и по другим вопросам. Во-вторых, мы выяснили, что у нас очень большое количество тех, кто вообще ничего не сделал. В-третьих, этим законом мы целый год способствовали нездоровой дискуссии о том, что вот-вот начнутся массовые депортации. Каждый случай нужно оценивать индивидуально, это европейская демократия. Но окончательно свой вердикт я смогу вынести только после того, как увижу – что конкретно решит Сейм. Когда эти поправки окажутся на моём столе, не будет спешки и автоматического подписания. Я буду оценивать принятое решение с разных аспектов. Но, к сожалению, вся ситуация до сих пор не говорит о хорошей практике. Знаете, был такой широко цитируемый классик - премьер-министр России Черномырдин, который говорил – хотели как лучше, получилось как всегда.
- И всё же, каким будет отношение к тем гражданам России, которые ничего не сделали со своей стороны?
- Как я только что сказал – будет дискуссия в Сейме. Но что я хочу сказать… Мы концентрируемся на историях, мол, «не было необходимости учить латышский, с нами и так будут говорить по-русски». Или «у вас было тридцать лет, где вы были, когда у вас был другой возраст?» Это нехорошо и неправильно. Мы мало призывали граждан России подавать заявления, учить латышский и сдавать экзамен. Мы говорим о гражданах другого государства, которые выбрали российское гражданство, исходя из разных соображений – из-за пенсий или других причин… Но эти люди – юридически и политически являются гражданами другого государства в Латвии. И им следует понять, что они должны уважать законы этого государства и говорить по-латышски. Да, кто-то по каким-то причинам не может. Но уже один жест, что ты подал заявку достаточно важен. По-моему, какими бы ни были дискуссии по этому вопросу, знание латышского языка будет необходимо в любой ситуации. И я хочу сказать тем, кто метнулся на защиту российских граждан, необходимо время от времени напоминать им, что экзамен придётся сдать, а язык - знать. И это тоже важно!
- О сегодняшней ситуации в самой России. До сих пор Латвия принимала представителей оппозиции, СМИ, курс которых расходился с официальным – «Дождь», другие издания... Что дальше? Способствовать демократизации хотя бы части общества или «железный занавес» за Зилупе окончательно опустился?
- Я хочу сказать, что мы с 2014-го года оказывали убежище российским и с 2020-го года – белорусским журналистам. Да, были разные истории. Мы помним всю эту драму вокруг «Дождя», но в Латвии до сих пор работают журналисты из разных изданий, у которых не было таких проблем, как у одной телевизионной станции. Мы действовали правильно, оказывая поддержку тем, кто распространяет объективную информацию. Можем ли мы демократизировать Российскую Федерацию? Сделать это могут только её граждане. Созрели ли они к этому? Увы, я пока этого не вижу. Может ли в какой-то момент ситуация изменится? Возможно. Поможет ли этому поток объективной информации? Конечно. Можно ли изменить какое-то государство извне? Так не бывает. В своё время Советский Союз рухнул изнутри. Из-за экономических и военных причин. Только сами граждане могут изменить свою страну. Я таких признаков в каком-то обозримом времени не вижу.
- «Народ Латвии», «Соотечественники»… Так начинаются ваши многие обращения. Вы начали создавать единую политическую нацию, какой вы ее видите?
- Один человек ничего не может создать. Создать и объединить нацию можно только есть общая воля и общее желание. Я действительно пытаюсь выслушать и найти что-то общее, а не то, что разъединяет. Но есть принципы, о которых я уже говорил – конституционные ценности, знание государственного языка, то, как мы оцениваем агрессию России против Украины. Беспринципные рассуждения не создают ничего.
- Русские, поляки, украинцы в Латвии в будущем – латыши или русские, поляки, украинцы Латвии?
- Единая нация, единый латвийский народ – это все те, кто видит себя патриотами Латвии, абсолютно строго следуют принципам Сатверсме, отстаивают независимость и безопасность Латвии. Уже упомянутая мною агрессию России в отношении Украины. И тут – нравится или нет – те, кто думает, что «всё не так однозначно» … Думаю, эти люди ещё не в той стадии, чтобы их можно было назвать частью единого латвийского народа. Это вопрос не неделей, не месяцев, боюсь, даже не лет. Это очень долгая серьёзная задача.
