Олаф Либерманис вместе с коллегой Мартиньшем Малзубрисом уехали в Украину почти сразу после начала войны. Добровольно, чтобы помогать раненым. Условия латвийским специалистам предоставили прекрасные — двухместную палату, и им не приходилось, как украинским коллегам, ночевать вместе в одном большом помещении:
«Все дни была теплая вода, электричество, трехразовое горячее питание. Когда хотели — то и ресторанная еда... Так что работать было нормально! Благодаря спонсорам, друзьям и сотням поддержавших — такого оборудования, как там, у меня в Риге не было никогда! Мы его закупили на пожертвования. Кто-то дал пять евро, кто-то из предпринимателей 50 тысяч — нормально отоварились».
По меткому замечанию Либерманиса, без этой поддержки они с коллегой Малзубрисом «просто съездили бы на три дня и выставили кучу глупых селфи».
«Коллеги живут рядом с операционными с середины февраля. У нас-то, правда, были люкс-условия! В целом там хуже — в отделении травматологии все местные врачи спят в одном зале. А нам дали ключ от двухместной палаты. Окна закрыты мешками с песком, в семь вечера отключался свет... Мы пользовались возможностью отоспаться — все равно заняться на досуге нечем».
Раннее отключение света было продиктовано режимом светомаскировки. Начало марта было особенно тревожным, там могли быть «уважаемые оппоненты, которые наблюдают и собирают сведения» (шпионят), вспоминает врач. Но вспоминает и с юмором тоже:
«Все время было страшно! Я ведь жил в одной палате с человеком на 20 лет меня моложе, который бегает марафоны просто разогреваясь. Мартиньш Малзубрис со своим молодым напором просто не понимал, что рядом — джентльмен, которому уже за 60!»
Военная опасность, конечно, незримо присутствовала рядом. Либерманису довелось издали видеть летящую ракету, слышать полет чужих дронов, то, как по ним стреляют.
В военном госпитале латвийские врачи взяли на себя отбор и обучение персонала, логистику — «где что достать, как простерилизовать, подготовить», потому что больничная база была хорошей, но именно микрохирургию нужно было создавать почти с нуля. Но главным делом были, конечно, сами операции, которых выполнено около сотни. Некоторые были очень тяжелыми и сложными — длились до 18 часов, рассказал микрохирург.
Доктор Либерманис в Украине занимался лечением тяжелых ранений кистей рук — это были пулевые ранения, осколочные, способные привести к тяжелым увечьям. Он подчеркнул, что лечил и российских раненых тоже.
«Почему лечили? Это нормальное, цивилизованное отношение к военнопленным. Это установка президента Зеленского. И, подчеркиваю — это очень высокая культура данного госпиталя и человека, который руководит отделением травматологии, он выпускник Санкт-Петербургской военной академии».
Когда этот пациент был прооперирован, он получил всю необходимую медицинскую и информационную помощь — Либерманис с разрешения охраны снабдил солдата даже номером телефона петербургского профессора, который долечит тому руку.
«Охрана спросила: ему правда могут помочь? С таким сочувствием... И позволила дать номер телефона».
По словам Олафа Либерманиса, высокая этика, проявленная украинской стороной, его приятно удивила:
«Потому что повод у них, наверное, был (относиться жестче), но за эти восемь месяцев я не слышал ни одной гадости, ни одного циничного высказывания о противнике. Своя доля юмора — была. Они называли пленных «игроками команды противника», относились очень гуманно, и лечение они получали лучше, чем украинцы. Потому что на них работала охрана! Во всяком случае, этому Саше, которого мы лечили, охрана приносила еду и следила, чтобы он съел, и чтобы все его нужды были исполнены. Те украинские солдаты, которые лежали 6-8-местной палате, такого сервиса не получали».
