Большинство матерей не борются за свои трудовые права — хотя по закону работодатели обязаны сохранять рабочие места за ними на время отпуска по уходу за ребенком либо предоставить по возвращении из отпуска равноценное место.
Увольнение якобы «по собственному желанию»
Майя (имя изменено) до рождения дочки была воспитательницей адажского филиала частного детсада Patnis. Теперь малышке почти полтора годика, и как раз в сентябре Майя собиралась вернуться к работе. Она заранее, еще весной, связалась по этому поводу с непосредственной начальницей. И столкнулась с выраженным нежеланием, чтобы она возвращалась. Еще до «декрета» отношения у них были как на ножах — по мнению Майи, из-за того, что она не стеснялась высказывать критические замечания по части некоторых процессов в детсаду.
Уже в ходе того разговора прозвучало: ну, если ты передумаешь, дай знать — так-то я работу тебе не могу не дать, я обязана, вспоминает Майя. С таким посылом, что если бы руководительница могла, то не стала бы предоставлять ей место.
В начале лета Майя направила заведующей Сниедзе Браковской сообщение, что у нее ничего не изменилось — она хочет установленную трудовым договором нагрузку, 20 часов в неделю. Ответ пришел такой, что волосы дыбом, говорит молодая мать. В ответном сообщении (с которым Латвийское радио тоже ознакомилось) Браковска заявила, что-де с Майей никто из коллег не хочет сотрудничать — мол, она демонстрировала негативное отношение, не умеет сработаться, и так далее. В итоге Майе якобы могут предложить только работу «на подхвате», как SOS-педагогу — на случай, если кто-то из других воспитателей отсутствует. Майя полагает, что это будут совсем не прежние заработки, а куда более скромные.
Молодая мать считает, что так заведующая ответственность за свое решение перекладывает на коллег. К тому же Майя даже не со всеми в адажском филиале работала вместе. Латвийскому радио известно как минимум об одной сотруднице, мнением которой о Майе никто не интересовался. И родители детишек, посещавших Майину группу, отзываются о воспитательнице положительно.
Предложили то, что устроить не могло
«Я начала плакать: и что мне теперь делать? Я ведь полагалась на наш разговор в апреле — что работа будет, у тебя будет место, будут денежки, твой ребеночек пойдет в ту группу. И потом тебя просто крупно обламывают», — говорит Майя.
Заведующая филиалом от интервью отказалась. Затем сообщила, что ситуацию прокомментирует директор детсада Patņis Иво Роде. У детского дошкольного учреждения имеется шесть филиалов, и, по его словам, где-то место для Майи нашлось бы. Что ж, женщина побывала на собеседовании в одном их них. Но там ее дочке пришлось бы посещать ее же группу. Семье этот вариант не годился.
Пока г-н Роде искал другие варианты, Майя сама нашла другую работу. Директор сообщил, что ротация кадров из филиала в филиал — у них нормальное явление:
«Между ними что-то не заладилось, понятно было сразу. Так как окончательное решение за мной, я сразу предложил где-то еще работать. Я мог, конечно, Сниедзе сказать: ты должна взять ее назад туда, ты обязана ей работу обеспечить, потому что таковы правила, и нельзя так относиться к молодым мамочкам. Но никому из них это на пользу не пошло бы. И ребенку тоже, он ведь будет там чувствовать, что мама в стрессе».
Майя подтвердила, что и сама больше не хочет работать в этом детсаду. Но заявление об уходе она написала из-за сложившейся ситуации, а не от желания сменить работу.
Уволим с сегодняшнего дня
Похожий опыт и у Эвы (имя тоже изменено). Ее призвание — регби, и работала она тоже в Латвийской федерации регби. После появления первенца она вернулась на прежнюю работу, затем родился второй. За время декретного отпуска сменилось правление федерации. Отпуск по уходу за ребенком близился к концу, Эва связалась с новым президентом федерации Карлисом Вентом. У них была и личная встреча. Эва просила о повышении зарплаты, но не только на это конкретного ответа не получила — руководство становилось все уклончивее. У молодой матери крепло ощущение, что что-то сильно не в порядке и по объему обязанностей, и по зарплате.
Эва начала официально работать. В феврале, когда утверждают бюджет федерации, она обычно тоже в процессе участвовала. На сей раз ее вроде бы пригласили, но более точных сведений о собрании не сообщили, так что Эва в нем не участвовала. С бюджетом она ознакомилась уже на заседании правления — и тогда поняла, что ее зарплата в него не включена.
«Только когда ты начинаешь спрашивать, тебе отвечают: ну, мы еще думаем. Я почти месяц — в трудовых отношениях, и предполагается, что мне заплатят зарплату. Уже тогда всё не о`кей: как вы мне зарплату выплатите? Ну, как-нибудь. Как? Мы могли бы какой-то договор подписать, и так далее. То есть — без социальных гарантий. Это уже не зарплата! Это какая-то плата за какую-то работу», — рассказала Эва.
Первый месяц работы близился к концу, и Эва позвонила в Госагентство занятости — спросить, как начисляют пособие по безработице. Узнав, что последние 2 месяца не учитывают, поняла, что решать нужно быстро. Времени на взвешенное решение не оставалось, Эва срочно подала заявление об уходе.
Ее согласились уволить быстро, в тот же день. Но заработанное так и не выплатили. Судиться Эва не желала: это и трудно, и эмоционально невыносимо. Были куда более неотложные вещи, а судебная тяжба для молодой матери — это роскошь, говорит Эва.
Зарплаты нет, «не заработала»
Президент Латвийской федерации регби Карлис Вентс заявил Латвийскому радио, что он видит ситуацию иначе. Эва просила заметно повысить ей зарплату, но федерация не могла этого себе позволить. Вентс полагает, что сотрудница поняла, с каким бюджетом федерации дальше жить и что никто ей платить больше не станет.
На вопрос, понимала ли Эва, что ей даже на прежний уровень зарплаты рассчиывать не придется, глава федерации пояснил: «Нет, такого вопроса ни в какой момент с ее стороны не возникало, и мы тоже ей конкретно сказали о конкретных суммах, сколько мы можем заложить в бюджет. И мне кажется, что у нас даже в графе зарплат в этом году тоже заложены такие зарплаты».
На вопрос, получила ли Эва зарплату за отработанное по возвращении время, президент федерации заявил: «Она ничего не наработала». Вакантное место Эвы все еще пустует. Сотрудника не ищут — нужно свести концы с концами в бюджете.
Теперь прежние обязанности Эвы на добровольных началах выполняет сам глава федерации. Сэкономленные на зарплате средства будут направлены на другие цели. О потере хорошей сотрудницы Вентс сожалеет.
Эва, однако, считает, что ситуация, когда работодатель начал планировать, как с нею поступить, только когда она уже выходила на работу — ненормальна. Теперь молодая мать трудоустроилась в другом месте, никак не связанном со спортом.
На прежнюю работу не возвращается 32% — опрос
Офис омбудсмена сейчас обобщает полученные исследовательские данные о том, как в Латвии обеспечиваются права родителей маленьких детей. «Отцы возвращаются чаще, чем матери», — признает Анете Ильвес, руководитель отдела по предотвращению дискриминации.
32% из 720 опрошенных женщин не вернулись на прежнее рабочее место. Каждая десятая признаёт, что ее вынудили написать заявлениие об уходе. «Это много, да!» — заявила Ильвес. Эти данные можно экстраполировать на официальную статистику. В стране сейчас пособие по уходу за ребенком получают 12 930 матерей — значит, на работу не вернутся 4137, а заявление об уходе придется подписать 414 женщинам.
В Бюро омбудсмена допускают, что скорее всего лишившиеся работы матери не боролись за свои права.
«Это возвращение после отпуска по уходу за ребенком и так очень стрессовое, и так заставляет взвесить сферы, где можно избежать стресса и просто исключить его из своей жизни», — говорит Ильвес. Но, по сути, такого не должно быть: «Потому что Трудовой закон гласит то, что гласит! Поэтому это специальное регулирование в него и заложено».
Но опцию «другой вариант» в опросе отмечали и те женщины, чьи рабочие места или даже предприятия к моменту окончания декретного отпуска были просто ликвидированы. И это, по оценке Бюро омбудсмена, тоже камешек в огород работодателей: Трудовой закон запрещает ликвидировать должность молодой матери. Поэтому Ильвес призывает женщин самих быть активнее, и прежде всего пытаться договориться с работодателем — а в случае неудачи есть юристы, Бюро омбудсмена, Трудовая инспекция и суды.
Трудовая инспекция в прошлом году по вопросам возвращения из отпусков по уходу за детьми дала 497 консультаций, в этом — уже 363. Заявлений об ущемлении прав молодых матерей инспекция получает мало — до пяти в год. И по расследованным пяти прошлогодним случаям оштрафовали одного работодателя, остальным вынесли предупреждение.
Пострадавшие от действий начальников матери, очевидно, не готовы ложиться костьми, отстаивая свои трудовые права, прозвучало в передаче. Им часто не хватает правовых инструментов, чтобы хотя бы прекратить трудовые отношения без потерь, получить все положенные компенсации.
Особенно тяжело это бьет по матерям-одиночкам — а в Латвии семей, где только мать воспитывает детей, насчитывается порядка 100 тысяч, пятая часть общего числа. У них нет времени на попытки добиться своего от работодателя не мытьем, так катаньем (зная нормы законов, в ряде случаев это возможно сделать), и нет ресурсов, чтобы идти судиться — им срочно нужно зарабатывать.
Штраф за детность
Пока журналисты Латвийского радио готовили материал для передачи Atvērtie faili, они ознакомились с 15 историями из жизни молодых матерей — и в них прослеживается много общего. Несколько человек потеряли работу, потому что трудовой контракт был на ограниченный срок (например, на год с возможностью продления). Соответственно, когда мать ушла в отпуск по уходу за ребенком, и контракт истек — работодатель его не стал продлевать. Только в Трудовой инспекции женщины потом узнавали, что трудовой договор на ограниченный срок можно заключать лишь в отдельных случаях. Но работодатели используют его как лазейку и на случай беременности сотрудницы.
Женщины уязвимее и в период, когда «материнская зарплата» им больше не положена, и остается только родительское пособие. Кто-то решает официально зарегистрироваться как безработная — иногда пособие по безработице выгоднее родительского. Опрошенные Бюро омбудсмена матери также указывали, что не могли вернуться к работе, потому что ребенку не находилось места в детсаду либо не имелось возможности сочетать служебные обязанности с материнством. Это тревожный сигнал, считает Анете Ильвес: если в Латвии сокращается рождаемость — как можно не гарантировать доступные детские садики?
В Госагентстве занятости в июле с.г. было зарегистрировано 217 женщин и четверо мужчин, оказавшихся безработными после отпуска по уходу за малышом. Но нередко молодые матери вообще выпадают из рынка труда — они и не трудоустроенные, и не безработные.
«Это просто штраф за то, что ты мать. Штраф за детность, так сказать», — говорит Марита Зитмане, ассоциированный профессор, научный сотрудник ЛУ, эксперт по вопросам равноправия полов.
Исследования показывают, что после рождения детей снижаются доходы именно у женщин, пока у мужчин они даже становятся больше, поясняет Зитмане: «То есть хороший сотрудник — такой, который доступен 24/7 и трудится 24/7, и кто проваливается в этот разрыв? Конечно, это матери!»
Разрыв в доходах мужчин и детных женщин можно проиллюстрировать статистическими данными о равноправии полов. Например, больничные по уходу за детьми вдвое чаще берут женщины. Каждая десятая латвийская женщина трудится на неполную ставку — доля мужчин с таким графиком работы на 50% меньше. Да, таков нередко сознательный выбор женщин, поясняет профессор:
«Ребенок мал, и так даже лучше — мне не придется так много работать (вне дома), я сейчас потерплю это, ребенок подрастет, и тогда уж наверстаю. Ну да, но статистика такова, что это наверстывание — на 20 лет».
В плане занятости женщины в Латвии становятся наравне с мужчинами в возрасте 45 лет. И решение тут сложное, комплексное — менять общественное мнение, мышление мужчин, больше их вовлекать в уход за малышами и другие отцовские дела, говорит Зитмане. В Латвии для уменьшения гендерного неравенства (в том числе родительского), по ее оценке, не хватает политической воли. И сейчас для женщин, за которыми не были сохранены рабочие места после декретного отпуска, существует всего два варианта: судиться или смириться. А в Трудовую инспекцию можно идти, только имея на руках конкретные доказательства нарушений, допущенных работодателем.
