«Я бы верил в такой ситуации документу — и вот почему. Дело в том, что КГБ все-таки, даже в последние его годы, приписками не занимался, не было никакой необходимости в этом. Это первое. И второе. Люди, которые отрицают, они, конечно, знают, на что они рассчитывают. Они рассчитывают, что личного и рабочего дела нет, поэтому проверить — кроме карточки — ничего нельзя. Но в карточке же указан конкретный офицер, который завербовал, конкретное подразделение, которое завербовало, время, анкетные данные. Да, формально можно сказать, что такую карточку можно составить и без участия человека. Но мы же прекрасно понимаем, что прежде чем эта карточка попадает в архив, проводится огромная работа — проверяется человек, характеристика составляется. То есть масса бумаг, а потом пишется рапорт о состоявшейся вербовке. И после этого карточка получает свое место в архиве.
Другое дело, что люди, которые были завербованы, может быть, потом ничего вообще не сделали, потому что это были последние годы деятельности КГБ. Они, может, даже на встречи с этим сотрудником не ходили. Но согласие они давали, псевдоним они себе выбирали, и подписка о сотрудничестве — чаще всего она отбиралась — тоже есть в личном деле агента. Мы не можем проверить это дело и сказать: «Да, ты дал согласие, но потом подумал и не стал ничего делать». Об этом надо честно сказать. И я понимаю людей, которым не хочется в этом признаваться. Мне искренне жаль.
Я думаю, в этом случае они выгораживают себя, потому что совершенно невозможно признать то, что сегодня противоречит их мнению, убеждениям, имиджу — пятно на репутации. А Гюнтеру Грассу тоже было неприятно вспоминать, что он служил когда-то в СС. А потом это всплыло все равно. И в данном случае — что тут можно сказать. Да, жаль, надо честнее быть...
Можно строить конспирологические теории: они специально, чувствуя, что уходят от власти, набросали туда карточек, чтобы опорочить честных людей. Это очень часто попытка оправдаться со стороны людей, которые не понимают механики работы учтено-архивного отдела. Там есть журнал заведения дел на агентуру, и в этом журнале фиксируется именно поступление самого дела в архив. Вернее так: дело не в архиве, дело у оперативного работника, который его ведет. А при прекращении связи с агентом он сдает дело в архив. И поэтому в архиве эта карточка появляется как некий сигнал, как некое свидетельство, что у оперативного работника это дело лежит. Он не может его уничтожить, потому что это учтено в 10-м отделе КГБ Латвии — в учетно-архивном отделе. Кстати, тоже важно относительно коммунистов и избрания в партийный орган. Например, агент избирается в партийный орган, становится секретарем какого-нибудь райкома. С ним прекращается моментально агентурная связь, а личное и рабочее дело его уничтожаются, о чем делается отметка опять же в журналах. Это абсолютное правило. Поэтому если дело не было уничтожено, человек продолжал быть агентом. Но он мог не быть активным»
