«Не смотрите, что людей мало — это только сейчас так. В другое время тут все бывает занято», — говорит Эдгар Самхарадзе, мужчина под пятьдесят, принимающий заказы у клиентов. Он же — председатель правления SIA Šašliki Mangaļos. В ответ на вопрос, давно ли сам стоит за стойкой, улыбается: «28 лет».
Посетителей и правда немного — в середине рабочего дня на крытой террасе заняты четыре стола из доступной дюжины. Внутри сидеть нельзя. С ноября прошлого года и по май шашлычка была закрыта, но Эдгар говорит, сейчас не самое плохое время, — «ковид» не «ковид», а клиенты идут.
И правда: когда приезжаем снова на выходных, почти все столы заняты.
Официантов нет, клиенты забирают заказ сами — о готовности сообщает электрозвонок. Иногда возникает путаница с очередностью. Девочка лет пяти бегает с террасы к стойке после каждого звонка — и каждый раз за ней приходит мужчина, наверное, отец. Уговаривает вернуться: «Это ещё не нам». Так повторяется снова и снова. Где-то на четвертом звонке ей (или, скорее, ему) повезет.
Это — старый семейный бизнес.
Основатель шашлычки, грузин Важа Самхарадзе, судя по публикациям в советской прессе, стоял здесь за стойкой еще в 1984-м — до Горбачева, при генсеке Черненко. А может, и при Андропове. Правда, тогда тут были не капиталистические шашлыки, а советский пивбар «Ветерок», но об этом — чуть позже.
Когда на портале объявлений в июле появилось предложение купить 50% бизнеса, об этом написали едва ли не все крупнейшие порталы страны, — и почти в каждом заголовке мангальское заведение назвали «легендарным». Хотя именно легенд про него Rus.LSM.lv не слышал.
Кроме, разве что, одной.
В 90-е тут любили отдыхать компании бывших боксеров и прочих спортсменов, правовая культура которых в чем-то опередила свое время. Так, задолго до появления соответствующей госинспекции, они считали, что необходимо регулировать обработку личных данных уважаемых физических лиц, пьющих пиво под шашлык с другими физическими лицами, не менее уважаемыми. Как это часто бывает, неповоротливое законотворчество не поспевало за ростом правосознания граждан. Не уловившему этот диалектический разрыв журналисту, который попробовал обработать чужие данные без спроса, коротко стриженные правоведы разбили фотоаппарат.
«Советская Родина в миниатюре, антуражненько»
Нельзя сказать, что это место любят все — критических отзывов в Сети тоже хватает.
«Конечно, это легендарная шашлычная, но я в нее давно не хожу — не нравится их мясо. Понимаю, что это звучит противоречиво — ведь сам же говорю, что место легендарное. Но это просто дело вкуса», — говорит старожил Вецмилгрависа и рижский краевед Илья Дименштейн.
В разговоре с Rus.LSM.lv Гунар Кирсонс, отец латвийского Lido, коллег по отрасли хвалит: «Многие мои друзья туда ездили — и отзывы от всех были только хорошие». При этом признается, что сам не был там ни разу.
Еще один местный завсегдатай и тоже старожил Вецмилгрависа, Олег, рассказывает подробнее: «Я сюда хожу с 90-х, как только начал зарабатывать.
Хозяева бизнеса — две семьи, работают тут уже два поколения. Плюс коллектив сотрудников — сколько помню, он с годами практически не менялся, одни и те же люди.
Оба “старых хозяина” всегда сами работали на месте, по сменам. Или пожилой дядечка-латыш (Валерий Алкснис, 1947 года рождения. — С.П.) — он обычно сам стоял за стойкой, или пожилой грузин (Важа Самхарадзе, родился в 1933-м. — С.П.). Тот, кажется, по-латышски не очень, в основном сидел за столиком внутри, и контролировал процесс».
По другому в этом бизнесе нельзя, рассуждает Олег: если владельцев нет на месте, персонал начнет работать на себя: «Дети хозяев тоже тут давно, у латыша дочка, начинала на моих глазах, еще совсем молодой девушкой. У грузина, кажется, сын. Но тот пожилой грузин умер. Может, потому и продают?»
В чем сходятся фанаты, критики и туристические путеводители — интерьер и аура в заведении сохранились советские. Для одних это минус, для других — стилистическое чудо, анахронизм, мираж:
снаружи уже 30 лет как СССР нет, а внутри — есть.
«Советская Родина в миниатюре, антуражненько», — оставил кто-то отзыв на foursquare.com.
«Многие пишут, что интерьер тут отсутствует, но именно его отсутствие создает своеобразную ауру… В помещениях очень старые столы и стулья с брутальной дерматиновой обивкой — в советское время такие можно было увидеть во многих заведениях общепита. Может, это был такой тренд в СССР...» — и так далее, — сравнительно недавно, в 2019 году, ностальгировали латышские Delfi.
От себя добавим: подносы, шампуры, открытые вазочки для соли и перца, кое-что еще — тоже в советском тренде. Говорят, раньше и вилки были алюминиевые (см. фото на foursquare.com).
Общественная нравственность и штамповщик Погурецкий
Читая, что — и, главное, как, — писала советская пресса 80-х про Важу и «Ветерок», остро понимаешь: изменился язык, но не только. Так давно не пишут, потому что так давно не живут.
Вспомним исторический контекст: в 1985 году в СССР началась горбачевская антиалкогольная кампания. Вот читательница Г. Беляева 24 мая того же года пишет в газету «Советская молодежь»: «С тех пор как здесь открыли пивной бар, пьяницы и алкоголики заполонили все окрестности. Ну, скажите, почему “синюхи” ведут себя так по-хозяйски и нет на них никакой управы?». Корреспондент Н.Севидова, изучив ситуацию на месте, констатирует: «Настоящий хозяин здесь именно человек с бутылкой».
А вот «Ригас балсс» в июле 1985-го. Этот ныне «мертвый язык» статьи хочется цитировать — и удивляться тому, какие большие люди ездили искать пьяных: «В минувшую субботу заведующий отделом административных и торгово-финансовых органов Рижского горкома партии А. Рон. прокурор города Риги А. Алкснис и заместитель начальника УВД Рижского горисполкома Н. Гончаренко отправились в рейд по вечернему городу. Четвертым пассажиром милицейской “Волги” был корреспондент “Ригас Балсс”. И хотя этот репортаж подписан журналистом, необходимо сразу подчеркнуть, что все, что вы прочтете сегодня, явилось результатом коллективных наблюдений, выводов и оценок. И первая из них такова: в Риге стало заметно меньше пьяных. Если раньше они бросались в глаза, то сейчас мы проехали и прошли десятки улиц и не встретили тех, кто своим поведением бросил бы вызов общественному мнению, оскорбляя общественную нравственность…»
В итоге журналист резюмирует — видимо, тоже коллективную оценку: «Есть пока в Риге немало тех, кто продолжает злоупотреблять спиртным. И предстоит еще много поработать, чтобы искоренить окончательно питейные традиции. Но все-таки нокаутирующий удар по ним нанесен.»
В следующем, 1986-м, году «Ригас Балсс» поймет: нокаута не было. На этот раз в антиалкогольном рейде участвовали: секретарь комиссии по борьбе с пьянством Октябрьского райисполкома В. Соловей (какая д``олжность, а!), депутат Октябрьского районного Совета народных депутатов В. Рациня, корреспондент газеты Р. Дюняшева. Задержаны пьяные, в том числе работники РЭЗ. Читаем: «В 18:00 у пивбара “Ветерок” стоял, раскачиваясь, штамповщик Г. Погурецкий. Причина нетвердости в ногах отнюдь не ветерок, а обильно выпитое пиво. Нечем было закусить, вот отчим и напился, пояснил пасынок Г. Погурецкого. “Нагрузился” пивом и грузчик В. Принкун. И хотя бармены В. Санхарадзе и Л. Францоз утверждают, что пьяным не продают пиво, приведенные факты свидетельствуют об обратном».
«И еще немаловажная деталь,» — развивает тему «нечем закусить» корреспондент. — «В момент проверки на витринах пивбара было пусто: нет и в помине бутербродов, холодных закусок, булочек. Оказывается, заказанные 170 бутербродов съели, а запили, между прочим, 1500 литрами пива. Арифметика явно в пользу алкоголя.»
В 1986-м жители Мангали через «Советскую молодежь» будут обращаться к первому секретарю рижского горкома комсомола Андрису Петерсонсу — снова жаловаться на «Ветерок»: «Хоть я и не комсомолка, но обращаюсь к вам… Почему, несмотря на постановления, эта точка до сих пор не уничтожена?» Тот обещает принять меры, в том числе — «подключить для охраны общественного порядка ОКОД». (Это — Оперативный Комсомольский Отряд Дружинников. Для тех, кто родился позже: это такие добровольные вроде бы помощники милиции, — теперь их можно увидеть разве что в старом советском кино или в Белоруссии.)
Постепенно «Ветерок» будут душить. Для начала — запретят утреннюю торговлю пивом. В 1987-м журналист Ciņa инкогнито придет в заведение делать репортаж. Подслушанные диалоги — документ эпохи:
«Пиво есть?»
«Вчера весь товар продали. Могу предложить «Саяны» (лимонад. — С.П.) — отвечает клиенту В.Самхарадзе.
«Нет, это нет. А если приедет машина с пивком, можно прибегу?»
«Продаем только после двух.»
Тут заходит начальница В.Самхарадзе — Т.Клабукова, у которой есть пренеприятнейшее известие:
«Вы знаете,что сюда сегодня приедет корреспондент?! Надо все сделать шикарно!»
И поясняет, что такое «шикарно»: салфетки на столах разложить, бутербродов наделать — побольше и разных. «И цветов купить» — кажется, всерьез предлагает Самхарадзе, но Клобукова уже убежала — за белыми пластиковыми стаканчиками. Персонал лихорадочно моет, чистит и прибирается: корреспондент в том мире — привилегированный слуга власти, может создать проблем.
А осенью 1987-го бару «Ветерок» запретили продавать пиво. Вообще. Теперь тут соки, лимонады, бутерброды. И шашлыки, и другая страна — уже не за горами.
Нет, не продаемся
В 1992 году Важа Самхарадзе (на тот момент ему уже под 60) и его партнер Валерий Алкснис (около 45) зарегистрируют компанию с уставным капиталом в 50 латов — SIA Šašliki Mangaļos. Поначалу им будет принадлежать по 50%, но постепенно эти доли будут переписаны на детей, Марину Самхарадзе и Ульрику Алксне. Напротив имени Важи в Регистре предприятий — пометка: «умер». Валерий — все еще член правления.
«Вложение окупаемо в течение пяти лет», — говорилось в опубликованном в июле объявлении о продаже половины компании, за которую просят 420 тысяч евро.
На первый взгляд, это очень оптимистичная оценка. В два «доковидных» года предприятие работало либо с мизерной прибылью (7 тысяч), либо со столь же крохотным убытком (5 тысяч), — при обороте чуть больше, чем 300 тысяч евро. В прошлом, уже пандемийном, году продажи упали до 255 тысяч — очевидно, из-за двух месяцев простоя. Убытки составили 13 тыс.
Впрочем, знатоки бухгалтерии в сфере общепита говорят загадками, но с улыбкой — «все может быть». В объявлении о продаже на этот счет — тоже интересно: «конкретные расчеты будут показаны заинтересованным покупателям».
— Нет, не продаемся. И второй совладелец тоже не продает,
— уходит от разговора с Rus.LSM.lv Эдгар Самхарадзе, нарезая для гарнира помидоры и огурцы. Поясняет: после того объявления другие СМИ уже просили дать интервью, но он всем отказал, и с нами тоже говорить не будет.
— Так вы сами объявление опубликовали, что продаетесь.
— Мы не хотим это афишировать.
— Новостные порталы уже все написали...
— Это они без разрешения написали. — Эдгар говорит, кажется, с удивлением, что вот так, без разрешения, тоже можно. И завершает разговор, вручив гарнир со словами: «Ваш будет второй звонок».
Шашлык принесут быстро, и он будет хороший.
Вторая владелица говорить со СМИ тоже не захочет.
Жизни героев третьего плана
Судьба упомянутого советской прессой напарника Важи, бармена Л.Францоза, для нас останется не до конца определенной. Найдется в Сети Лазарь Францоз, явно интересный персонаж, работавший в те годы в Риге барменом. Тот ли самый это Л.Францоз из «Ветерка», на 100% утверждать не беремся, — но весьма вероятно и даже скорее всего. Если верить опубликованным им воспоминаниям, в 90-е он займется бизнесом «купи-продай», будет торговать то компьютерами, то хлопком, разоряться, снова зарабатывать, и даже посидит в Лондоне за одним столом с английской королевой. Из Риги уедет в Москву. Пожилых родителей перевезет в Израиль. Найдется и его профиль в Facebook, с записями в поддержку Израиля и Навального, — но на отправленное Rus.LSM.lv сообщение он не ответит.
Как сложилась дальнейшая жизнь штамповщика Погурецкого и его пасынка, грузчика Прикуна, начальницы Т.Клобуковой, Г.Беляевой, и других героев третьего плана? Google не знает, и мы тоже нет. Может показаться, что для данной статьи это и не важно.
Наверное.
Но те, кто открывал Википедию, чтобы почитать про пакт Молотова-Риббентропа, а через пару часов оказывались в статье об истории создания армянского алфавита, нас поймут.
