«Государственный переворот в СССР, осуществленный в августе 1991 года консерваторами-сторонниками жесткой линии против советского президента-реформатора Михаила Горбачева, продлился три дня и закончился провалом. Но три десятилетия спустя политическая система современной России больше обязана путчистам, чем победившим их российским демократам. Что пошло не так?» — задается вопросом Иэн Бонд, британский дипломат, посол Великобритании в Латвии в 2005-2007 годах (до того, в начале 1990-х, Бонд работал в посольстве Великобритании в Москве). С 2013 года Бонд возглавляет внешнеполитический отдел Центра за европейскую реформу (Centre for European Reform, CER, независимый исследовательский центр с офисами в Лондоне, Брюсселе и Берлине).
В статье, опубликованной на портале CER, аналитик вспоминает события 30-летней давности, оценивает адекватность реакции Запада на тот кризис и делает поучительные выводы на будущее.
Два путча
Фактически в августе 1991 года произошли два переворота, считает Бонд.
Первый произошел 18 августа, когда Горбачев был помещен под домашний арест на своей даче в Крыму. Группа высокопоставленных чиновников — в том числе главы КГБ, МВД и министерства обороны, вице-президент и премьер-министр СССР — хотели повернуть вспять политические и экономические реформы Горбачева и, в частности, остановить подписание 20 августа так называемого Союзного договора, в результате чего союзные республики получили бы больше властных полномочий. Заговорщики назвали себя «Государственным комитетом по чрезвычайному положению» (ГКЧП) и утром 19 августа объявили, что Горбачев ушел в отставку по состоянию здоровья.
Второй переворот начался после того, как ГКЧП раскрыл свои карты 19 августа. Пока Горбачева держали без связи с внешним миром в Крыму, Борис Ельцин, тогда занимавший пост президента РСФСР, координировал сопротивление путчистам, публично призывая к возвращению Горбачева и одновременно становясь главной движущей силой второго переворота, отмечает британский аналитик.
В отличие от Горбачева, избранного президентом СССР Съездом народных депутатов, Ельцин стал президентом в результате всенародного голосования в июне 1991 года, напоминает Бонд. После заявления ГКЧП 19 августа он потребовал возврата к нормальному конституционному порядку и вывел москвичей на улицы. Но когда 21 августа ГКЧП прекратил существование,
Ельцин взял на себя управление российской экономикой и силами безопасности на территории России, хотя у него не было конституционных или юридических полномочий для этого. Власть Горбачева была сведена к нулю.
Эти события застали Запад врасплох, отмечает Бонд. Западные лидеры возлагали большие надежды на Горбачева — ведь он подписал с ними важные соглашения о сокращении вооружений, способствовал объединению Германии и (относительно мирному) окончанию правления коммунистических режимов в Восточной Европе. Однако представления о Горбачеве на Западе помешали тамошним политикам осознать, что в СССР его положение было гораздо более шатким. Москвичи не вышли на улицы с протестами, когда Ельцин неконституционно лишил власти Горбачева после переворота. Не было никаких волнений и тогда, когда Ельцин в одностороннем порядке вывел из состава СССР Россию, облегчив этот процесс для союзных республик.
«Последний гвоздь в крышку гроба СССР был забит, когда лидеры Беларуси, России и Украины встретились 8 декабря и заявили, что Советский Союз как субъект международного права и геополитической реальности прекращает свое существование», — напоминает Бонд.
Уроки путча для Путина
Владимир Путин был офицером КГБ в Дрездене с 1985 по 1990 год, а в 1991 году стал заместителем мэра Санкт-Петербурга. Какие уроки он извлек из переворота и сопутствующих событий? В книге «От первого лица», опубликованной в 2000 году и основанной на интервью с Путиным, он признает: «В дни путча рухнули все идеалы и цели, которые у меня были, когда я работал в КГБ».
Неясно, был ли Путин разочарован тем, что КГБ пытался свергнуть Горбачева, или, напротив, тем, что попытка завершилась провалом. Но очевидно, что он не разуверился ни в методах КГБ, ни в его кадрах, предполагает Бонд.
Ельцин разделил КГБ на несколько различных служб; Путин заново собрал большинство из них в Федеральной службе безопасности (за исключением внешней разведки). Он также назначил бывших офицеров КГБ на ключевые посты в сфере национальной безопасности и экономики. Например, Николая Патрушева — на должность секретаря Совета безопасности России; Сергея Иванова — на пост министра обороны, впоследствии (до 2016 года) он был главой кремлевской администрации; Игорь Сечин стал главой нефтяного гиганта «Роснефть».
«Спустя 30 лет после неудавшейся попытки государственного переворота КГБ и преемники этой организации занимают такое же центральное место в функционировании российского государства, как и в позднесоветский период; реформаторы из круга Горбачева и Ельцина в значительной степени не у дел», — констатирует эксперт CER.
Путин понимал, что Горбачев был слабее Ельцина, потому что у последнего был демократический мандат и поддержка московской «улицы». Поэтому Путин приложил большие усилия для того, чтобы ни один потенциально опасный противник (например, Алексей Навальный) не смог получить такой мандат на выборах, и чтобы существовали суровые наказания для сдерживания уличных протестов. Нынешняя российская система не оставляет возможности ни одному противнику Путина развивать альтернативную базу власти, как это сделал Ельцин, указывает Бонд.
Как и многие россияне, в 1991 году и в последующие годы Путин, кажется, был удивлен, что Советский Союз так быстро распался. В 2005 году он сказал, что крах СССР был величайшей геополитической катастрофой XX века.
Поскольку Путин не признает, что распад Советского Союза был неизбежным последствием неразрешимых проблем советской системы и неудачных реформ Горбачева, он объясняет это извечными планами Запада по ослаблению и разделению России.
«Тем не менее, по иронии судьбы, накануне переворота именно западные лидеры, в том числе президент США Джордж Буш-старший, пытались сплотить Советский Союз. После встречи с Горбачевым в Москве Буш посетил Киев и предостерег украинцев от стремления к независимости. Однако после распада СССР Буш объявил: “Милостью Божией Америка выиграла Холодную войну”, игнорируя роль, которую сыграли Горбачев, Ельцин и российские граждане, вышедшие на улицы для того, чтобы сопротивляться возвращению к тоталитаризму — и подпитывая версию, впоследствии принятую Путиным — что Запад унизил Россию», — пишет Бонд.
Уроки путча для Запада
Анализируя августовский путч и его последствия, британский политический аналитик делает несколько выводов-рекомендаций западным странам и организациям — и для дальнейшего формирования политики в отношении России, и для более адекватного кризисного реагирования.
Во-первых, по мнению Бонда, необходимо деперсонифицировать (обезличить) анализ, на основании которого формируется политика. Западные лидеры в целом любили цивилизованного реформатора Горбачева и не доверяли Ельцину, который часто был грубоват и непредсказуем. Поэтому они убедили себя, что Горбачев более надежен, чем он был в действительности, и что Ельцин не играет особой роли.
Сегодня есть риск того, что западные политики слишком концентрируются на Путине и его личной власти (которая действительно значительна) в ущерб пониманию других элементов российской экономики и общества, которые могут иметь большее значение через 10-20 лет или даже раньше.
Во-вторых, продолжает эксперт CER, не надо воспринимать народы стереотипно. До путча 1991 года советские граждане считались пассивными и запуганными репрессиями. Однако, когда со стороны ГКЧП появилась угроза ликвидации новых свобод, которые дал Горбачев, люди массово вышли на улицы, чтобы защитить эти свободы, несмотря на значительный риск. Тот факт, что демократическая система правления просуществовала в России всего несколько хаотических лет в 1990-е годы, не означает, что демократия в России невозможна, если в будущем для этого будут благоприятные условия. То же самое касается и других авторитарных государств.
В-третьих, указывает аналитик,
не надо предполагать, что желаемые экономические изменения автоматически приведут к желаемым политическим и правовым изменениям.
Эту ошибку Запад совершил в отношении и Китая, и России. Большая часть советов, которые Россия и другие бывшие советские республики получили от Запада после 1991 года, касались экономических реформ, создания фондовых рынков, развития малого бизнеса и тому подобного. Гораздо меньше внимания уделялось установлению верховенства закона и подрыву власти КГБ. Сразу после попытки государственного переворота, когда КГБ дискредитировал себя и Ельцина можно было убедить полностью реформировать эту организацию, Запад был в лучшем случае заинтересованным наблюдателем.
В результате Россия превратилась в клептократию, в которой действующие и бывшие офицеры разведки играют непропорционально большую роль в политике и бизнесе и часто являются самыми крупными ворами. В странах Центральной Европы подразделения тамошних «КГБ» были упразднены и заменены, по совету Запада, структурами разведки и безопасности, более приспособленными к современным демократическим государствам, отмечает Бонд.
Наконец, пишет эксперт, нужно иметь план действий в непредвиденных обстоятельствах даже для крайне маловероятных событий и быть готовыми к их осуществлению. Хотя в российской истории было множество длительных периодов застоя, сменяемых внезапными и драматическими периодами перемен, Запад до путча 1991 года предполагал, что изменения в Советском Союзе будут умеренными и постепенными. В 1987 году в Великобритании прошла встреча экспертов в рамках подготовки к визиту премьер-министра Маргарет Тэтчер в Москву, на которой обсуждались перспективы развития Советского Союза. Был сделан следующий вывод: «Советская система в лучшем случае через 20 лет сможет развиться во что-то похожее на сегодняшнюю Югославию». По словам бывшего директора Совета национальной безопасности США по делам Советского Союза Николаса Бернса, «летом 1991 года вряд ли кто-то из американцев думал о сколь-нибудь реальной возможности распада Советского Союза».
Никто на Западе не был готов к смещению Горбачева. Хотя он был крайне важным партнером в прекращении Холодной войны, у Запада не было никакого плана, кроме как ожидать исхода путча. Поскольку последовавший стремительный распад Советского Союза казался невообразимым, ответ в конечном итоге был поспешно сымпровизирован, отмечает Бонд.
«В тот период
постсоветское пространство было похоже на расплавленный металл, ожидающий, чтобы его вылили в форму, но возможности радикально его изменить были упущены»,
— замечает он.
Европейская безопасность могла бы быть совсем другой, если бы ответ министров стран НАТО на письмо Ельцина Генеральному секретарю блока Манфреду Вернеру в декабре 1991 был более позитивным. В том письме сообщалось, что вступление в НАТО является долгосрочной политической целью России. Реакция министра иностранных дел Великобритании Дугласа Херда была типичной для западной точки зрения: «До этого еще далеко. В ближайшее время этого вопроса не будет в повестке дня». В официальном коммюнике встречи, на которой российский представитель огласил послание Ельцина, об этом даже не упоминается.
«По мере того, как Путин стареет, а российская экономика, зависящая от углеводородов, продолжает бороться за существование, легко увидеть параллели между сегодняшней Россией и Советским Союзом эпохи застоя. Но это не одно и то же, даже если политические свободы сокращаются, а репрессии усиливаются. Хотя у российской экономики есть структурные проблемы, в магазинах все еще есть продукты, и Путин не сталкивается с той внутренней оппозицией, которая противостояла Горбачеву в 1991 году. Но
было бы ошибкой со стороны Запада строить все свои планы на предположении, что правление Путина будет безмятежно продолжаться до 2036 года, когда его сменит некий клон.
Переворот 1991 года должен быть напоминанием о том, что Россия — и другие, с виду стабильные страны — могут преподносить сюрпризы», — заключает глава внешнеполитического отдела CER.
