А почему непременно ждешь? Да потому что Эраста Петровича Фандорина полюбил (в моем случае, разумеется, полюбила) ровно двадцать лет назад — в 1998 году, когда вышел дебютный «новый детективъ» в то время неизвестного писателя Бориса Акунина «Азазель». Вот эта книжка, передо мной. Тоненькая, как юная барышня, 238 страниц. Стоит на верхней полке книжного шкафа первой — открывающей стройный ряд из почти двух десятков неизменно черно-белых корешков. Слог свеж, стилизация роскошна, главный герой молод и авантажен, а его личная трагедия неизмеримо глубока: чуть-чуть граф де Ла Фер, слегка граф Монте-Кристо, что-то от графа Безухова и немного от князя Болконского (пускай будет вместе с Мышкиным). Жаль, мистер Холмс отказался от дворянского титула. Не прицельное попадание в аудиторию, а пулеметная очередь по ней.
И так шестнадцать раз за двадцать лет: вновь и вновь «Фандорин в Российской империи и вокруг нее». То роман, то сборник новелл. Тот же слог, тот же стиль. Тем не менее, герой взрослеет, а страна заметно меняется. И вот — чисто хронологически — одна империя сменяет другую. Эраст Петрович (а это, напомню, всего понемногу от Атоса, Эдмона Дантеса и т. д. и т. п.) хоть и выходит из комы в начале последнего романа, но с подобным набором качеств оказывается исторически в категории «лишних людей», а литературно «маленьким человеком» быть никак не привык. Пара дел, которые раскрывает Фандорин, носят весьма случайный характер. Любовная линия декоративна и не вызывает доверия: «благородному мужу» в новой России нет места, оттого приходится стать просто «мужем».
Сюжет рассыпается на глазах, как, впрочем, в каком-то смысле и сам главный герой.
Поиски постреволюционной правды (post-truth того времени) — будь она «красной», «черной», «зеленой», «белой» или даже «коричневой» (у Акунина в романе есть и такая) — вот что откровенно интересно автору. Он засылает Фандорина раздобыть сведения то к анархистам, то к белогвардейцам, но тот не преуспевает. Из комы — в монастырь, из монастыря — в брак. Из брака, не прощаясь, в своеобразный Рейхенбахский водопад по-акунински.
Но поскольку в искреннее прощание автора с Фандориным мало верится, а что было после битвы Холмса и Мориарти хорошо помнится, то — до следующего снега, Эраст Петрович.
