Отдельным пунктом предусматривается замораживание контактов с Россией в рамках «Договора по открытому небу», подписанному в 1992 году, пока Россия не представит доказательства неукоснительного выполнения всех условий документа. Новый закон также запрещается выделять средства «на любые действия, которые могут привести к признанию суверенитета России над Крымом». Предусматривается «модификация и расширение» военной помощи Украине и партнерам по НАТО для противодействия «агрессии России в Европе».
В дополнение к новому пакету санкций в отношении России все это может представляться как некий вызов. Особенно на фоне дружеских посиделок в Хельсинки, заставивших даже видавших виды гадать, что же там произошло, и чем таким Владимир Путин зацепил своего заокеанского собеседника.
В действительности, «закон Маккейна» с Россией если и связан, то очень даже опосредованно. Или, скорее, не связан никак. Трамп шел на выборы под лозунгом America First и, став президентом, последовательно претворяет этот лозунг в жизнь, начав с экономической составляющей, а теперь добравшись и до военной. Вот, собственно, и все.
Если внимательно приглядеться к действиям нынешнего американского лидера в области внешней политики, станет очевидно, что глобальным соперником своей страны он видит вовсе не Россию, а Китай, что, вообще-то, правда. Российская экономика не идет ни в какое сравнение ни с китайской, ни с американской.
Военный бюджет — порядка 66 миллиардов долларов — более чем в десять раз меньше только что утвержденного Трампом. Причем наблюдается тенденция к его снижению. Во всяком случае, официальные военные расходы России в прошлом, 2017 году, уменьшились на 20 процентов по сравнению с 2016-м.
В такой ситуации говорить о новом витке гонки вооружений не очень-то уместно. Силы уж слишком неравны. Проблема, однако, в том, что нынешняя российская власть просто не сможет не отреагировать. Вернувшись в 2012 году в Кремль, Путин окончательно сделал противостояние с Соединенными Штатами основой своей внешней политики.
Именно этим объясняли штатные и внештатные пропагандисты федеральных телеканалов необходимость аннексии Крыма, на этом строили оправдание агрессии на востоке Украины. Ухудшение экономического положения России уже просто принято непосредственно связывать с кознями американцев, делая вид, будто санкции возникли из ничего, вот просто на ровном месте.
Совсем не случайно, выступая минувшей весной перед депутатами парламента, Путин долго и пространно говорил об атомных двигателях и гиперзвуковых ракетах, демонстрировал мультфильм, в котором эти ракеты поражали некую территорию, очертаниями уж очень напоминавшую штат Флорида. Это была не просто заявка на возрождение военной мощи советского периода. Это было изложение приоритетов четвертого президентского срока Путина, поменять которые теперь практически невозможно.
Невозможно, прежде всего, потому, что Путину любое отступление видится как проявление слабости. Разумеется, при необходимости все те же пропагандисты доходчиво объяснят телезрителям, почему президент вдруг развернул свою внешнюю политику на все сто восемьдесят градусов. Или вообще проигнорируют, памятуя, что если о чем-то не рассказали по телевидению, этого как бы даже и не происходило.
Вот только для самого Путина подобный разворот просто немыслим. Надежда договориться с Трампом на своих условиях, еще теплившаяся в первые дни после встречи в Хельсинки, растаяла как дым, едва Трамп вернулся домой. Стало понятно, что разговоры и договоры возможны лишь по локальным проблемам вроде Сирии, да и то ненадолго. В глобальных вопросах договоренности в настоящее время практически нереальны.
И не только потому, что взаимное доверие упало едва ли не ниже нуля. По некоторым оценкам, хуже было только во время Карибского кризиса 1962 года. Дело еще и в том, что в этих вопросах для Трампа Россия либо находится на далекой периферии, либо отсутствует вообще.
Путин вряд ли захочет на этой периферии оказаться. Скорее, не захочет вовсе. Не так он хотел бы войти в историю. Остается только повышать градус противостояния, не исключено, ввязаться в новую внешнеполитическую авантюру вроде сирийской. Недавнее повышение НДС и предстоящая пенсионная реформа показывают, что ради такого Путин даже готов пожертвовать заметной долей своей популярности. Может быть, надеясь поднять ее потом, возвращением что-нибудь еще «в родную гавань».
