Случилось это в самом начале 2000 года. В те времена пресса в России еще была достаточно независимой, события в Чечне освещались подробно, дело получило слишком широкую огласку. Буданов был уволен из армии, арестован, а в 2003-м предстал перед судом. Бывший полковник настаивал, что Кунгаева была связана с боевиками, отрицал обвинение в изнасиловании, которое, в конце концов, было снято. Однако
остальные обвинения остались в силе, суд приговорил Буданова к 10 годам лишения свободы. Находясь в заключении, он несколько раз подавал ходатайства о пересмотре дела, что всякий раз вызывало в Чечне такую реакцию, которую власти не могли не заметить.
Все же в начале 2009 года Буданов был освобожден условно-досрочно, после чего поселился в Москве, где два года спустя был застрелен прямо на улице.
Вскоре по подозрению в убийстве бывшего полковника арестовали этнического чеченца, известного на родине как Юсуп-хаджи, но проживавшего в Москве под именем Магомеда Сулейманова. В ходе следствия выяснилось, что его настоящее имя Юсуп Темерханов. По версии Следственного комитета, он был тесно связан с рядом преступных группировок. Сам Темерханов все связи с криминальным миром отрицал, а равно и причастность к убийству Буданова. Тем не менее, в апреле 2013 года коллегия присяжных московского городского суда признала его виновным, после чего последовал приговор – 15 лет лишения свободы. Наказание Темирханов отбывал в Омской колонии, где на прошлой неделе умер, официально, от «хронических проблем со здоровьем».
Российские медиа осторожно написали, что Кадыров назвал Темерханова «жертвой судебной ошибки». В действительности звучало высказывание несколько иначе. «Суд своим обвинительным приговором (...) сделал его героем, отомстившим за поруганную честь и лишение свободы чеченской девочки – гражданки России Эльзы Кунгаевой. Таким он навсегда и останется в памяти народной, если даже со временем приговор будет признан ошибочным!», цитирует Кадырова интернет-издание Lenta.ru.
Это далеко не первый случай, когда высказывания лидера Чечни, мягко говоря, не совпадают с точкой зрения, по крайней мере, части российской власти.
Разумеется, на официальном уровне никто не оправдывал Буданова и не ставил под сомнение приговор. Но всякий ли осужденный за убийство, отбыв срок, имеет возможность поселиться в Москве, да еще и в доме, принадлежащем Управлению делами президента? Как утверждала пресса, получить квартиру бывшему полковнику помог его прежний сослуживец, генерал Владимир Шаманов, в тот период – командующий воздушно-десантными войсками. Об отношении к Буданову среди высших военных это многое говорит.
Несомненно, Рамзан Кадыров знал об этом, когда ехал на похороны Юсупа Темерханова. Возможно, потому и поехал, демонстрируя отношение чеченцев к не таким уж давним событиям, о которых на официальном уровне явно предпочитают вспоминать как можно реже, а лучше не вспоминать вообще. Подобно другому черному пятну истории – депортации 1944 года.
Уже давно депортация чеченцев, как и других народов, признана преступлением и осуждена на государственном уровне. Но… в мае 2014 министерство культуры России запретило показ художественного фильма «Приказано забыть» чеченского режиссера Хусейна Эркенова под предлогом «разжигания межнациональной розни» и «исторической недостоверности». Якобы в архивах не нашлось упоминания о сожжении в феврале 1944 жителей аула Хайбах, ставшего основным эпизодом фильма. Как будто в архивах не осталось засекреченных документов, недоступных даже чиновникам федерального министерства.
Трагедия в Хайбахе все эти годы оставалась в народной памяти. Чеченцы рассказывали об этом даже в те годы, когда о депортации было не принято упоминать вслух.
Рассказывали, в том числе, моему отцу, однажды, в начале 80-х годов, оказавшемуся в Ачхой-Мартане. К слову, рассказал ему об этом тогдашний прокурор Ачхой-Мартановского района, советский чиновник, член Коммунистической партии, весь из себя лояльный. Почти как в наши дни Рамзан Кадыров, которому никакая лояльность не мешает каждый год 23 февраля публиковать свои заметки по поводу депортации, порой весьма жесткие. Ни один из лидеров других национальных республик, затронутых сталинскими репрессиями, не позволял и не позволяет себе ничего подобного.
И дело тут, возможно, не только в самом Кадырове, который, несомненно, пользуется случаем, чтобы извлечь свою личную выгоду. Чечня по-прежнему остается миной замедленного действия, которая может рвануть в любой момент — как это, собственно, уже случалось.
