Впрочем, нынешний спектакль вовсе не по мотивам легендарного «Улисса», хотя некие мотивы из него использованы, равно как включены и фрагменты из джеймс-джойсовского «Портрета художника в молодости» и сборника рассказов «Дублинцы». И называется он «Дублинцы на улице Миера» — как известно, сейчас НРТ на время реконструкции исторического здания находится как раз в помещениях на этой рижской улице.
Несколько меня обеспокоила информация, услышанная за десять минут до спектакля: «Постановка длится четыре часа!» Это из серии «углубляем эксперимент». Для широкого современного зрителя это долго, и как его удержать в театре?
Хотя, впрочем, на моей памяти есть недавний случай с постановкой худрука НРТ Алвиса Херманиса «Заседание исторической комиссии» (спектакль до сих пор в репертуаре) — действо длится пять с половиной часов. И это был как раз тот редчайший в нашем театре случай, когда хотелось, чтобы спектакль продолжался еще. Но у Херманиса был благодатнейший и актуальнейший материал — о вскрытых в Латвии «мешках ЧК», а вот что делать с нынешним материалом Крыловсу?
Надо сказать, что режиссер при всей его академичности и, если угодно, иногда даже некоторой занудности (уж извините ради Господа за искренность!), тем не менее, очень ценен для латвийского театра — хотя бы тем, что воистину выдающийся театральный педагог. Преподает в Латвийской академии культуры, где как раз сейчас готовят и курс молодых артистов для НРТ. И
Крыловс выбрал весьма удачный вариант, который наверняка напомнит приписываемую Вильяму нашему, понимаете ли, Шекспиру, фразу про то, что «весь мир театр, и люди в нем актеры» (что правда) — объединил нашу рижскую жизнь и ирландскую литературу, превратив все это в театр.
Сразу же скажу, что через весь спектакль проходит один герой второго плана, совсем не из Джеймса Джойса, а из нашей рижской жизни — это пьяный старикашка, который на улице Миера ждет трамвай и все время бормочет, он вечно недовольный — и властью, и тем, что половина народа уехала (в ту же Ирландию, на родину Джойса, кстати) , и вообще — «Этот Пабрикс с Рубиксом продали наше Абрене». Зарисовка явно документальная, подсмотренная авторами спектакля (Крыловс является вместе с Матиасом Грицманисом и автором сценария постановки) и чем-то напоминающая, кстати, уже классический ход из стилистики НРТ (многие спектакли того же Алвиса Херманиса основаны исключительно на документальной основе — те же знаменитые «Рассказы латышей», например).
Этот старикашка проходит по заднику сцены, на которой сценография изображает бар-кафе на улице Миера, в котором собираются артисты НРТ, молодые, среднего и старшего возраста (да, здесь удачно представлены все поколения этой знаменитой труппы). Не знаю, как для других, для меня сценография Гинта Сиппо очень уютная — бар все же!
Молодые артисты НРТ, все еще студенты Латвийской академии культуры (и все блестящие, кстати!) Матис Озолс, Ритварс Логинс, Давид Петерсонс, Янис Грутупс, Сабине Тикмане поначалу играют сами себя, равно как и звезда НРТ Гуна Зариня, которая, кстати, еще и преподаватель на том студенческом курсе. С юным артистом, готовящемся играть героя Джеймса Джойса, они репетируют сцену смерти матери, которую собирается играть сама Гуна.
И здесь нужен внимательный взгляд, чтобы сразу же понять, как сцены репетиционного процесса (уже сам по себе театр) практически сразу же переходят в непосредственно театральный спектакль о Джойсе, о молебнах в церкви, о становлении юноши, о спорах о том, является ли великий Байрон великим поэтом и т.д.
По большому счету, тут не успеешь соскучиться, потому что то Гуна Зариня станет привычно смешно театрально умирать, издавая предсмертные стоны, то герой Вилиса Даудзиньша учудит, то Каспар Знотиньш затанцует ирландский танец, то завлечет вниманием герой Гинта Круминьша, который в НРТ со дня его основания — в «Дублинцах...» он и бармен, и лектор, и, кстати, с недавних пор тоже преподаватель студентов (все смещалось в этом театре жизни). Ну, или вновь появится за стеклом бара, на заднике сцены, тот самый ворчливый пьяница, которого играет Андрис Кейш (он играет почти все время спиной, в полутьме, но его голос и феерическую игру, конечно же, театралы узнают сразу!).
В сценах по Джеймсу Джойсу Петерис Крыловс использует и язык кино (у него достаточно большой киноопыт) — игра актеров по принципу «замедленного кадра» (консультант по движениям — хореограф Дмитрий Гайтюкевич) или вообще в формате «стоп-кадр». И в целом скомпонованная таким образом режиссура успешно сочетается с виртуозной игрой всех артистов, которые умеют играть и комедию, и драму.
Я с интересом остался и на второе отделение — как, кажется, и практически все остальные посетители премьеры (дезертиров не заметил). В результате для меня лично в этом спектакле были два очень важных и проникновенных момента, а ведь ради этого мы, по большому счету, в театр и ходим. Первое — сцена рождественской вечеринки, когда актеры собираются в баре на улице Миера, чтобы отметить праздник. Героиня Регины Разумы (впрочем, тут она играет, кажется, как раз саму себя?): «Желаю, чтобы мы все дожили до следующего Рождества!» Думается, так было и на самом деле. Ведь надо учесть, что «Дублинцы на улице Миера» готовились долго, премьера откладывалась из-за пандемийной чрезвычайной ситуации, и репетиционный процесс явно проходил еще и в прошлое Рождество.
И вторая сцена — когда герой Джеймса Джойса читает письмо, адресованное своей возлюбленной. Вроде как раз литературный фрагмент, как раз театр, но... получилось очень даже жизненно. И по всему этому достаточно большому материалу вполне удачно прошелся рукой мастера Петерис Крыловс. Очень часто поклонники современного театра слово «мастер» считают как раз ругательным, но в данном случае я его упоминаю исключительно в позитивном смысле.
