Андрей Шаврей: «Бог Нижинский» сошел с ума, а современный гений, как правило, совершенно нормален

Обратите внимание: материал опубликован 3 года назад

То, что я вынес в заголовок — конечно, слишком категоричное утверждение. Но все же большая доля правды в нем есть. А задуматься об этом пришлось во время предпремьерного показа спектакля «Бог Нижинский», который представили в Рижском маленьком театре на Стабу, 18с.

Два года назад автор и главная исполнительница (роль Нижинского) в этом спектакле Надежда Боковикова уже предлагала свою версию спектакля о Нижинском, и шел он целых 20 минут. Сейчас — чуть больше, 35. Как сказала сама Надежда, за это время пришлось многое переосмыслить и провести работу над ошибками. Да, и еще немаловажный момент: перед началом Надя сказала вроде бы не шутку, что часто ощущает себя реинкарнацией великого артиста балета. Хотелось выразить сочувствие, но... мы же в театре, в небольшом, но симпатичном, в зале три десятка человек.

Несмотря на размеры пространства, эффекты тут есть. Начиная от того, что после трехминутной паузы зал постепенно погружается в темноту. Абсолютную. Психологически это, конечно, очень хороший «занавес», через который можно попытаться прорваться в суть за всю эту минуту, что есть темнота.

Хотя... вот некоторые профессиональные психологи говорят, что для того, чтобы полностью погрузиться в иное состояние, нужна как минимум 21 минута. Но мне кажется, у нас в Риге все же нет таких зрителей, которые бы согласились все это время сидеть в темноте, еще и деньги за это платить.

Так что через минуту в темноте мы слышим судорожные всхлипывания и рыдания. На ум сразу приходит вполне разумное объяснение — кто-то плачет в подушку. Нижинский? Нет, это его жена Ромола в исполнении Асмик Богоян. Тут еще и скрипачка Наталья Григорович-Скарбиника, которая на инструменте выдает звуки, достойные своего аналога в советском сериале про Шерлока Холмса (фильм «Знакомство»), где великий сыщик во время размышлений брался за смычок и мучил соседей по дому на Бейкер-стрит.

А сама Надежда, как я уже говорил — Нижинский. Кстати, наверняка что-то общее есть — как известно, великий танцовщик начала XX века (или «Ха-ха века», как любил сказать о своем времени гениальный композитор Альфред Шнитке) был тоже 167 сантиметров ростом. И Боковикова со своей короткой стрижкой и субтильной фигурой как раз похожа на мальчика. А вот как двигался Нижинский — можно только догадываться, видеосъемок нет, но есть фотографии. И рассказы современников (в балете хореография передается, как известно, «из ног в ноги»).

Госпожа Боковикова двигается, кстати, великолепно — это не танец, а именно движения, слегка замедленные, и в отдельные моменты можно предположить, что вот тут, например, фрагмент из «Послеполуденного отдыха фавна». Да, и дикция у нее отличная, хоть сейчас в академический театр. Но попытаемся поговорить обо всем остальном, о более глубоком и вечном.

Надежда взяла только фрагмент из дневника Нижинского, который он писал в самом начале своей душевной болезни. Впоследствии, то есть через полвека, дневник был издан полностью под названием «Чувство». Сугубо личное мнение: читать это невозможно.

Купил это «Чувство» в начале нынешнего века в славном городе Санкт-Петербург, книга в серии «Мой ХХ век». Здесь именно много чувства, причем, весьма специфического характера, похожего на абракадабру, или просто на бред.

После чего многочисленные эксперты сказали, что это удел гения века — гениальность и сумасшествие тут дружат весьма плотно. И многие желающие стать гениями тут же стремились к сумасшествию. Не получалось — ну, тогда иногда играли его. Но

так, как сошел с ума великий Вацлав, не сходил, кажется, из его коллег никто. Ну, может, только Ольга Спесивцева...

Во фрагменте от Боковиковой рассказывается об отношениях Вацлава с женой Ромолой, которая ухаживала за супругом в болезни более 30 лет до его ухода из жизни. «Точнее, о его видении этих отношений, — говорит Надежда. — Они неоднозначны и очень контрастны. Мы также узнаём о его отношении к собственному недугу и о прямом общении с Богом».

В общем, «снился мне сад в подвенечном уборе», поет Асмик в финале спектакля, слегка танцуя с Надеждой. И темнота. После паузы на сцену опять выходят артисты, кланяются, и тут зрители понимают, что надо аплодировать. Хотя бы из вежливости. Потому что это уже все.

По окончании спектакля в темной Риге проходил мимо магазина «Интеллектуальная книга». На витрине — фолиант «Хребты безумия». Что-то о горах, судя по фотографии. «Бог Нижинский» — скорее не о хребтах безумия. И не о глубинах безумия. В исполнении Надежды Боковиковой это отчаянное повествование о желании любви, причем практически идеальной. Но есть ли она вообще в этом мире?

И о гениальности. Если в предыдущем веке она зачастую была аналогом ненормальности и зачастую безумия, то в нынешнем веке все иначе. Знавал я парочку гениев. И до сих пор знаваю. Абсолютно нормальные и даже прагматичные люди. И в любви у них все нормально, и в творчестве. Ну, а

если «углубить эксперимент» (как в старом анекдоте из прошлого века), то нынче у нас гений и злодейство даже вполне совместимы. А то, что «гений и злодейство — две вещи несовместные», это для Пушкина с его XIX веком.

Добавлю еще, что 15 октября в доме Менцендорфа состоится премьера проекта «Песнь песней» по текстам из Ветхого Завета, в котором участвуют актеры Андрис Булис и Майя Арвена (латышский вариант) и Надежда Боковикова и Евгений Леонов (русский вариант).

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное