«Недобитая  контра» и Латвия: конгресс монархистов в 1921 году

В предыдущей статье описывалась социально-политическая ситуация, сложившаяся в начале 20-х годов ХХ века, когда

за границей оказалось свыше 1,5 миллиона эмигрантов, образовав общественный, культурный и политический ареал русского рассеяния, «Зарубежную Россию», куда условно входила и Латвия.

Несмотря на ряд локальных особенностей, и связанных с ними затруднений, проживающие в Латвии эмигранты активно участвовали в политических съездах, проводившихся в первой половине 20-x в Германии и Франции с целью консолидации и продолжения антибольшевистской борьбы.

Чаяния эмигрантов на скорый крах большевизма были небеспочвенны — лишь с большим трудом в начале 1921 года большевикам удалось подавить Кронштадтское восстание, по словам Владимира Ленина, создавшее куда более серьезную угрозу Советской власти «чем вместе взятые Деникин, Юденич и Колчак». Однако и после Кронштадта во многих регионах страны полыхали многотысячные восстания, при этом на Востоке продолжалась Гражданская война. Одновременно внедрялась Новая экономическая политика — НЭП, допускавшая элементы капитализма и некую оттепель, в том числе и в политической ипостаси.

Латвия же тем временем получила международное признание De iure.

«Орел расправляет крылья»: Рейхенгалльский съезд 1921 года

Несмотря на сравнительно малозаметную деятельность монархистов после революции, течение обрело второе дыхание в эмиграции, причем в той или иной степени став наиболее популярным политическим движением за рубежом. Причиной тому была  разочарованность изгнанников в либералах и социалистах (не говоря о более левом крыле), многие из которых также оказались в эмиграции. По сути, политический спектр «Зарубежной России» был широко представлен в рамках системы координат «от Маркова до Махно» (т. е. от монархистов до анархистов), синхронно

в изгнание перекочевали интриги, склоки, и другие тлеющие элементы политической борьбы, затеянной еще до революции.

В мае — июне 1921 года в баварском городе Рейхенгалле (Bad Reichenhall) прошел так называемый «Монархический съезд хозяйственного восстановления России». Основными его задачами объявлялись консолидация всех монархических сил в эмиграции, а также создание единого представительства, для руководства объединённым монархическим движением и борьбы с большевизмом. На съезде присутствовало свыше ста делегатов из стран русского рассеяния, а также из России.

Следует отдать должное организаторам съезда: они действительно желали забыть партийные распри в стане монархистов и в эмиграции начать с чистого листа. Несмотря на принадлежность инициаторов к ультраправой (условно «черносотенной») группе, они пригласили к участию и вчерашних конкурентов —умеренных монархистов-конституционалистов, националистов и пр. Один из них, бывший гофмейстер Александр Крупенский, был избран председателем президиума Съезда.

Несмотря на это, съезду не удалось избавиться от примеси политической субъективности — из ста представителей свыше сорока принадлежали к ультраправой группе монархистов под эгидой известного политика, бывшего депутата Государственной Думы и черносотенца Николая Маркова.

По итогам съезда был избран Высший монархический совет (ВМС), который, как и следовало ожидать, возглавил Н. Марков. Однако съезд, хоть и стал похвальной инициативой справа и даже смог организовать дееспособный ВМС, партийный и зачастую бескомпромиссный правый уклон не располагал к сотрудничеству даже сочувствующих монархистам эмигрантов правоцентристского и центристского толка, да и самих монархистов он объединял лишь частично.

Сотрудничество либо поиск компромиссов с левыми  политическими организациями ВМС открыто отвергал.

Однако и левые далеко не горели желанием взаимодействовать с монархистами: вместо идеи  вооруженной борьбы с большевизмом они возлагали надежды на эволюцию большевиков, и падение однопартийной диктатуры под ударами внутренних потрясений в России.

Латвийский фактор на конгрессе монархистов. Светлейший князь Анатолий Ливен...

В 1921 году на Рейхенгалльском съезде Латвию представлял лидер русских антибольшевиков, светлейший князь Анатолий Ливен. Потомственный аристократ, выходец из династии, имевшей непосредственное влияние при дворе, в чине ротмистра князь участвовал в Первой мировой войне, после распада армии вернулся на историческую родину, где в начале 1918 года вместе с семьей стал заложником большевиков и освободился лишь благодаря условиям Брест-Литовского мира.

В атмосфере анархии, которая царила в январе 1919 года в Лиепае, князь сумел организовать русский стрелковый отряд, который вместе с немецкими, латышскими и балтийско-немецкими (Ландесвер) вооруженными формированиями принял участие в освобождении Курземе и Риги, где А. Ливен был тяжело ранен. В июле и августе около 3 тысяч ливенцев влились в состав Северо-Западной армии Николая Юденича, став ударными частями в безуспешном походе на Петроград.

После разгрома Белого движения на Северо-Западе А. Ливен находился на лечении во Франции, затем принял приглашение от организаторов Рейхенгалльского съезда,  причем  не в качестве рядового делегата, но в роли члена военной комиссии, которая разрабатывала планы по организации русских военнослужащих в структуры, чтобы «приготовиться к решительному моменту, который сможет наступить очень скоро».

В Латвии А. Ливен пользовался уважением не только местных русских, но и бывших соратников из латвийского военного руководства, а также за рубежом. Совершенно не скрывая симпатий к монархизму и

считая монархию наиболее успешной формой государственного устройства, он заметно выбивался из канвы адептов «Великой и Неделимой», поскольку с уважением относился к латвийской государственности.

Лояльность латвийскому временному правительству он доказал и на деле, отказавшись от предложения вступать в марионеточную про-немецкую директорию, созданную в результате апрельского путча 1919 года. В июне он прямо нарушил субординацию, отказавшись отдать приказ об участии своих подчиненных (на тот момент около 3 тыс.) в Цесисских боях на стороне Ландесвера против латвийских и эстонских вооруженных сил. Конечно, князь руководствовался не только лояльностью. 

Великолепно понимая, какой урон антибольшевистскому фронту нанесет гражданская война среди «своих», он пытался избежать внутреннего раскола во имя борьбы с большевизмом

— цели, которой он следовал всю жизнь.

За участием князя в съезде пристально наблюдала и латвийская «охранка» (на тот момент Latvijas politiskā apsardzība), и МИД. «Забыв» вклад А. Ливена в Войну за независимость, в 1922 году МИД указом запретил въезд князя в Латвию. Официально это было сделано с привязкой к перипетиям Генуэзской конференции (с участием делегации РСФСР), по сути же — с оглядкой на Советы, в лучших традициях, «как бы чего не случилось». (К этой ситуации мы обязательно вернемся в одной из следующих публикаций.)

...и бывшие гофмейстеры, сенаторы, полковники и другие

Помимо А. Ливена, в Рейхенгалльском съезде участвовали и другие делегаты, тем или иным образом связанные с Латвией.

Первоначально ход съезда предполагалось организовать под председательством бывшего губернатора Ярославской губернии, сенатора Александра Римского-Корсакова, однако в итоге большинством голосов был избран А. Крупенский. А. Римский — Корсаков являлся близким соратником черносотенца Н. Маркова. После Октябрьского переворота он бежал в оккупированную немцами Ригу, а в 1919 году вошел в Совет гражданского управления при Западной добровольческой армии (ЗДА), более известной, как армия полковника Павла Бермондта. Официально в обязанности совета входила организация исполнительной власти на оккупированной территории Латвии, по сути же совет являлся марионеточным органом, впрочем, как и сам П. Бермондт. После разгрома ЗДА, А. Римский-Корсаков эмигрировал в Германию, где продолжил деятельность в стане монархистов.

Как упоминалось выше, по итогам Рейхенгалля был избран Высший монархический совет, секретарем которого стал активный деятель таинственного военизированного «Союза верных» Василий Сергеев. Участник подпольных монархических организаций в Петрограде, Василий Шевелев в 1919 году был арестован и приговорен к смертной казни, но чудом сумел бежать, сменив фамилию на Сергеев и вступил в ряды Северо-Западной армии (СЗА) в чине полковника.

Летом 1920 года 

В. Сергеев стал одним из начинателей межвоенного антибольшевистского движения в Латвии.

Вместе с бывшим дивизионным командиром дивизии СЗА, генерал-лейтенантом графом Алексеем Паленом (двоюродным братом А. Ливена) пытался организовать вооруженные формирования из бывших военнослужащих ликвидированной СЗА. В планы антибольшевиков входило тесное взаимодействие с Латвийской и Польской армиями, при поддержке которых и планировалось  открыть новый фронт Гражданской войны. Занятно, что

одновременно В. Сергеев состоял на службе в Латвийской армии, а также исполнял обязанности агента военной контрразведки.

Как и следовало ожидать, планы потерпели fiasco, сузившись до миссии по вербовке и пересылке военнослужащих в Третью Русскую армию, которая была образована в Польше для участия в советско-польской войне. Для осуществления этой миссии монархисты пошли на достаточно необычный шаг, заключив соглашение с бывшим руководителем террористической организации социалистов-революционеров (эсеров), Борисом Савинковым.

С подачи советского полпредства осенью 1920 года в Латвии разразился политический скандал, в итоге которого В. Сергеев и его соратники были выдворены из страны, возобновив деятельность «Союза верных» уже в Германии.

► В следующей серии речь пойдет о конгрессе, который состоялся в Париже почти одновременно со съездом монархистов. В отличие от Рейхенгалльского, конгресс организовывали центристы и правые либералы, обсуждая куда более широкий спектр вопросов, в том числе — и об отношении к новообразованным государствам. И в этом съезде участвовал латвийский представитель — депутат Учредительного собрания Латвии и активный общественный деятель Владимир Пресняков, личность многогранная, амбициозная и не без флера авантюризма, деятельность которого заслуживает отдельного внимания.