Виестур Кайриш выбрал для съемок Латгалию, так как считает, что это неизученный и очень интересный регион. В нём есть свои особенности, которых не найти в других краях Латвии.
Спустя почти 30 лет в Латгалии вновь снимают кино на латгальском языке. Последний раз такое случилось в 1991 году, когда режиссёр Янис Стрейч снимал картину «Дитя человеческое». На сей раз уже Виестур Кайриш обратился к латгальскому языку и местным пейзажам, работая над фильмом «Город у реки». Действие фильма разворачивается в Екабпилсе в период с 30-х по 40-е годы. По мнению режиссера, это — самое драматическое для Латвии время, когда за короткий срок трижды менялась власть в стране, и в этих условиях простые люди должны были как-то выживать и приспосабливаться.
«В этом коктейле исторических событий возможно ли остаться самим собой? Остаться чистым и в то же время не быть человеком, который прячется за занавеской? Я не хочу акцентировать трагедию, потому что и так ясно, что это самый трагический период в истории. Там было всё: депортация, оккупация, Холокост, война. В то же время я хочу показать провинциальный городок со своей магией, гротеском, иронией. Наш главный герой – маляр. Он работает в муниципалитете и вынужден всё время перекрашивать. И
гротеск ситуации в том, что все эти режимы, которые мы знаем, довольно кровавые и тоталитарные ,тут показываются так, что их главная задача перекрасить. Например, Улманис пришел — всё надо зеленое, красные пришли — всё надо красное, и так далее. Или улицам надо новые названия. Ты видишь, что они в принципе борются за краску».
Авторы фильма отмечают, что времена всегда одинаковы, и простому человеку всегда приходится принимать условия игры, навязанные обществом и государством. Да, в наше время не приходится никого убивать, но многие предпочитают жить за занавеской, делая вид, что ничего не происходит, ну а героев, желающих что-либо изменить, так и подавно нет:
«Сегодня мы идем к такому обществу, где ты должен быть лояльным, если хочешь делать карьеру. – Ну хорошо, а что делать? – Я сам себе задаю такой вопрос. Вот, например, во время Холокоста что бы я делал? Я бы спасал? Ну, я надеюсь, что я бы не убивал. Или я бы, как все, скрывался. Хорошие вопросы, но ответов на них нет, и мы можем только спекулировать».
Кадры экстерьера снимаются в эти дни в трех городах: Карсаве, Лудзе и Резекне. Многочисленная массовка состоит в основном из местных жителей. Это и старики, и дети, и просто жители городов, одетые в оборванные одежды серого цвета. Каждый раз после сигнала – стоп, снято – работники съемочной группы спешат с одеялами и горячим чаем к актерам, чтобы помочь им хоть как-то согреться между дублями.
Актер Гундар Аболиньш приехал накануне съемок из Мюнхена и сразу окунулся в атмосферу суровой латгальской зимы, которая наверняка была такой же, как в годы действия фильма:
«Мы снимали позавчера первые кадры. Было минус 26. Стояли в снегу на кладбище 2 часа почти неподвижно. Слава Богу, что были местные национальные средства, чтобы согреться и возобновить теплоту в теле. — Что вы имеете в виду? — То, что вы поняли…
— В общем, съемки в Латгалии вам нравятся? — Мне вообще это место очень нравится! Эти маленькие домики. Утром встаю, солнце восходит. Там — православная церковь, там — католическая церковь за окном. Еще какие-то руины… Я первый раз как в сказке очутился. Кругом такие домики, покрытые снегом. Маленькие. Струя дыма рвется в небо, вертикально восходит. Был на службе сегодня в православной церкви — очень красивая церковь! Никогда не был.
Люди такие простые, сердечные, ну, как и в Латгалии. Такая теплота сразу. Открываешь дверь, и тепло идет не от печки, не от радиаторов, а от людей. Это очень важно почувствовать. – Помогает в работе? – Конечно. Не то, что помогает, это основа в работе».
Несмотря на то, что действие фильма происходит в Екабпилсе, съемки проходят в других городах. Дело в том, что за многие годы прежний, исторический облик старого города Екабпилс утратил. А в малых городках еще можно найти нужный антураж. Хотя, как признаётся продюсер фильма Гунтис Тректерис, и в этих городах приходится поработать над аутентичностью того времени.
«Можно найти 1-2 домика, которые аутентичны, которые такие, какими они могли бы быть в 30-е, 40-е годы. Но там же рядом — домик с пластмассовыми окнами или шифером! Это нам уже не годится. Нам надо либо самим заклеивать, заделывать, либо потом на компьютере. Это очень сложно. Ну и, конечно, провода, сателлитные антенны, дорожные знаки. – В Резекне во время съемок будет задействована синагога. Я когда разговаривал с гидом синагоги, он сказал, что там много дорожных знаков, которые непонятно, то ли спиливать, то ли еще что-то с ними делать. Как вы будете решать этот вопрос? – Ну, вот, к сожалению, будем спиливать! Понятно, что это не мы сами будем делать, а городские службы Резекне, и они потом сами поставят их обратно. Но то же самое было здесь, в Лудзе. Некоторые знаки уже спилены, чтобы мы могли снимать».
В Латвии киноиндустрия живет в основном за счет фондов, грантов, и в последние годы в связи с празднованием 100-летия нашего государства ситуация на кинорынке оживилась. Финансирование получили 16 проектов, в том числе 6 игровых фильма и 2 анимационных, остальное — документальное кино. Однако что касается «Города у реки», то тут пока не всё прозрачно:
«Мы еще до сих пор ищем средства, чтобы фильм можно было снять и закончить. В том числе мы ищем в Литве. Мы хотим некоторые европейские фонды привлечь к финансированию фильма. Так что мы еще, я бы сказал, на полпути финансирования фильма».
Но, как говорит Гунтис, отступать уже некуда. Сейчас отснимутся зимние сцены, летом съемки вновь возобновятся — и Лудзу, Резекне, Карсаву снова оккупируют сотни киношников.
