Всё приходится делать в темпе, признаёт мастерица. Но когда всё это великолепие появляется на сцене... «Когда я в первый раз это увидела... Даже не ожидала от себя, что я настолько эмоциональный человек! Когда потом мы принимали на работу новых швей, у них была такая же реакция. До слез! Видеть свои костюмы и понимать: ты создал что-то грандиозное, и вот оно — на сцене. Я вообще думала раньше, что это нечто недосягаемое. Что здесь какие-то особенные люди работают».
Во время нашего разговора в кабинет Елены заглянула очаровательная балерина. Спрашивает, не найдется ли для нее ткани – очень нужна юбка для репетиций. Елена уточняет у танцовщицы, что за спектакль — так легче понять, какая модель подойдет лучше — «солнце» или годе. Постановка — «Антония#Силмачи». Для девушки нашлась не только ткань, но и почти готовая юбка.
Радость у балерины — двойная, поскольку готов еще один ранее заказанный костюм, отчего она радостно хлопает в ладоши. Во время нашего разговора работа в руках у Елены кипит. В комнатку то и дело заглядывают коллеги – кто за советом, кто за добрым словом, кто – за наказом.
«Так как будет новая солистка, нужно сделать костюм на нее. Вот эта пачка ей как раз. Но ей самой хочется из бархата, чтобы выглядеть несколько торжественнее».
Вопрос «кем стать» в детстве перед Леной не возникал. Первые наряды создавались для кукол. Чуть позже для себя: как правило, «в расход» шли мамины платья.
«Помню, классе в третьем надо было нам на Новый год карнавальный костюм какой-то. Что же я придумала? Взяла одно платье мамино, оно длинно было, А я же малюсенькая. Я знала, что резать его нельзя! И каким-то образом рукава завернула, юбку укоротила, всю подвернув вовнутрь. Но чтобы еще украсить, из кухонной скатерти с розами я вырезала эти розы, приклеила к платью, а длинные волосы себе сделала из пакли. Такой, как раньше сантехники трубы обматывали, знаете. Льняная такая. Оделась я — такая красавица! Хожу со всеми в кругу.
Одна учительница подходит и спрашивает: «Девочка – ты кто? Бабка-Ёжка?» Нет, говорю, я – принцесса!»
Дальше шли наряды подружкам и знакомым. И шитье казалось обычным увлечением. Профессией оно стало случайно.
«Получилось так, что мы с мамой шли по Тербатас, смотрели по сторонам (заблудились), увидели техникум какой-то, училище. О, думаем — отдадим документы хоть туда. Был уже вечер, мы незадолго до пяти часов зашли в секретариат, и там сказали: ладно, подпишитесь вот тут, а в какую группу вы попали, мы потом посмотрим. А рядом с училищем была пельменная. Мы с мамой сидим, и она говорит: кем же ты теперь будешь? Я говорю: не знаю, поваром, наверное. 31 августа я узнала, что я — будущий портной легкого женского платья».
Большие голубые глаза, доброта, сквозящая в неизбывной улыбке, ласковый, но уверенный голос — и все это подкреплено высоким уровнем мастерства. Чувствуется сразу: здесь, в Латвийском национальном театре оперы и балета, где Елена работает уже более десяти лет, она — на своем месте.
Показали журналистам и собственно швейный цех, где около десяти швей трудятся над новыми костюмами очередных уникальных нарядов для певцов и танцовщиц.
«Вот такие у нас утюги, смотрите! Вот как они работают: пар — в любом направлении и очень сильный. У нас шесть простых швейных машинок, и какие-то определенные операции отдельно выполняются: вот на этом краешек очень красиво обрабатывается, вот оверлоки (нажимает педаль, машина жужжит).
Вот такой краешек красивый получается. К сожалению, с какого там ряда, с тринадцатого? — ничего этого не видно!»
Провели вдоль целого ряда вешалок с нарядами самых разных текстур, форм и цвета. «Что за ткань? Это клеенка! Нелегко было ее и выкраивать, и шить. У наших девушек даже руки были исцарапаны. Довольно острые края. И чтобы добиться нужного цвета, под клеенку мы ставили цветную ткань. Вот это просто лайкра, это — латекс. Вообще это был публичный дом на сцене. Вот, видите — накладные попочки. Из того самого синтепона».
Работа даже во время нашего разговора не прекращается ни на минуту. Присутствие корреспондента Елена тоже сумела использовать с толком для любимого дела: примерила вживую, показала, как создают фигуры:
«Вот так брутально вырезать овалы, круги, чтобы можно было сформировать из этого... Сейчас я на вас примерю! А что делать? Другой модели у меня нет под рукой! И вот так — теперь можно боком в зеркале себя увидеть. И вот сюда если еще лоскут подложить — и вот она фигура какая-то».
Создание костюмов, рассказывает Елена, это каждый раз совершенно удивительный и неповторимый процесс. Даже выкройки похожих по сути моделей, например, корсетов, каждый раз приходится создавать заново. Кстати, чтобы образы были исторически точными, швеям приходится осваивать соответствующую литературу.
«Как правильно нарисовать корсет к костюму. Где шли линии. Насколько он был затянут. Но
корсеты исторические затягивались очень сильно, так что дамы в обморок падали, им дышать нечем было — а нашим-то дамам нужно петь! В этих корсетах. И мы делаем их так, чтобы дамы выглядели затянутыми, но могли работать».
От сноровки, опыта и умения швей зависит дальнейшая судьба каждого костюма. Проверку на прочность он проходит прямо на сцене, где в прямом и переносном смысле может произойти все. Приходилось и зашивать прямо во время представления за кулисами. Вспоминает Елена и курьезные случаи.
«Помню француженку, приглашенную солистку. Она прибежала с репетиции на примерку, я надеваю на нее костюм, примеряю — а она поет! Да всё громче, громче. Потом смотрит на меня и показывает: я ей булавку в бок вогнала. Я же не понимала, что это уже не пение».
Служба на благо искусства – это нелегкое испытание, влияющее на здоровье. Пока мы говорим, из-за работы с синтепоном у Елены начинается аллергия. И это — не единственная трудность:
«Прошлый год мы начали с «Фауста». Очень тяжелые костюмы были! Объемные юбки из тяжелой ткани, корсеты исторические, да еще эти фижмы, каркасы — бывало так, что после примерок болела спина. Потому что эти костюмы нужно же поднять, на актеров надеть».
Создание лекал для будущих облачений сценических образов, выкройки и собственно пошив — всё это хотя и звучит стандартным для всех мастеров швейного дела, здесь далеко от обыденности. Каждый наряд – произведение творчества, которое, кстати, нельзя ни продать, ни купить, ведь оно защищено авторским правом художника по костюмам. Время работы, особенно ближе к премьере, ненормированное.
«По-разному бывает. Бывает, за 1,5 месяца нам нужно изготовить 60 костюмов. Бывает — и сто. Возможно ли такое? Мы всегда говорим — нет, но потом почему-то успеваем (смеется)».
А вот ответить на вопрос, какой из нарядов любимый, Елене очень сложно. В каждый вложен огромный труд и частичка ее души. Да и работу свою наша героиня любит. И, наверное, в этом весь секрет.
