Его родина — деревня Бодровка Силмалской волости Резекненского края. После окончания школы поступил на филологический факультет Даугавпилсского педагогического института (ДПИ); закончив вуз, работал школьным учителем, затем с 1968 по 1982 год преподавал в Бийском педагогическом институте на юге Сибири. В 1976 году защитил в Москве кандидатскую диссертацию по поэзии Владимира Маяковского.
С 1982 по 1994 год М. Бодров работал в ДПИ на кафедре русской и зарубежной литературы: вначале в должности старшего преподавателя, потом — доцента. Он был эрудированным филологом, большим знатоком и любителем русской поэзии XX века, очень увлеченным и эмоциональным преподавателем.
Я познакомилась с Бодровым в 1983 году еще во время консультаций перед вступительными экзаменами. На первом же курсе он вёл у нас немного странный предмет под названием «Выразительное чтение» — в течение семестра мы воодушевленно «терзали» пушкинскую «Осень», стараясь интонациями передать скрытые от нас и внятные только Михаилу Северьяновичу смыслы. Особенно ему хотелось горечи и растерянности в последней строке: «Плывет. Куда ж нам плыть?...» Вчерашние школьницы грустить и рефлексировать не хотели, «плыть» собирались к диплому и, возможно, замужеству, знали наизусть кусок из школьной программы «Унылая пора! Очей очарованье!» и не очень понимали, чего хочет от них этот необычный мужчина с романтической внешностью. Но было весело и таинственно: филология, как и Восток, — дело тонкое. Могу со всей ответственностью заявить – с тех пор прошло почти 40 лет, а начало стихотворения «Октябрь уж наступил…» навсегда стало паролем нашей группы, им мы можем аукаться до тех пор, пока живы. И да — горечи в финальную строку о плывущем корабле жизнь добавила, не поскупилась…
Михаил Северьянович любил студентов, живо интересовался их жизнью и иногда награждал вымышленными добродетелями: в списанных из предисловий рефератах искал самостоятельные оригинальные мысли, зачастую их и придумывал вместо авторов. А еще Бодров был джентльменом, всегда спешащим на помощь дамам. В дамах не было недостатка: на филфаке учились преимущественно девушки. Я ездила с Бодровым на всесоюзную студенческую олимпиаду в Кострому; в команду входили четыре студентки, у каждой был увесистый чемодан, и Михаил Северьянович нес все четыре чемодана – по два в каждой руке, свою сумку как-то устроив на плече. Руки у него были огромные, крестьянские…
В последние годы жизни из-за тяжелой болезни Бодров оставил преподавание в институте. Он, по сути, вернулся в родную деревню, стал возрождать родительский дом, мечтал открыть в Бодровке воскресную духовно-просветительскую школу и музей старообрядческого быта.
«Михаил Северьянович был очень искренним, открытым, отзывчивым человеком, нацеленным на доброе дело. Доброе дело он понимал как просвещение, как разговор с людьми о главном — о нравственных проблемах. Он называл себя “книгоношей” — в своем рюкзаке из Даугавпилса привозил книги в Бодровку, считал, что односельчане должны просвещаться, насыщаться идеями. Конечно, это не всегда находило понимание. Евгений Иванович Никитин, журналист газеты “Резекненские вести”, друживший с Бодровым в его последние годы жизни, в одной из публикаций назвал Михаила Северьяновича “Дон Кихотом из Бодровки”. Это очень точная оценка. Бодров любил мечтать, верил в несомненную победу добра. Он искренне и бескорыстно пытался служить людям», — вспоминает бывший студент и коллега Бодрова Раймонд Олехно, исполнительный директор Резекненской городской думы.
В 90-ые годы Бодров стал активно писать стихи, публиковал их в местных периодических изданиях; в 1994 году вышел единственный сборник его поэтических текстов «На перепутье. Дневниковые рифмы».
После смерти Михаила Северьяновича в 1997 году возникла идея проведения научной конференции, получившей название «Бодровские чтения». Вот как вспоминает о том времени Р. Олехно:
«Конференция посвящалась памяти Бодрова и истории, культуре, традициям латвийских староверов. Тогда это было очень актуально — формировалась новая латвийская государственность, и важно было говорить, что Латвия – многонациональное, многоконфессиональное государство, где живут люди разных национальностей, вероисповеданий и традиций. История латвийских староверов в этом контексте очень важна.
В 1998 году состоялись первые “Бодровские чтения”. Всего прошло десять конференций – в Силмалской волости Резекненского края, очень русской, очень староверской – более 90 процентов жителей русские, более 80 – староверы. Конференции были в таких исконных староверских местах, как Круки, Тискады; проходили они и в Даугавпилсе, и в Резекне. В них участвовали ученые из разных стран — Латвии, Эстонии, Литвы, России, Чехии, Польши, Беларуси… Я помню приезд профессора, этнографа Ричарда Моррисона из США — для многих тогда стало открытием, что русские староверы живут в штатах Орегон и Аляска, сохраняют свои традиции и веру. В 2000-ые годы к нам приезжали крупнейшие исследователи староверия — профессор МГУ Елена Александровна Агеева, доцент Тартуского университета Галина Михайловна Пономарева, Григорий Поташенко из Вильнюсского университета и другие. Присутствовали на конференциях и духовные наставники, председатели многих общин.
Инициаторами проведения “Бодровских чтений” были покойные ныне председатель Центрального совета Древлеправославной поморской церкви Латвии отец Алексей Николаевич Жилко, резекненский краевед Александр Александрович Гродзицкий, профессора Даугавпилсского пединститута Федор Полиевктович Федоров, Эдуард Брониславович Мекш, Иосиф Васильевич Трофимов.
По материалам конференции издали три сборника докладов. Помогало резекненское самоуправление, спонсоры, разные фонды, в том числе фонд Сороса. Была идея все доклады десяти конференций издать единой книгой, но эту идею не удалось воплотить. Сборники издавались небольшими тиражами и в среде тех, кто интересуется староверием, стали редкостью. Один из сборников был полностью посвящен Бодрову, он всегда гордился своей принадлежностью к староверам, к своему “гнезду” — Бодровке.
В сентябре 2007 года, через десять лет после смерти Бодрова, по инициативе Ивана Рыбакова и отца Алексея Жилко на доме, в котором родился ученый, была установлена мемориальная доска. В открытии участвовали родственники Михаила Северьяновича, его родной брат Георгий.
В 2013 году в Круках прошла встреча, посвященная 15-летию «Бодровских чтений». Просто без докладов, без научных сообщений собрались те, кто участвовал десять лет в конференциях, чтобы поговорить за чашкой чая.
Я считаю, что “Бодровские чтения” в определенной мере выполнили свою социально-культурную задачу. Сегодня уже стоит подумать о какой-то экспозиции, посвященной и Бодрову, и “Бодровским чтениям”».
В 1988 году я закончила пединститут. Помню «Последний звонок» — на филфаке в те годы была такая прекрасная традиция прощального «капустника». Преподаватели говорили речи – поздравляли, желали, напутствовали. Михаил Северьянович в числе последних вышел на сцену, обвел нас взглядом и процитировал Окуджаву: «А шарик летит…»
PS Видеоверсия воспоминаний Р. Олехно доступна тут.
