В Латвийский канон культуры включена его скульптура Sēdošā māmiņa («Сидящая старушка»), в которой образ матери фигурально связан с идеей дома, и эта связь прослеживается в геометрическом построении работы. Крупные, геометрические формы характерны и памятнику Кришьянису Барону в Риге. Но наибольшую популярность в народе снискала гранитная «Свинья», ставшая символом подъема сельского хозяйства независимой Латвии между двух войн.
Ранние работы более пластичны и эмоциональны, ведь они создавались под влиянием Огюста Родена, которому Залькалнс обязан тем, что стал не живописцем, а скульптором.
Ранние скульптуры Теодора Залькалнса из собрания Латвийского Национального Художественного музея сейчас находятся в Париже, в музее Орсе на выставке, которая знакомит с символизмом в искусстве стран Балтии. Там же в постоянной экспозиции выставлены и работы Огюста Родена, чьим рьяным поклонником на заре своей карьеры был Залькалнс.
Молодой латыш — до 1930 года он звался Теодор Гринбергс — был покорен виртуозным мастерством француза и, задержавшись в его студии всего на пару месяцев, на рубеже веков принял судьбоносное для себя решение стать скульптором. В Париже он оказался благодаря стипендии Центрального училища технического рисования в Санкт-Петербурге, где учился декоративной живописи и офорту.
«Залькалнс был особенно одарен именно в скульптуре. Его чувство пластики и формы было исключительным.
Говорят, это сродни мелодичности в музыке — если это чувство есть, получится хороший скульптор. Его ранние работы были в роденовском духе, в 1903 году он сделал портрет жены в бронзе», — рассказывает искусствовед Рута Чаупова.
Эта работа, к сожалению, не сохранилась.
Вернувшись в город на Неве, Залькалнс как скульптор создавал модели для ювелирного дома Карла Фаберже. А в собственном творчестве в первые годы XX cтолетия тяготел к реализму — в этом стиле выполнены небольшие бронзовые скульптуры «Портрет Веры Арнольдовой» и «Андрюша». Они находятся в коллекции Национального Художественного музея.
Несколько лет Залькалнс работал учителем рисования в ремесленном училище Екатеринбурга, а затем отправился во Флоренцию постигать технологию обработки мрамора и технику литья бронзы.
К 1908 году относится скульптурный портрет Аделины — голова молодой женщины в бронзе.
1911 годом датирована такая же небольшая — около 40 см — скульптура под названием «Мрамор»: полный эротизма женский бюст. Эмоции на мраморном лице не оставляют сомнений — она получает удовольствие. Это был короткий период, когда Залькалнс стремился передать эмоциональное состояние своих героев – так же, как это делал Огюст Роден, творивший на стыке реализма, романтизма, импрессионизма и символизма. Эти две работы латышского скульптора и выставлены сейчас в Париже.
По возвращении из Италии Залькалнс преподавал рисунок в училище Штиглица. Но связи с родиной не терял. Еще во время учебы был членом кружка Rūķis, а позже принимал участие во всех выставках латышских художников.
Еще под влиянием стилистики Родена Залькалнс в 1912 году выполнил скульптурный портрет Рудольфа Блауманиса (местонахождение этой работы неизвестно). Но уже через год, работая над «Портретом Людмилы Якубовской» в мраморе, начал искать собственный стиль.
«У его жены Марии была дочь. Она была молодой актрисой, погибла довольно рано. И он сделал портрет в мраморе, уже под влиянием искусства Возрождения», — говорит Рута Чаупова.
Поворот головы, изогнутая и удлиненная линия шеи, общая форма голых плеч… Это был первый шаг к архитектонике скульптуры — ее геометризации, определившей следующий период его творчества, в котором он приблизился к классическому модернизму.
«У него было чувство, что все должно быть построено. Нужно строить, а не просто лепить.
Это его отличало — четкая построенность и геометричность. Это влияние остается до нашего времени», — рассказывает искусствовед.
Характерной чертой индивидуального стиля Залькалнса станет соединение абстрактных монолитных форм с доведенными до совершенства пластикой и фактурой.
«Ему был важен каждый миллиметр поверхности», — поясняет Рута Чаупова.
В такой стилистике выполнены Māmiņas («Старушки»): стоящая и сидящая — небольшие скульптуры из отшлифованной горной породы — диорита. Одну Залькалнс сделал в 1915 году, другую — в 1916-м в Петербурге и затем повторил в граните в 1923-м уже в Латвии. Моделями были беженки.
«В годы Первой мировой войны в Петербурге и в остальной России было много беженцев из Латвии. Он пригласил в свою мастерскую на Васильевском острове беженок, которые были сказительницами народных песен. Пожилые женщины. Они позировали. Там и начинается тектонический подход. И он сделал иконический образ. Небольшая женская фигурка, но очень построенная. Залькалнс сам говорил: я строю эту работу, как крестьянин строит клеть. Она стоит как икона перед всей суетой военного времени.
Эта сдержанность, сконцентрированное внутреннее состояние — это, в какой-то мере, суть латышского характера»,
— рассказывает искусствовед.
Скульптура Sēdošā māmiņa («Сидящая старушка, подпирающая голову рукой») включена в Латвийский канон культуры.
«Это, действительно, иконические образы. Эдуард Бирзе, поэт, который писал эссе о творчестве Зальканлнса, так и сказал:
эти старушки выражают суть латышского национального характера в такой же степени, как Сфинкс — характер египтян»,
— говорит Рута Чаупова.
Это небольшие скульптуры — до полуметра, но монументальные по форме и по сути. И, кроме дани народной традиции, здесь чувствуется увлечение искусством древнего Египта.
В послереволюционные годы в Петрограде Залькалнс участвовал в реализации плана монументальной пропаганды, идеологом которого был Чернышевский.
«Возникла идея установить скульптуры мыслителям и русским художникам, симпатизировавшим идеям социализма. Сделать портретные памятники», — рассказывает искусствовед.
Так появляются экспрессивные головы — портреты композиторов Скрябина и Мусоргского, в которых превалирует конструктивное начало и геометрия формы. Эскизы и гипсовые модели были воплощены в скульптуры уже в Латвии. Мусоргский был отлит в бронзе и выполнен в керамике.
В начале 20-х годов Залькалнс вернулся на родину, уже в независимую Латвию, и стал преподавать в Академии Художеств. Участвовал в конкурсах на создание в Риге двух больших монументов – Братского кладбища и Памятника свободы, но основоположника национальной школы скульптуры обошел Карлис Зале. Идея аллеи из колонн с полукруглыми завершениями не убедила жюри.
Зато Залькалнс стал автором первого городского памятника деятелю латышской культуры — Рудольфу Блауманису. Он обрел место на берегу городского канала напротив Оперного театра. Этот памятник из нешлифованного гранита в виде сидящей фигуры писателя — один из ярких образцов национальной школы монументального ваяния из камня в Риге, но тогда, в 1929 году, публика восприняла архитектонический и в чем-то египетский стиль Залькалнса с недоумением.
Влияние Египта можно усмотреть и в скульптурах животных, особенно кошек, созданных Залькалнсом в 30-е годы. Но особую популярность в народе получила его гранитная «Свинья». Лаконичные, совершенные формы, безупречная шлифовка… Скульптор искал модели на фермах и фотографировал их, а затем увлеченно работал над переходами пластических объемов.
Увеличенную во много раз «Свинью» как символ бекона хотели установить на Центральном рынке, но не случилось.
Уменьшенная «Свинья» Залькалнса успешно тиражировалась в фарфоре и бронзе. И сейчас студенты академии лепят ее во время обучения. А после открытия Национального Художественного музея после реставрации и реконструкции первым экспонатом, который торжественно внесли обратно, была «Свинья».
У Залькалнса было много мемориальных скульптур — надгробных памятников, в том числе латышскому поэту Янису Поруку на Лесном кладбище в Риге и Фрицису Барде в Умурге. Другие латышские культурные и общественные деятели: Кришьянис Барон, Аспазия, Янис Акуратерс, Альфред Калниньш, Атис Кронвалдс, Аугуст Кирхенштейнс были увековечены Залькалнсом в бронзе.
В коллекции Национального Художественного музея хранится скульптурный портрет генералиссимуса Сталина, созданный Залькалнсом в 37-м году. В отличие от других латышских художников, в 40-е годы он не покинул Латвию и прожил в Риге до глубокой старости — двух месяцев не дожил до 96 лет.
Скульптор был обласкан советской властью, отмечен чуть ли не всеми наградами и званиями:
действительный член Академии Наук СССР, Народный художник СССР, Герой социалистического труда, член Верховного Совета Латвийской ССР.
Его сделали живой иконой в этой области искусства, а после смерти дали его имя Академии Художеств (учебное заведение носило его до 1988 года). Еще при жизни Залькалнса в его мастерской на ул. Бикерниеку в Риге был открыт мемориальный музей (в начале 90-х его закрыли).
Дружба Залькалнса с советской властью — нелицеприятный для новой истории Латвии факт, но он не способен перечеркнуть национальное по духу творческое наследие мастера, который в 1930 году, подчеркивая свою латышскость, отказался от фамилии Гринбергс в пользу новообразованной от названия родного хутора Zaļaiskalns.
