«Невозможно объяснить. Принадлежность к Латвии – это что-то иррациональное и необъяснимое. Жить за границей – нет! Работать – конечно, супер, но тоже недолго, если человек может выбирать. Я вот два месяца был в Кёльне, работал – ничего так, но я не мог в это время приезжать сюда хотя бы на уикенды, детей увидеть, и это было немного трудно. Ностальгия – очень сильная.
Но Латвия – это не только ностальгия, это намного глубже. Это все-таки культурная и метафизическая среда, которой я все-таки как-то хочу служить! Отдавать себя здесь, чтобы эта среда была немного лучше — хотя бы на квадратный метр вокруг меня».
К отъезжающим на постоянное жительство за границу некоторые в Латвии относятся чуть ли не как к предателям, но сам он не из числа таких критиков, говорит режиссер.
«Половина просто убежала от кредитов — это был ужас, а сейчас они как-то устроились и живут. И считают это государство предателем. Оно их предало! И должен сказать, я в некотором роде их понимаю. Потому что неразвитому человеку рассказывать о кредитах и не рассказывать об ответственности... Ну как ребенку все время давать деньги потрогать. Это все-таки не совсем этичное поведение со стороны банков и государственной политики. Все-таки, думаю, это всё очень провоцировали.
Вторая половина эмигрантов – те, кто делает карьеру. Тут сложнее. Предателями я называть не хочу никого, но
все-таки я хочу чувствовать, что они дают своему государству. Как все-таки они служат Латвии. Если даже не живут здесь, пусть не налогами — все-таки я хочу чувствовать это: что они дают нашему государству».
Латвийские эмигранты нередко отмечают как позитивный момент другую ментальность людей в стране проживания – местные жители там и улыбчивее, и жизнерадостнее, а дома-то все прохожие на улице хмурые, улыбки от встречного не дождешься. И отношение государства к населению там тоже подкупает. С этим режиссер склонен согласиться:
«Отношения человека и государства – это не улица с односторонним движением. Государство тоже должно показывать свое участие. В чем-то это правильно! И касательно стран, где больше улыбаются, и того, что где-то ты чувствуешь себя свободнее — ну, да, мы все-таки немного угрюмые. Может, это и провинциальность. Если у нас лишь один город-метрополия... И то еще назвать Ригу так можно с натяжкой. Съездите в Лондон, вот где метрополия!
Мы, увы, провинциальное государство, и главное, что эта провинциальность проявляется не с простых людях (они везде одинаковы), а в элите. И политической, и культурной».
