«СЕГОДНЯ», СТО ЛЕТ НАЗАД
В рубрике «“Сегодня”, сто лет назад» Rus.LSM.lv перепубликовывает статьи и заметки, выходившие в знаменитой рижской русской газете ровно век назад — из номеров, датированных тем же днем того же месяца и в оцифрованном виде доступных в латвийской Национальной библиотеке.
Отбираются материалы по нескольким критериям (надо сразу признать — не очень жестким). В частности, свою роль играет важность темы — коли сто лет назад статья была опубликована на первой странице, она была посвящена значимой проблеме. Имеет свое значение и то, насколько происходившее в независимой Латвии тогда перекликается с происходящим в независимой Латвии сейчас. Наконец, предпочтение отдается оригинальным материалам: отправка редакцией собственного корреспондента, на собрание ли русского учительства в латвийскую провинцию или же в далекую страну — верный признак интереса, вызываемого у читателей событиями там.
Материалы рубрики публикуются с минимальной редакционной обработкой и, в некоторых случаях, с небольшими сокращениями. Для удобства чтения орфография приведена в соответствие с нормами современного русского языка.
- В 2019 году, к столетнему юбилею газеты, Rus.LSM.lv опубликовал несколько статей, в которых рассказывал об истории «Сегодня» — ее взлете, расцвете и умертвлении. Эти статьи можно почитать здесь.
В русском кафе
(От нашего берлинского корреспондента.)
Немцы жалуются на отсутствие иностранцев. Англичане, голландцы, шведы, американцы, в прошлом году буквально запрудившие Германию, ныне исчезли почти окончательно.
Английский язык, так недавно еше преобладавший всюду и везде, не слышится больше на Friedrichstrasse и Unter den Linden, и только в берлинском [районе] Westen'e на Tauentzienstrasse и на Kurfüstendammē по-прежнему раздается сочная русская речь и прогуливаются знакомые лица.
Из трех главных отраслей местного русского творчества — театров, издательств и ресторанов и кафе — процветает ныне лишь последняя. Русские театры в поисках более прочной валюты скитаются по заграницам, а большинство издательств, полуразорившихся и запутавшихся в долгах, влачит жалкое существование.
Процветают только кафе. Русский берлинец перенял у немца его привычку по два раза в день непременно усаживаться за маленьким мраморным столиком, и каждый день в 5 и в 10 час. в бесчисленных русских кафе Westen'а совершаются неизменные чаепития.
Появляются тут и немцы, которых прельщают русские кулебяки, куличи и ватрушки, но
преобладает все же «своя» русская публика, являющаяся сюда, чтобы (как здесь принято говорить) уж «совсем не порвать с Россией».
Здесь в тесных, закуренных помещениях (а русский берлинец любит тесноту, и каждое кафе, где этой тесноты не наблюдается, неизменно прогорает) постоянно ведется самая оживленная беседа.
Говорят о долларе, о «гниющем» Ленине, об акциях [компании] Sarotti, ценах на бриллианты и котик, и о дороговизне. Затем следует неизменная ругань Wohnungsamt’ов, Fremdenamt'а (жилищная управа, иммиграционная служба — Rus.LSM.lv), пансионов и квартирных хозяек. И, наконец,
с брезгливостью отворачиваясь от никчемной действительности, русские люди удаляются в область прошлого, начинают рассказывать — «как хорошо было когда-то!»
Вот, мерно покачивая левой рукой и небрежно стряхивая пепел на боа рядом сидящей дамы, что-то невнятно и бессвязно рассказывает своим собеседникам кинематографический премьер. Он рассказывает, как он играл когда-то вместе с Верой Холодной, и слышно, как
сочувственно вздыхают слушатели, когда рассказчик кончает обычными словами: «Да, было когда то времечко!»
«А бедовый он был парень! — громко кричит слева от меня смуглый с приплюснутым носом киевлянин. — Вывели его (куплетиста Бориса Сокольского) большевики вместе с другими арестованными на двор, выстроили в ряд и мелом на шинелях стали отмечать — кого к расстрелу. А Сокольский — не дурак. Взял, да и застегнул шинель на другой борт, так что знака не видать. Так и не расстреляли его в тот день. Да зато на другой — нанюхался вдрызг кокаину и давай, что есть мочи ругать и поносить большевичье. Так и не унялся до самой последней минуты».
Говорят кругом все больше о прошедшем.
О будущем говорить не любят. Вперед заглядывать боятся.
«Эх, и думать не хочу о том, что будет», — покачивает видный петроградский присяжный поверенный седою, плешивой головой.
Мих. ЭЛЬЯШОВ
(Михаил Эльяшов — один из основателей «Сегодня», писал также под псевдонимом «К. Ригин», мы ранее позаимствовали статью с такой подписью. — Rus.LSM.lv)
Человек с Северного полюса
Аркадий АВЕРЧЕНКО
Иногда на меня накатывают приступы непонятной бестолковости.
Не знаю, отчего бы это? Может быт, от воды, которую я пью, хотя вода в Праге, кажется, хорошая.
Факт тот, что иногда я совершенно тупею, не понимаю простых, как палец, вещей, и умные люди тогда только с сожалением на меня поглядывают да головой крутят...
Очень умный человек на днях вступил со мной неосторожно в разговор:
— Молодец Фритьоф Нансен! — восторженно сказал он — Как он ловко устроил возможность массовой репатриации русских беженцев.
— Неужели он свергнул советскую власть?! — обрадовался я.
— Ну, что вы! Он взял с большевиков прочные гарантии, что возвращаемые беженцы не будут расстреливаться, как это делалось раньше.
— А, понимаю. Он взял заложниками Ленина и Троцкого — и если хоть один из беженцев будет убит...
— Да нет же, Господи! Он взял с них письменные гарантии...
— Ах, письменные ... А если большевики все-таки расстреляют беженцев?
— За что же они могут их расстрелять?
— Да просто так... Ты, мол, чего бегаешь, каналья, не сидишь дома...
— Как же они могут расстрелять, если у беженцев есть свои выборные, которые доехав до места, вернутся заграницу и расскажут — как большевики приняли их коллег.
— А если коммунисты задержат у этих выборных семью в залоге? Ты, мол, голубчик, съезди, да расскажи, что приняты беженцы замечательно, а если расскажешь правду, то вся твоя семья будет, как мокрое белье, развешена на веревках.
— И это предусмотрено: кроме выборных от беженцев, поедут еще представители Лиги Наций, которые будут следить, чтобы беженцев не убивали.
— А если их, все-таки, передушат, перестреляют, как собак — что тогда!?
— О, тогда Нансен придумал и для коммунистов хорошее воздействие. Именно — если будут случаи убийства беженцев — тогда прекратится кормление голодающих.
— Да разве это голодающие убивают беженцев?
— Нет, коммунисты.
— Так как же за преступления одних должны страдать другие?..
— Ох, какой вы бестолковый!.. Ведь это — мера воздействия на всю страну. И, кроме того, насильно никого не повезут. Нансен будет отбирать расписки в том, что беженцы добровольно уезжают на родину.
— Ах, понял! Значит, Нансен снимает с себя всякую ответственность? Скажем, взял он от репатриируемого расписку, и отправил его в Совдепию. Потом все идет нормально: Нансен кладет расписку в карман, беженца на родине кладут в могилу — и все довольны, все устроены...
Умный собеседник поглядел на меня, махнул рукой и отошел.
Действительно, где такому бестолковому человеку, как я, понять государственные горизонты профессиональных открывателей северных полюсов?..
• Следующий выпуск рубрики «“Сегодня”, сто лет назад»
выйдет послезавтра — в понедельник, 3 июля в 18:30.
