«Оставление в небрежении» поправки трактуют как длительное, систематическое пренебрежение нуждами ребенка, которое вредит его развитию или наносит ему физические либо психоэмоциональные страдания. Содержится в них и определение запущенности, когда исполнение обязанностей по уходу за ребенком — поверхностное, небрежное либо вовсе отсутствует.
В действующей редакции закон гласит, что насилием признаётся любая физическая либо эмоциональная жестокость, сексуальное насилие и другое поведение, которое угрожает либо может угрожать здоровью, жизни, развитию или самоуважению ребенка.
Дополнительно закон предлагается пополнить нормой, обязывающей родителей сотрудничать с социальной службой, использовать предлагаемые семье программы поддержки и помощи, если констатировано насилие и другие нарушения прав ребенка в семье. Об отказе родителей или опекунов в таком сотрудничестве предусмотрено информировать сиротский суд.
При втором чтении поправок в Сейме развернулась дискуссия о праве ребенка на идентичность. Парламентарии уже не поддержали предложение дефинировать в законе права детей на идентичность по признаку пола, сексуальной ориентации и религиозной принадлежности (хотя об этом и договорилась ответственная комиссия).
В законе уже предусмотрено право ребенка на сохранение своей идентичности. Определение хотели расширить, добавив дефиницию, что под идентичностью подразумевается принадлежность к полу, сексуальная ориентация и религиозная принадлежность.
Депутат от Союза «зеленых» и крестьян, экс-премьер Марис Кучинскис предложил отклонить предложение и продолжить дискуссии об идентичности, чтобы понять, как понятие о ней вообще сформулировать. Другие депутаты возразили, что ранее упомянутую привязку идентичности к полу, ориентации и религии содержит Конвенция ООН о правах детей. Депутат Юлия Степаненко добавила, что «навязывание» сексуальной ориентации шестилетнему ребенку могло бы стать даже нарушением закона. Предложение в итоге отклонили.
Чтобы поправки вступили в силу, их еще должны рассмотреть в третьем чтении.
Как ранее сообщалось, проблема семейного насилия усугубляет и положение детей в неблагополучных семьях. Полицейским планируется дать более широкие полномочия по выдворению семейных агрессоров из жилища семьи — они смогут при вызовах из-за домашних конфликтов выдавать охранный ордер даже без письменного заявления пострадавших.
Как уже писал Rus.LSM.lv, проект поправок был поддержан правительством в августе с.г. (и их ждет еще два чтения в Сейме). Как отмечают в полиции, жертвы нападений «кухонных боксеров» часто опасаются мести своих спутников жизни и поэтому редко подписывают заявления, необходимые для выдачи охранного ордера. Но если ордер оформлен — в течение 8 дней агрессор не сможет приближаться к своей жертве. В противном случае его ждёт уголовное наказание. Ордер можно и продлить — такое решение оперативно выносит суд.
В Латвии принимаются и другие меры для борьбы с семейным насилием. Например, проходить обязательные курсы по снижению насильственных проявлений в своем поведении впредь обязаны будут все абьюзеры, кому это назначит суд, сообщало Latvijas Radio.
На курсы управления гневом будут посылать в тех случаях семейного насилия, когда суд выдает охранный ордер (призванный дать пострадавшим временную защиту от агрессора, а его побудить задуматься в изоляции от семьи о своем поведении). Такое решение Сейма с признательностью оценивают и психологи, работающие с жертвами семейного насилия — они указали, что и в принудительном порядке можно добиться благоприятного результата.
Rus.lsm.lv уже сообщал, что домашнее насилие в Латвии было и остается проблемой, а пандемия коронавируса может ее еще и обострить. Над решением этой социальной проблемы работа ведется уже несколько лет. Министр внутренних дел Мария Голубева назвала это одним из своих главных приоритетов.
Министр считает, что для более эффективной борьбы с домашним насилием следует ратифицировать Стамбульскую конвенцию. Сейм до сих пор отказывался ратифицировать конвенцию (хотя Суд Сатверсме признал ее соответствующей конституции страны).
Противники ратификации видят в документе угрозу семейным ценностям.
