Как поясняют в полиции, в случае физического нападения виновного найти и наказать легче. Например, в конце лета было возбуждено два уголовных дела в рамках крупнейшего на тот момент протеста противников обязательной вакцинации — одно за нападение на муниципального полицейского, другое — за разбитое в служебной машине окно. Последнее еще расследуется, но дело о нападении передано в прокуратуру.
А вот виртуальные угрозы расследовать намного сложнее. Одним из последних проявлений агрессии стало обращение против премьер-министра Кришьяниса Кариньша в группе в Telegram. Участник дискуссии Павел Гулбис потребовал опубликовать точный адрес премьер-министра, чтобы поджечь его дом.
Ранее был опубликован и адрес министра здравоохранения Даниэля Павлютса, его место проживания было названо местом «разговора с самим «локдаунером»».
Полиция зафиксировала и другие подобные случаи, но не комментирует, возбуждены ли уголовные дела; продолжает сотрудничать со Службой госбезопасности. Глава Государственной полиции Армандс Рукс заявил: «В любом случае мы принимаем все меры прямой защиты - включаем адреса в маршруты патрулирования, а также отслеживаем эту ситуацию вместе с нашими коллегами, как в виртуальной среде, так и в реальной жизни».
Он пообещал усилить борьбу с проявлениями ненависти к определенному кругу лиц и уверяет, что полиция провела несколько встреч с людьми из медицинской отрасли для обсуждения алгоритмов действий в той или иной неприятной ситуации.
Однако эксперты, давно анализирующие ситуацию, не очень верят в усиление контроля.
«Почему я сомневаюсь? Первое — это ресурсы полиции. Они и ранее не совсем воспринимали эти вещи всерьез. И было такое отношение — разбираетесь сами! А второй — понимание. Потому что точка зрения была достаточно узкой. Проблема в том, что каждая такая безнаказанность побуждает агрессоров двигаться дальше», — считает Санита Йемберга, руководитель центра журналистских расследований Re: Baltica.
Исследователи пришли к выводу, даже если угроза не реализуется, последствия, как правило, заключаются в том, что жертвы либо покидают социальные сети и больше не сопротивляются озвученной в них дезинформации, либо даже уходят из профессии.
