В течение трех следующих недель в это время мы будем бывать на Шпицбергене и знакомиться с его жителями.
Пройдем по стометровому коридору вглубь горы и побываем в самом Хранилище; поднимемся на скалы, чтобы встретить весеннее солнце после долгой полярной ночи; узнаем, как устроено северное сияние; а также поговорим с ведущими исследователями-экологами, чтобы из первоисточников узнать — насколько серьезна проблема изменения климата.
Но сейчас мы в ледяной пещере, куда не проникает естественный свет. Летом сюда попасть невозможно — все затоплено водой. А зимой в такие расщелины водят туристов.
Представьте уходящие ввысь своды. Эта природная архитектура эклектична - кое-где ледяные стены приобретают плавные, обтекаемые формы, а где-то резкие, острые углы. Представьте еще одну деталь — отполированный, мерцающий прозрачный белый мрамор. В условиях вечной мерзлоты, лед образовывался годами: в нем множество прожилок, пузырьков воздуха, песка и камней — поэтому здешний лед очень напоминает мрамор и выглядит величественно. Сюда не проникает естественный свет. Наш проводник по имени Майк просит потушить фонари, замереть и вслушаться в абсолютную тишину.
«Поднесите свои руки к лицу и подвигайте пальцами. Кто-нибудь видит свои руки? Нет? Вы видите хоть что-нибудь? Покрутите головой. Посмотрите вокруг. Вы видите какой-нибудь цвет? Звучит странно, но если вы начнете оглядываться, то увидите белые полосы, белые тени — они называются mind shadows — «тени разума». Мы сейчас на такой глубине, где совсем нет света, поэтому увидеть свои руки или пальцы невозможно. Да и белые полосы вы видеть не можете. Ваш разум не привык к полной темноте, как здесь. Даже когда ночью мы ложимся спать, всегда есть какой-то свет. Когда вы двигаете рукой, ваш разум знает, что вы делаете: что вы сейчас находитесь в пещере, где все белое, серое и коричневое, поэтому наше сознание дорисовывает то, что видеть не может. Если вы сделаете такой же эксперимент в другой пещере, например, песочной — перед вами возникнут похожие тени, только другого цвета. Разум будет менять цвета в зависимости от того, что вас окружает. Это и называется тени разума», — рассказывает Майк.
Самый большой остров архипелага называется Западный Шпицберген. Его площадь сопоставима с площадью трех балтийских стран.
Основной населенный пункт — крохотный город Лонгйир. Здесь живет всего 2000 человек. Остальная земля принадлежит белым медведям.
Лонгйир сложно назвать городом, скорее, это небольшой поселок. Люди здесь поселились в начале ХХ века с развитием горнодобывающей промышленности. В 70-х здесь появился аэропорт. После того, как сообщение с материком стало регулярным здесь все чаще стали появляться туристы. Сейчас каждый день из столицы Норвегии Осло и города Тромсё сюда прилетают самолеты.
Небольшие двухэтажные деревянные дома с покатой крышей, чтобы не скапливался снег — не ожидайте увидеть здесь архитектурных шедевров.
Четыре километра дорог, соединяющих Лонгйир с аэропортом и угольной шахтой. Автомобили на ночь подключают к оборудованным на улице обогревателям двигателей. Основной транспорт на острове — снегоходы. Гул их моторов — непременный звуковой фон. На снегоходах можно выехать за город и добраться до других небольших поселений или одиноких хижин. Говорят, их более 4000 на город. В окнах уютных гостиных светят голубые лампы для повышения уровня витамина D. Одна почта, один магазин, одна школа и два бара — вот и весь город.
В Лонгйире есть госпиталь, чтобы оказать первую медицинскую помощь. В основном местным медикам приходится лечить травмы и обморожения.
Как говорят местные жители — «На Свальбарде нельзя родиться и умереть». Родильного отделения действительно нет. Когда подходит время рожать, беременных женщин перевозят в Тромсё. На острове не хоронят из-за вечной мерзлоты.
На острове нет коренного населения — все приезжие. Больше всего, конечно, норвежцев, затем русских и представителей множества других национальностей. Было удивительно встретить большое количество филипинцев и тайцев. Арктика привлекла и примирила их с холодом высокими зарплатами.
Норвежцы называют архипелаг Свальбард, что значит «холодные берега». Предположительно, его обнаружили норвежские племена и русские поморы в XI веке. Правда, наиболее распространено название Шпицберген, из-за того, что такое название дали ему голландцы, которые нанесли их на карту в конце XVI века.
Южные торговые пути на Восток контролировали испанцы и португальцы. У голландских торговцев было достаточно средств, чтобы спонсировать мореплавателей, которые проложили бы новый Северный Морской Путь в Азию. Первую экспедицию возглавил навигатор, картограф Виллем Баренц. В Карском море корабли Баренца пройти не смогли, поэтому путешественники решили направиться прямиком в сторону Северного Полюса и случайно наткнулись на первый остров архипелага.
Обитатели острова заинтересовались появлением голландцев и даже попытались установить контакт: белый медведь, видимо, из любопытства подплыл к путешественникам и попытался забраться на корабль. Голландцы впервые увидели белого медведя и, видимо, в честь него назвали остров Медвежьим. Двигаясь на север они увидели скалистую землю и назвали ее «острые горы» — Шпицберген.
Несколько веков здесь в основном промышляли китобойные суда, добывающие китовый жир. Жир использовали в производстве мыла, косметики и масла для ламп по всей Европе.
Новая страница в истории острова началась в XIX веке, когда стало известно о залежах полезных ископаемых. Тогда эта земля еще никому не принадлежала и сотни желающих отправились осваивать эти территории в надежде разбогатеть на добыче угля. Большинство прибывающих на остров были искателями приключений, мало кто разбирался в геологии. Многие быстро понимали, что вложенные в дорогое оборудование деньги им не вернуть, сдавались, продавали свою землю или просто оставляли свое имущество.
Закрепиться удалось частной американской компании во главе с Джоном Манро Лонгйиром (основавшим город, впоследствии ставший административным центром); голландцам, шведам и русским.
Архипелаг был поделен на частные владения. Правил, каким образом земля должна была делиться, еще не было — заявки на добычу угля обновлялись каждый год. Неурегулированность процедуры постоянно приводила к спорам и впоследствие судебным процессам между заявителям прав на землю, частными горнодобывающими компаниями и их работниками — все они встречались в суде города Тромсё и вели долгие разбирательства. Архипелагу Шпицберген была необходима администрация.
В Парижском международном соглашении 1925 года территория архипелага закреплена за Норвегией. Но с оговорками. Так, например, несмотря на то, что все жители подчиняются норвежским законам, любой гражданин или компания страны, подписавшейся под договором, имеет право проживать и работать на острове.
Поселения возникали вокруг угольных шахт. В западной части крупнейшего острова — Западного Шпицбергена — летом таяли снега и виднелись залежи угля.
Сейчас на острове остались только две компании, продолжающих добывать уголь до сих пор — российская Арктикуголь и норвежская Store Norske. Ожидания большой прибыли не оправдались. Угольная добыча не всегда приносила экономическую выгоду. Многие шахты закрылись. Но продолжение работ на острове было политически мотивировано.
Норвежцы понемногу сворачивают добычу угля. Русское поселение называется Баренцбург, там живет около 600 человек. Там работает предприятие «Арктикуголь» — единственное государственное предприятие угольной отрасли России. Уголь там добывают для обеспечения российского присутствия на архипелаге Шпицберген. Как написано на одной из табличек в музее истории Свальбарда:
«В Баренцбурге ощущается характерный русский стиль: панельные многоквартирные дома» и самый северный в мире бюст Владимиру Ильичу Ленину.
Ежедневно из Лонгйира на снегоходах туда приезжают туристы, чтобы почувствовать «характерный русский стиль» и перекусить в местной столовой.
До 70-х годов XX века работавшие на острове шахтеры были отрезаны от цивилизации и жили здесь от сезона к сезону.
Для удобства рассчетов местные компании даже ввели собственную систему условных единиц. Большая коллекция бонов (заменителей денег) сейчас доступна в галерее Лонгйира.
В те времена люди были заперты на острове по семь-восемь месяцев. Несмотря на то, что угледобывающая компания предоставляла рабочим жилье, питание и рабочую одежду — нужда в небольшом количестве наличных денег все равно оставалась. Шахтерам ведь надо было вести хоть какую-то жизнь помимо работы. Вам вдруг вздумалось провести вечер выходного дня в единственном баре и выпить пива — вам нужны наличные. Честно говоря, магазинов в те времена здесь было не очень много — всего один.
Настоящая валюта и боны, которые выпускали угледобывающие компании, относились по номинальной стоимости один к одному. Транспортировка наличных — дело рискованное. К тому же, в экономике закрытого типа использование наличных привело бы к высоким процентным ставкам. Поэтому было принято простое решение: напечатать на материке условные денежные знаки. Их привезли на остров, пронумеровали, руководство горнодобывающих компаний поставило подписи.
Обычно боны были действительны в течение сезона их выпуска.
Все существовавшие на острове угледобывающие компании использовали такую систему расчетов. Например, госкомпания Store Norske выпускала условные денежные единицы до 1980 года, пока Норвежский Центробанк не запретил.
Необходимость в этой системе пропала с развитием транспортного сообщения с материком, когда на острове появился частный банк.
В 70-е годы ХХ века отрасль была в кризисе — угля было мало, цены низкие.
Поворотным для истории Лонгйира стал 1974 год, когда здесь построили аэропорт.
До тех пор жители жили фактически изолировано от всего остального мира. В город стали регулярно доставлять свежую пищу, прессу и даже стали завозить модные на тот момент кинофильмы. На самолетах прилетели чиновники и чуть позже туристы.
В 90-е годы XX века стало ясно, что благодаря туризму появятся новые рабочие места. Каждый год Лонгйир посещают 100 тысяч путешественников со всего мира. Уровень сервиса в дорогих отелях мешает поверить, что находишься в Арктике вблизи Северного полюса. В городе работают несколько компаний, которые ежедневно организуют экскурсии на восточное побережье, где водятся белые медведи или в заброшенный советский посёлок Пирамида.
Кажется, эти места еще не привыкли к такому количеству туристов и пока неясно благо они несут или вред. Власти и экологи говорят о необходимости сдерживать потоки туристов, чтобы сохранить первозданность природы. Но их заявления звучат декларативно: в городе продолжают строить отели. Желающие переехать в Лонгйир жалуются, что им сложно арендовать жилье, так как владельцам выгоднее сдавать его туристам.
Парадокс Лонгйира заключается в том, что этот город становится курортом, где любой потребительский запрос будет исполнен, но стоит отойти метров на сто за его границы — оказываешься в дикой местности и предоставлен сам себе.
Собачья ферма находится на окраине города рядом с местной достопримечательностью — дорожным знаком «Осторожно: медведи». Выходить за пределы города без сопровождения или оружия — нельзя. Никто, конечно, останавливать не будет, но в случае чрезвычайной ситуации и необходимости спасения — этот фактор будет учтен не в пользу ослушавшегося.
Над городом часто кружит вертолет губернатора Свальбарда, одна из его задач — обеспечивать безопасность жителей и защиту от белых медведей, которые редко, но регулярно приходят в город.По этой причине в Лонгйире не запирают двери, каждый здесь знает, что в случае появления медведя нужно искать ближайшее укрытие и бежать к ближайшей двери.
У большинства местных жителей есть оружие. Сопровождающие экскурсии гиды берут с собой винтовку и сигнальный огонь. Существует процедура — как вести себя в случае, если группе повстречался медведь. Прежде всего, его необходимо держать на расстоянии не менее двух сотен метров. Если медведь заинтересовано смотрит или двигается в вашу сторону — первый совет: уезжайте на снегоходе скорее. Медведи бегают быстро и могут развить скорость до 40 км в час, но на небольшие расстояния, поэтому уехать от него реально.
Если уехать невозможно: постарайтесь его напугать. Сигнальный пистолет пускает яркую вспышку и громкий треск - говорят, это срабатывает. По закону стрелять в медведя можно не ближе чем в тридцати метрах. Да, эти 30 метров медведь преодолеет в три прыжка, но таков закон. Попасть в него в этой ситуации будет довольно сложно. Гиды говорят, целиться в голову бесполезно: строение черепа у медведя такое, что пуля может просто отскочить.
Если медведь убит, ваша обязанность сообщить об этом в полицию. Помимо обеспечения порядка в городе, она занимается и расследованием случаев нападения медведей. Поверьте, они знают как установить — соблюдали ли вы правила предосторожности и не являетесь сами виновными в произошедшем инциденте.
Штраф за неоправданное убийство медведя — около 3 000 евро.
Благодаря строгим законам и соблюдению правил безопасности за последние 40 лет погибли всего пять человек. По данным института исследования Арктики, на архипелаге около тысячи медведей. Из-за увеличения количества туристов участились случаи убийства медведей в целях самообороны.
Владимир Прокофьев работает гидом на острове. Он рассказал об одной из своих встреч с белым медведем.
Владимир родился в Москве. В Лонгйире приехал в 2013 году. До этого долгое время прожил в Азии. В ближайшем будущем планирует уехать в Латинскую Америку. По его словам, жизнь в таком удаленном от мира месте как Лонгйир меняет людей.
Еще с тех времен, когда основным населением на острове были шахтеры — существует система ограничения употребления алкоголя. Зимой солнца нет совсем, делать нечего, семьи далеко — шахтеры пили довольно много. С тех пор существует система карточек.
Даже туристам в алкогольном отделе магазина выдают временные карточки на покупку алкоголя. Норма, надо сказать, щедрая: 22 литра пива, 2 литра спиртного, 1 литр крепленого. Правда, на бары ограничение не распространяется. Выбор напитков огромный. Кажется, разнообразием различных видов виски и коньяков посетителей уговаривают, что мы в центре цивилизации, не на окраине.
Среди напитков местная гордость — в Лонгйире есть пивоварня, где варят самое северное в мире пиво. Ида, работница пивоварни подробно знакомит с процессом приготовления пива.
«Слева вы видите огромный чан. Там мы делаем сусло. В день, когда мы варим пиво, мы кладем туда солод — примерно 900 килограмм. И варим 4000 литров пива за раз. Мы дробим солод на маленькие кусочки, чтобы получить сахар, необходимый для брожения. Солод мы заливаем теплой водой. Настаиваем в течение часа — теперь все ингредиенты поменяли свои имена. Вода и солод превратились в сусло.
Получившуюся жидкость мы переливаем в чан для пивоварения и начинаем ее кипятить, чтобы избавится от бактерий, которые могли попасть с водой или солодом. Иначе у пива появится кислый привкус. Только теперь мы можем добавлять хмель. Если добавить хмель раньше, пиво будет горьким, если позже - у него появится фруктовый привкус. Мы добавляем хмель в зависимости от того, какой сорт пива варим в этот день. Затем жидкость должна забродить. Мы добавляем дрожжи. Дрожжи начинают взаимодействовать с сахаром, содержащимся в солоде, — так пиво получает градус. Чем больше вы добавили солода, тем хмельнее будет пиво. Поэтому очень важен рецепт приготовления.
Когда мы продаем пилснер крепости 4 и 7 градусов алкоголя — он такой и должен быть. Не ниже, не выше. Скажу вам по секрету, что однажды мы ошиблись. В канун прошлого Рождества мы варили пиво. Нас мучило ужасное похмелье и не рассчитали с количеством солода. Через 12 дней мы измерили градусы алкоголя. Оказалось, что довольно сильно превысили норму. Продавать его мы не имели право, зато устроили еще одну крутую вечеринку», — рассказывает Ида.
Все составляющие помимо воды завозят с материка. Зато вода — из настоящего ледника. Пивоварню основал Роберт Йохансен. 1982 году он приехал на остров добывать уголь. Проработав на шахте несколько лет, он решил остаться на архипелаге, стать пивоваром и… летчиком. Я не застал Роберта, он как раз совершал свой очередной полет между Тромсё и дальней исследовательской полярной станцией.
Как оказалось, стать летчиком Роберту было проще, чем стать пивоваром.
По закону, принятому в 1928 году на острове запрещалось производить алкоголь. Роберту очевидно этот закон не нравился. Он обратился к чиновникам с просьбой закон отменить — отправил электронное письмо, но решил для верности раз в месяц звонить и справляться о том, как движутся его дела. В течение пяти лет каждый месяц настойчивый Роберт Йохансен звонил и подгонял чиновников. В 2014 году закон наконец отменили и теперь пивоварня производит 250 000 литров в год.
На Свальбарде бывает довольно холодно, температура иногда падает до -30 градусов по Цельсию. Но климат в Лонгйире мягкий из-за теплого течения гольфстрим, омывающего остров.
Несмотря на изменчивость погоды и сильные ветры, для людей большую трудность представляет привыкание к сезонам — полярной ночи и полярному дню. Жители признаются, что, если придерживаться строго графика и не заниматься спортом, можно спать по 15 часов в сутки.
В октябре жители провожают солнце под меланхолические блюзовые мелодии фестиваля и мечтают о встрече с ним всю следующую зиму, не обращая особенного внимания на красоту северного сияния. В середине февраля солнце понемногу возвращается. Оно еще не так высоко, чтобы подняться на горами, но уже освещает их пастельными розовыми тонами. Рассвет плавно перетекает в закат, минуя белый день. В такие дни местные отправляются на снегоходах поглядеть на солнце с горного склона.
8 марта в Лонгйире отмечают праздник возвращения солнца. По этому случаю в пивоварне варят специальный сорт пива. Вернувшись, солнце не покидает небосвод до осени.
Но и к таким особенностям природы можно приспособиться, говорит мой новый знакомый Михаил из Украины.
Деревьев в Лонгйире нет, зато каждую пятницу выходит местная газета Svalbardposten — самая северная в мире газета печатается тиражом две с половиной тысячи экземпляров еженедельно. То есть ее читают все жители поселка. Говорят даже, что ее выписывают и на материке.
Для читателей Svalbardposten не существует Трампа и гибридной войны.
В 60-е и 70-е годы на страницах издания печатались расписания радиопрограмм и карикатуры. Сейчас местные новости: «Фанаты дрезденского Динамо нарисовали граффити на заброшенной шахте»; «Пивовар Роберт поделится суслом с пекарем Кираном». На последней странице история кого-нибудь из местных жителей. Вот, например, на фотографии изображен некий 14-летний Дэниел Хюсдал в горнолыжном костюме: «Если вы стали на линию старта, вы должны попытаться дойти до финиша», — гласит выделенным шрифтом слоган молодого лонгйирца.
В небольшой уютной редакции, расположенной между почтой и банком, меня встречает главный редактор издания Хильде Кристин Росвик.
«Газета очень важна, потому что это голос народа. Наша задача выражать их мнение или указывать на существующие проблемы. Демократия возможно только тогда, когда существует сильная местная пресса.
Одна из главных тем, волнующих местных жителей — кризис угольной индустрии.
Многие хотят, чтобы добыча продолжалась. Но власти решили закрыть шахту в Свеа. Осталась одна единственная шахта, обеспечивающая Лонгйир. На демонстрацию против закрытия вышли две сотни человек. Люди хотят знать об изменениях климата, потому что погода напрямую влияет на нашу жизнь. За три дня до прошлого Рождества нескольким сотням жителей пришлось покинуть свои дома из-за угроза схода лавины — это тоже важная для нас тема. Я живу здесь всего два года, но найти спикеров здесь очень просто — люди открыты для разговора. Несмотря на то, что мы живем в небольшом закрытом обществе, мы постоянно пишем критические статьи. Мы говорим — «Это плохо! И вот это тоже плохо!» Чиновникам приходится отвечать», — утверждает редактор.
Хильде говорит о демонстрации против закрытии шахты как о чем-то само собой разумеющемся. На мою ремарку, что этот протест фактически насчитывает 10% местного населения, она отвечает, что людей должно было бы быть больше. По ее словам, демонстрация увеличилась, когда приехал министр торговли и промышленности Торбьорн Рое Исаксен. Жители потребовали встречи с министром в местном баре и долго расспрашивали его о будущем угледобычи.
«Тут мы пишем, что у министра нет плана. Мы его жестко критикуем за отсутствие плана. В его словах не было конкретики. Ему нечего было нам сообщить, он пришел только послушать, но представления о будущем у него нет. Вот он сидит, в пабе.
А вот еще одна критическая статья. Классные комнаты в детском саду, где проходят занятия слишком маленькие. Чиновники нам отвечают, что это ничего. Но мы обращаем внимание на эту проблему. Мы не забываем о том, что Свальбард является частью остального мира. Мы пишем о науке, о всемирном хранилище семян — сюда съезжаются ученые со всего света, приедет еще один министр, журналисты. Во всех смыслах, мы являемся частью остального мира. Лонгйир — не маленький город где-то в Норвегии, где ничего не происходит», — заключает Хильде.
Мы вернемся в Лонгйир в следующем выпуске и продолжим знакомство с его жителями — в частности, поговорим с ведущими экологами о том, как изменения в арктической природе повлияют на жителей всей планеты.
Программа подготовлена при сотрудничестве с бюро совета министров северных стран в Латвии.
