Самые важные факты
1. Свой клочок земли
ПРОЕКТ
Эта публикация появилась в рамках проекта #LV99плюс, посвященного столетию Латвии. На протяжении года Rus.Lsm.lv будет со сдвигом в 100 лет следовать за событиями, приведшими к независимости. Проект включает в себя и попытку реконструкции исторической реальности в группе в Facebook. Этим «займутся» персонажи, как бы живущие в то время и рассказывающие о нем. Они — виртуальные, но ни в коем случае не «фейки», а, скорее, актеры, играющие в исторической постановке.
Земельный вопрос уже около века является одним из наиболее актуальных для населения Латвии, большинство которых — селяне. Отмена крепостного права в начале XIX века делает их «вольными птицами», но не дает права покупать землю в частную собственность.
Землю приобретать в итоге разрешают — в середине столетия, однако вынуждают крестьян платить несоразмерно высокую цену.
После 1905 года покупка земли практически останавливается: поскольку остзейские дворяне — «бароны» — крайне неохотно продают ее «мятежным» латышам. В результате до самого начала Первой мировой войны большая часть земель Латвии остается в собственности дворян. Размеры некоторых поместий достигают площади в десятки тысяч га, но на селе живут сотни тысяч безземельников, у которых нет надежды на свой клочок земли.
2. Разочарование в большевиках
Обещания большевиков разделить дворянскую землю приносят им в 1917 году завидную популярность. И в конце 1918 — начале 1919 года, когда из России в Латгалию, Видземе и Курземе приходят сотни латышских большевиков (позже — коммунистов), большая часть безземельников встречает их с надеждой. Мало кто из простого люда знает настояющую программу Социал-демократии Латвии, которая предполагает не раздел дворянской земли на мелкие частные хозяйств, а развитие на селе крупного производства. Большевики полны решимости ликвидировать поместья, на место которых должны прийти еще большие коллективные хозяйства — сельские коммуны, или совхозы.
Принятый Советским правительством Латвии 1 марта декрет о земле вызывает общий шок —
большевики не только не дают безземельникам участки, но вообще ликвидируют право частной собственности на землю.
Крестьяне, из поколения в поколение тяжело работающие, борющиеся с периодическими экономическими кризисами и неурожаем, но копящие деньги на выкуп земли, теперь теряют собственность. Фактически происходит возврат к положению первой половины XIX века — у крестьян остается только право аренды земли, то теперь вместо дворян — Комиссариат земледелия со своими отделами «на местах». Да и договора аренды разрешается заключать только на год. Ходят слухи, что через год всех принудительно сгонят в коммуны.
После земельной реформы большевиков проходит лишь 2,5 месяца — и Советская Латвия разваливается. Большая часть армии Советской Латвии — она состоит из крестьян — просто дезертирует.
3. Эстонцы и тут впереди
Одна из причин относительно небольшой популярности правительства Карлиса Улманиса в конце 1918 — начале 1919 года, — в его уклончивой аграрной политике. Временное правительство объявляет, что решение о распределении земли примет Латвийское Учредительное собрание. Через два месяца после этого сообщения правительство уже находится в Лиепае и пакует чемоданы, чтобы отправиться за границу.
В отличие от Латвии, Эстония уже 27 ноября 1918 года объявляет, что дворянские земли переходят под контроль волостей. В декабре волости начинают перенимать усадьбы, создавая специальные контрольные комиссии. Двадцатого декабря правительство решает, что все, кто будет храбро воевать за независимость Эстонии, а также семьи раненых и павших, получат землю бесплатно. В тот момент Красная армия, в том числе и полки «красных» эстонских стрелков, стремительно приближается к Таллину. Но уже через полтора месяца после упомянутого решения эстонского правительства вся территория страны освобождена от врага, и эстонские вооруженные силы начинают освобождать от «красных» и волости Северной Латвии.
4. «Большевик» Голдманис
Министр земледелия во Временном правительстве — Янис Голдманис, легендарный основатель латышских стрелковых батальонов (1915 г). Через неделю после его возвращения из-за границы в Лиепаю под его руководством начинается земельная реформа, благодаря которой правительство Карлиса Улманиса получает огромную популярность, да и на полях сражений весы склоняются в пользу этой власти. Конечно, такой поворот не входит в планы Германии и местных остзейских дворян. Первой необходимо слабое латвийское правительство, а вторые не хотят расставаться со своей земельной собственностью. Они обвиняют Голдманиса в большевизме, что в действительности почти трагикомично, учитывая, что он летом 1918 года попадает в застенки ЧК в России, а осенью едва спасается от Красного террора.
После распоряжения о разделе земель численный состав латвийских военных подразделений стремительно растет. Растет и популярность правительства Улманиса.
Германский генерал Рюдигер фон дер Гольц впустую пытается шантажировать Временное правительство, требуя отставки «большевистских» министров. Ему не остается ничего другого, как, используя остзейских солдат, совершить государственный переворот. Одним из первых решений путчистов становится остановка разделения земли. Правда, им удается это сделать только в Курземе, но на севере Видземе, который находится под контролем эстонских и латышских солдат, начинается разделение не только государственных, но и дворянских земель.
5. Разорение поместья Монрепо
Начало аграрной реформы приносит победу в Войне за независимость, но до глубины души поражает дворянство, которое теряет родовую собственность, сотни лет передававшуюся из поколения в поколения.
В начале 1920-х одно латышское сатирическое издание остроумно описывает разорение рижского поместья Монрепо (сегодня — Тейка) руками его же хозяев:
«Барон говорит своей супруге Розалии: «Я тут камня на камне не оставлю, дражайшая подруга жизни! Пусть приходят и получают развалины! Что ты об этом думаешь?»
«Это ваше дело, барон. Я ничего не имею против. Это было бы в своем роде героически»
(…)
И они приступили.
Сам барон, сторонник экономической систем Смита и Смайлса, и к этой работе подошел через принцип разделения труда: баронессе он поручил испортить все, что касалось внутреннего убранства, сам же занялся разрушением двора и хозяйства.
Баронесса Розалия, высокоинтеллигентная дама, урожденная аристократка, приложила героические усилия и выполнила следующее. Взяла швабру, опустила ее в печную сажу и измазала все потолки черным. Декоративные обои и стены облила керосином, отчего те стали фантастически пятнистыми. Где смогла, оторвала по лоскуту. В ванной комнате залила трубу жидкой глиной, проковыряла в ванне пять дырок. Каминные украшения и орнаменты отбила и отковыряла поленом. В каминные дымоходы палкой от метлы глубоко затолкала мешки с золой. У всех печей сняла вьюшки и утопила в колодце. Дымовые трубы засыпала кусками кирпичей, а сверху налила глину. В кухне с плиты сняла круги и утопила в рыбном пруду. Дымоход замуровала. Из паркета во всех комнатах вынула как можно больше досок, так что пол стал похож на решето. Доски и в выгребной яме утопила, и в вентиляционные отверстия сунула. Доски с грохотом провалились на самое дно. Она отвинтила с окон и дверей все блестящие латунные ручки, крючки, задвижки и ключи и бросила все это в тот же рыбный пруд. На сладкое баронесса оставила себе стекла окон, дверей и веранды. Для этого она взяла заранее припрятанную кочергу от большой печи. И страстно артистичными и виртуозно одухотворенными жестами Розалия начала бить дорогие, толстые, кристально прозрачные стекла. И поскольку баронесса была музыкальна, она наслаждалась гаммой звуков, которые издавали разлетающиеся на осколки стекла. Это все превратилось в виртуозную игру на очень богатом нотами и тонами ксилофоне. Когда дом стал похож на слепого оборванного бедняка, баронесса взошла на замковую башню. Она сломала флагшток, сняла с него штандарт своего рода с семейным гербом и на место флага водрузила героическую печную кочергу с привязанной к концу порванной и чумазой тряпкой. Потом баронесса столкнула лестницу через балконные двери — и та, упав в сад, рассыпалась. Путь на башню был отрезан — и тряпка там будет колыхаться как родовой символ следующих хозяев поместья.
Еще ей требовалось поставить окончательную точку во всей этой сложной, плодотворной, изнуряющей работе, которую она в жизни не делала и о которой теперь могла, вытерев пот со лба, отчитаться с настоящей гордостью и глубоким удовлетворением. Эта точка была достаточно хулиганской природы, но, если обстоятельства вынуждают, то и солидной баронессе нечего колебаться. Разве другие, смертельно уязвленные, не поступили бы так же?
Она выбрала самый центр парадного зала, где было особенно светло и чисто этим ярким весенним утром. Да, здесь прошло много славных деньков, бывали значительные репрезентации. Тут ткалась история дворянства, катушки судьбы крутились ловко и быстро, будто в благородном полонезе, будто в задорном вальсе, год от года, десятки, сотни лет... Ах!
Из раздумий и воспоминаний ее вырвал оклик барона. Он звал ее. Впопыхах поправляя платье, с родовым стягом в руках, она, пылая огнем мщения, навсегда покинула это некогда теплое и родное гнездо.
Барон тоже мог гордиться своими геракловыми подвигами. Окна теплицы были сломаны и разбиты. Дверь выбита, труба опрокинута. В саду все яблони, груши, старые вишни спилены. Колодец до половины заполнен камнями и песком. У рыбного пруда сломаны шлюзы, вода их него залила скотный двор и сараи. На дне остались только ил и караси. Но и на них после вылиты несколько ведер вонючей навозной жижи с примешанной крысиной отравой, чтобы караси предсмертных муках всплыли животом кверху. Птичник сожжен. В черепичных крышах хлева и других построек проделаны большие дыры. Опоры ограды выдернуты, она завалилась набок. После парочка общими силами сняла парадные двери дома и бросила, как плот, в пруд. Барон же собственноручно прикрепил над балконными дверями заранее приготовленную надпись Willkommen! На том все было кончено.
Откуда у них взялись силы в столь короткий срок справиться с такой огромной работой?
«Так мы в своей жизни никогда не работали, моя дражайшая баронесса!» — подтвердил и барон, потирая мозоли на руках. Погрузив вещи в тачку, супруги отправились на железнодорожную станцию. Но там барон получил заказное письмо с решением латвийского суда: поместье Монрепо остается в собственности Раутенфельдов».
(Перевод Rus.lsm.lv)
Почему это важно: реформа решает судьбу Латвии
Аграрная реформа в Видземе в июне 1919 года стала одной из предпосылок Цесисской битвы. В конце концов в 1920-х годах в Латвии реализовали одну из наиболее радикальных в Европе земельных реформ. Близорукость дворян привела к тому, что они потеряли свою собственность и не получили возмещения.
