В своем официальном пресс-релизе театр назвал четыре новых спектакля будущего сезона. Это «Латышские истории ужасов», их ставит, естественно, на латышском языке Георгий Сурков, основываясь на одноименном сборнике Барбалы Симсоне, изданном в 2016 году. Далее — «Особая порода» по пьесе Гунара Приеде «Голубая», над ней работает Ивар Лусис, спектакль будет на русском языке. Марис Корсиетс поставит для детей «Спридитиса» на латгальском. Наконец, английский мастер Пол Гудвин — «Макбета» Шекспира на языке оригинала.
— Кажется, такое языковое разнообразие в театре впервые. Хочется услышать ваши комментарии о предстоящих премьерах.
— Я знаю, что в Даугавпилсском театре была латышская классика на русском языке, давно, еще до моего прихода сюда (речь идет о спектакле Виктора Янсона Velniņi по Блауманису, получившем в 2008 году награду «Ночи лицедеев» в категории «Лучший детско-юношеский спектакль». — Прим. Rus.LSM.lv). Потом — не было, хотя, например, Рижский Русский театр регулярно предлагает зрителю именно такие спектакли — латышскую классику на русском языке.
Вообще нынешний языковой «парад планет» — латышский, русский, латгальский, английский — не был специально задуман, но выглядит хорошо, попадает в наш местный театральный мейнстрим — мы не устаем подчеркивать, что мы такой мультикультурный, мультинациональный и мультилингвальный театр. Так что всё логично. Английский, конечно, не станет нашим четвертым языком, хотя, учитывая реалии и растущую глобализацию, может быть, английский станет актуальным для многих театров, но мы пока такой задачи для себя не ставим.
Здесь английский язык ради Шекспира. Я по аналогии готов утверждать: Чехов на русском языке и на других языках — это разные Чеховы. Пусть будет самый прекрасный перевод, но Чехов остается Чеховым только на языке оригинала. Думаю, точно так же и с Шекспиром.
Мы здесь прикончим двух или даже более зайцев. Конечно, в Даугавпилсе нет аудитории, которая с легкостью воспринимала бы шекспировский английский язык и говорила бы: «О! Как здорово, наконец я это слышу!» Первый заяц — это для актеров практика английского языка. Еще до событий последнего года я неоднократно говорил актерам о необходимости расширять наши контакты с другими европейскими странами, думать о фестивалях — пока у нас всё завязывалось на России и Беларуси.
— То есть «Макбет» — своего рода фестивальный ход на будущее?
— Да, и это второй заяц. Но этих двух ходов мало.
В нашем распоряжении оказался педагог из Лондона, у него за плечами огромный опыт работы с шекспировскими текстами. (Пол Гудвин — британский актер, режиссер, преподаватель актерского мастерства и сценической речи, который исследовал творчество Уильяма Шекспира. Он основатель и руководитель компании The Shakespeare Edit, более 20 лет работал актером в различных театрах Великобритании, в том числе в Королевском шекспировском театре и Национальном театре Великобритании. В последние годы активно участвует в педагогической работе: восемь лет был художественным руководителем студии актерского искусства в Лондонском центре драмы; вел мастер-классы в Греции, России, Великобритании, Индии. Как преподаватель Пол Гудвин работал в театре Шекспира «Глобус» — поставил «Сон в летнюю ночь» — и в Королевской академии драматического искусства. — Прим. Rus.LSM.lv). И мы совмещаем педагога с его родным языком и языком Шекспира, тут будет результат, которого мы, просто работая на английском, не достигли бы. Я надеюсь, получится очень глубокая интерпретация Шекспира.
«Макбет» станет дипломной работой наших студентов, они там практически все задействованы, и спектакль будет готов к концу сезона. Пол Гудвин все восемь месяцев в Даугавпилсе находиться не станет, будет фрагментированный процесс. Начинаем в октябре.
Мы ни на минуту не забываем, что Даугавпилсский театр — это театр для зрителей, и мы обязательно придумаем, как донести до тех, кто пришел в зал, язык Шекспира. Может быть, будут титры; может быть, какой-то другой ход. Не знаю пока, каким будет решение, но оно будет.
Что касается остальных спектаклей, то про один я уже начал говорить, это латышская классика, не очень известный русской публике драматург Гунар Приеде — так что у спектакля и просветительская функция. Он и о том, что всегда актуально — о невозможности поговорить, невозможности высказать боль, открыться другому человеку и самому себе в том числе. Выбор не случайный — у нас в репертуаре сейчас есть только одна семейная драма — «Темные олени» на латышском языке, на русском языке тоже нужен спектакль об отношениях, «Особая порода» эту необходимость и заполнит.
Теперь — «Латышские истории ужасов»...
— Здесь я скептически настроена. Фильмы ужасов так совершенны и разнообразны, возможности кинематографа очень богаты, и я не представляю, как в театре напугать современных зрителей, знакомых с этими страшными фильмами. Не боитесь, что они смеяться будут?
— Вот и посмотрим. Предложение исходило от режиссера, предложил Георгий Сурков. Сурков любит эксперименты, он прокладывает путь своему спектаклю в процессе постановки. Этот прием очень распространен у молодых режиссеров. Есть тут и доля риска, соседствующая с определенной интригой. Даже если будет смешно — ничего, главное — чтобы не было скучно. В театре можно посмеяться над грустным и поплакать над веселым — реакции зрителей противоречивы. К спектаклю привлечен композитор, он специально пишет музыку — она создаст особую атмосферу. Посмотрим, что получится. Ужасы так же хороши, как и комедии, потому что они переключают наше сознание в другой режим, они вполне терапевтичны, и людям это может быть интересно.
— Кроме «Макбета», это всё премьеры первого полугодия. Что зрителей ждет во втором? И будут ли ваши новые спектакли?
— О втором полугодии я пока промолчу. Ближайшая зима принесет сюрпризы и разного рода вызовы. Надо думать и об эпидемиологической ситуации; если будут переполнены больницы, появятся новые ограничения. Пока не стоит торопиться с планами.
Я так устал за прошлый сезон (О. Шапошников поставил двух «Чаек» по Чехову и Акунину, Cabaret Dinabourg, «Длинные выходные», «В начале было...» и завершил сезон феерическим «Раем». — Прим. Rus.LSM.lv), и это даже странно выглядит, мне некоторые критики говорили об узурпации власти.
Нет, это не узурпация и не попытка использовать служебное положение. Просто так получилось, что во времена пандемии гораздо легче работать самому с собой, чем договариваться с приезжими режиссерами, которые потом из-за очередных ограничений не смогут приехать.
Я создавал в пандемию свои спектакли, они не выходили, а потом скопились — получилась плеяда моих премьер, такой бенефис. Кроме этого, я вводил в старые спектакли новых актеров, так как в прошлом году два наших актера отказались вакцинироваться, и мы прекратили с ними трудовые отношения. Я устал и перегрелся.
При этом «Макбет» будет в моей режиссуре. Пол Гудвин выступает как коуч — он будет создавать роли. Это практика для нас редкая, но весьма типичная, например, для американских актеров. Наставник вместе с актерами создает роли, режиссер же всё это собирает в некую единую композицию.
— Промелькнула информация, что фитнес-центр, находящийся, как и театр, в Доме Единства, уйдет из этого исторического здания, и его помещение займет Даугавпилсский театр...
— Никаких документов на этот счет не подписано, помещение нам официально в аренду не передано. Это решать городской думе. Еще думе прошлого созыва я презентовал свое видение устройства Дома Единства, и я всегда говорил — здесь не место фитнес-центру, музею шмаковки и банку. Дом Единства должен быть культурно-просветительским центром.
Когда в прошлом году приезжал министр культуры, его шокировала эта солянка, напичканная в Доме Единства сейчас. Он пошутил: «Здесь не хватает еще одного заведения — секонд-хенда». Шутка злая, но точная — не разработана в Даугавпилсе концепция Дома Единства.
У меня была идея сделать на месте фитнес-клуба театральное кафе. У нас сообщающиеся помещения, вход из центра — прямо в театр, поэтому иногда у нас наверху от них потом воняет... Люди, желающие перед спектаклем посидеть в кафе, через двери фитнес-центра в него попадают, а потом идут в театр. Такое театральное кафе могло бы стать площадкой для литературных вечеров, оно вообще может быть многоформатным — что-то подобное я видел в театре имени Вахтангова в Москве, в других российских театрах.
Наверное, эта моя идея нашла отклик в чьих-то умных головах, но, повторяю, никаких официальных документов пока не подписано.
— Можно поинтересоваться гастрольно-фестивальными планами Даугавпилсского театра?
— Пока таких планов у нас нет. Надо создать определенный фестивальный продукт, надеюсь, «Макбет» будет одним из «продуктов», но не единственным. Расширение фестивальной географии — вопрос следующего года. Дай Бог возобновить практику наших Дней Даугавпилсского театра в Риге — пандемия всё порушила.
Если же говорить о театральном фестивале в Даугавпилсе, то это не дело театра, маленькой организации. Тут другой масштаб нужен — мэрия, Управление культуры. Фестиваль — это определенная миссия: увеличить узнаваемость города, наладить новые культурные связи, в том числе международные, и т. д. Театр сам по себе такое потянуть не может.
— В театре нет малого зала для показа малых форм. Этот вопрос давно обсуждается, есть ли результаты?
— Тут лед тронулся. Нам отдали пустующее помещение, где очень давно был ресторан (легендарный даугавпилсский «Погребок», там было очень вкусно... — Прим. Rus.LSM.lv), но нет денег на ремонт, их никто не дал. Там идеально может разместиться малый зал, всё идет в правильном направлении.
В ближайшее время, я думаю, хотим мы этого или не хотим, на повестку выйдет финансовый вопрос. В последние годы мы о финансах не говорили — всё шло хорошо. Боюсь, мы на пороге возвращения к финансовому вопросу. Впереди сильная ломка, людям трудно будет перестроиться — и это может отразиться на посещении театра...
— Ну, да — на последние деньги люди едва ли пойдут в театр...
— Новый сезон может принести много вызовов — с ними придется и считаться, и справляться. Это реальность, я уже ощущаю ее вибрации. Нам бы сейчас пережить осень и зиму... И весенний авитаминоз...
