Людмила Вессель: двух «Чаек» — одним выстрелом

Обратите внимание: материал опубликован 2 года назад

Даугавпилсский театр успел незадолго до локдауна показать премьерный диптих — «Чайку-1» и «Чайку-2». Получилось очень интересно, а для тех, кто Акунина не читал, — весьма и весьма неожиданно. Впрочем, и для читавших тоже.

КОМАНДА

Режиссер: Олег Шапошников
Художница по костюмам и сценограф: Инга Бермака
Видеохудожник: Гатис Тимофеев
Художник по свету: Сергей Васильев
В ролях: Ирина Кешишева, Александр Комаров, Виктор Янцевич, Занда Манкопа, Михаил Самодахов, Майя Корклиша, Ванда Гибовская, Максим Терлецкий, Маргер Эглинский, Михаил Абрамов, Олег Шапошников, Раймонд Паэгле, Евгений Михайлов, Артем Афанасьев.

Диптих, имеющий подзаголовок «Расследование», был готов уже в ноябре прошлого года, но грянули всем известные жесткие ограничения; театры, как и другие учреждения культуры, прекратили работу; одним словом, «Чайки» сложили крылья в ожидании лучших времен. И вот, спустя почти год, слава Богу, «птички» крылья расправили и явили себя даугавпилсской публике.

В основе «Чайки-1» — одноименная пьеса Антона Павловича Чехова (1896), хрестоматийная классика, незаменимый кирпичик в фундаменте русского культурного кода. «Чайка-2» тоже базируется на пьесе с названием «Чайка», которая появилась на свет в 2000-м году и принадлежит перу Бориса Акунина, известного широкой публике преимущественно по серии детективных романов «Приключения Эраста Фандорина». Неудивительно, что его «Чайка» — тоже детектив.

Чеховская пьеса в постановке Олега Шапошникова начинается с конца — рокового разговора Константина Треплева с Ниной Заречной, после которого Треплев сводит счеты с жизнью. Дальше события разворачиваются по классическому сюжету, но всё происходящее как бы троится: часть разыгрывается на сцене, часть уходит в документальный видеоряд, и чуть-чуть оставляет себе человек в черном, своеобразный Вергилий (ада нет, но и до рая далеко — Л. В.), режиссер-следователь, сразу же обещающий зрителю продолжение (перед нами, не забываем, диптих) и множественность интерпретаций. В этой роли — глава Даугавпилсского театра, уже упомянутый О. Шапошников, десять лет назад уверенно взявший в свои руки бразды правления и с тех пор за всё отвечающий и всё знающий. Параллели сами напрашиваются, но это так, к слову.

В обоих спектаклях очень сдержанная цветовая гамма, господствуют черно-бело-серые тона, лишь Нина в «Чайке-1» вспыхивает несколько раз ярким пятном и гаснет. В остальном — все герои как бы отвечают на первую реплику чеховской «Чайки», когда учитель Семен Медведенко спрашивает Машу «Отчего вы всегда ходите в черном?», она же отвечает «Это траур по моей жизни. Я несчастна». Все несчастны, только одни об этом кричат, другие говорят тихо, почти шепотом, третьи молчат.

И все очень хотят быть счастливыми, да не получается. Собственно, об этом и спектакль. Какая-то вселенская тоска по счастью.

Чехов есть Чехов: «Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». И опять же хрестоматийное — если ружье висит на стене, то в конце оно должно выстрелить. В «Чайке-1» не очень заметно спрятаны «ружьишки», которые пальнут во второй части диптиха.

В акунинской пьесе, волей автора, Треплев — не самоубийца, он жертва преступления, совершить которое имели причины и возможности все персонажи. Далее — проверенная детективная схема: все подозреваемые находятся в одной комнате, все — потенциальные убийцы, и режиссер-следователь умело ведет дело. У Акунина восемь дублей-версий, Шапошников оставляет шесть. Когда я читала пьесу, то именно два «убитых» режиссером дубля показались мне самыми неубедительными, чересчур «головными», что ли…

Я вообще боялась, что безграничная чеховская «печаль у озера» как-то потеряется среди детективных ходов, улик и прочих иронических штучек постмодернизма, хотя эти штучки прелестны. Слава Богу, я ошиблась.

В энциклопедии несчастья появились новые страницы и повороты. И вот тут я спойлерить не буду, разве только самую малость. Какие шекспировские страсти с привкусом Достоевского бушуют в душе этого, на первый взгляд, жалкого, нелепого и вечно виноватого Медведенко (браво, Абрамов, браво!): «Возмутятся смиренные, потому что и у чаши смирения есть своя кромка. Когда переполнится, одной малой капельки бывает довольно. Живешь-живешь, терпишь-терпишь. Всё видишь, всё понимаешь, а надежда нашептывает: подожди еще, потерпи еще, воздал же Господь Иову многострадальному. Где вам понять, каково это — быть самым что ни на есть распоследним человеком на свете! Говорят, у каждой твари своя цена есть. Я всегда знал, что моя цена небольшая — примерно в двугривенный, а сегодня мне и вовсе глаза открыли. Не двугривенный, не алтын даже, и не полушка, а нуль, круглый нуль — вот цена Семена Медведенки…»

Завершается всё дублем о … любви, не смеющей назвать себя, и оттого, может быть, особенно трагичной.

Во время спектаклей в зале горит свет. Много света и на сцене — от прожекторов до свечей. Свет стягивает актеров и зрителей в единое пространство, способствует диалогу. Зритель хоть и безмолвствует, но напряженно думает и сопереживает. Во всяком случае мне так показалось.

  • Ближайшие спектакли запланированы на 26 («Чайка-1», начало в 18:30) и 27 («Чайка-2», начало в 18:00) ноября.
Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное