— Вы извините, у меня просто, ну, правда много журналистов. Я, как попугай, говорю одно и то же. И есть две проблемы главных, в принципе. Три даже. Первая: я отвечаю на одни и те же вопросы. Второе, очень много вопросов совершенно не по делу, потому что, ну, до того, как включите микрофон, то есть там человек просто пытается подменить повестку дня. Ну, вот даже у вас там вопрос про фотографию. Ну, послушайте, ну, он там на этой фотографии изображен. Чего вы у меня-то все спрашивайте? Я никакого отношения к ней не имею. Вообще.
— Я хочу объяснить, почему эту фотографию связывают с вами…
— И третий момент заключается в том, что, ну, меня там просят какие-то детали, но есть, во-первых, а) следствие и, в общем, полиция крайне… меня уже обвинили, видите, в какой-то информационной атаке. Ну, то есть поймите, что, ну, как бы надо аккуратно к этим деталям относиться и понятно, что хочется все вот эти жаренные вещи увидеть и услышать, но, к сожалению, не все это можно рассказать. Вот есть такие три ограничения, поэтому, ну, просто… Ну и мне не хотелось бы, чтобы меня было везде много, знаете.
КОНТЕКСТ
Деятельность в Латвии крупнейшего владельца Norvik banka Григория Гусельникова, который обратился в Международный центр по рассмотрению инвестиционных споров с требованием взыскать с Латвии 200 млн евро, является хорошо спланированной аферой, заявил во вторник журналистам президент Банка Латвии Илмар Римшевич.
«Люди, которые имеют опыт таких судебных разбирательств, говорят, что это хорошо спланированная афера уже с 2013 года», — цитирует Римшевича агентство LETA.
— Можно предположить, он пытался как-то оправдаться, он объяснял свою позицию, на что, в принципе, он тоже имеет право.
— Конечно! Что он говорил по банки? (пародируя Римшевича) «Ну меня атаковали банки, но я их не регулирую, но я им помогал». Я не очень понимаю. Если вы их не регулируете, то чего им помогали? Если вы им помогали — то чего они вас атакуют? Ну, вот три сосны, в которых он блудил просто, в принципе, по главной канве своего обвинения (сейчас без деталей, без конкретных банков и фамилий). В отношении меня, так сказать, я вот так и не разобрался. То ли это не мой банк, и кто-то другой им владеет. Я занял деньги и… Вернее как… То ли это другой банк, и я перед ним отчитываюсь, то ли у кого-то занял деньги и не отдал, то ли это была спланированная афера заранее, включая получение английского гражданства. В 2008 году с семьей переехал жить в Англию, можете об этом сказать. Наверное, тогда и запланировал в конце 2013-го, через пять лет, купить Norvik, понимаете — а еще через четыре года в суд подать.
Римшевич говорит, что это неудачная инвестиция. Ну, он пусть просто определится, что это было, что это было. Афера, инвестиция, заём… Ну, то есть он сам себе противоречит даже вот в этом.
— Ну, он просто… он утверждает, и я читал эти его интервью и сам слышал, что он говорил, что это не он вас преследовал, а якобы вы его преследовали, сами искали с ним знакомства, потом просили у него продать Norvik банк, когда возникли проблемы. Насколько это все соответствует действительности? Скажите свою точку зрения.
— Давайте, на тему продать прокомментирую. На тему продать… У меня тут был человек, у меня есть эта аудиозапись, я ее вашим коллегам из LTV показывал. У меня тут был человек, который когда-то был… был такой известный ландромат. И в этом ландромате принял участие один из российских банков, ну, это когда деньги массово и системно прошли через латвийскую банковскую систему. Вы знаете, что такое ландромат, молдавское дело?
— Да, да, конечно, я знаю. Там высшее руководство Молдавии было замешено в отмывании одного миллиарда.
— Не, не, не. Там всего по молдавской схеме прошло 20 миллиардов. Это вы сейчас говорите миллиард, который еще там по пути украли из Молдавии. А всего через латвийскую банковскую систему прошли десятки миллиардов. То есть это миллиарды, миллиарды какой-то прибыли осели в чьих-то карманах. И вот что важно, это же все на основании сельского суда в Молдавии все эти деньги шли. Штамповались решения — деньги шли. Вы понимаете, IML — это такое сито, когда вы проверяете клиентские документы, вы смотрите транзакции, и вы мелкое что-то можете не увидеть. Это бывает. Ну, а это невозможно не заметить, понимаете.
Так вот один из участников этого ландромата — российский банк — могу даже название сказать и фамилию этого человека. Он бывший акционер этого банка. И он как-то ко мне пришел на встречу недавно, в конце прошлого года. Я знал уже, я бы с ним встречаться не стал, но я знал, просто с каким мессиджем он приходит, поэтому с ним встретился... Он мне рассказал, у меня есть запись этого разговора есть, что он встречался в августе прошлого года с главой FKTK, который ему предлагал наш банк купить. (Смеется.) Я там выражаю удивление, как это моей собственностью они торгуют. Если хотите, мы потом с вами можем созвониться по телефонной линии или по какому-то еще, или может через айпад я вам здесь в фейсбуке позвоню и могу даже эту запись включить, чтобы вы даже не сомневались. Я ее вашим коллегам из LTV включал. Это такой длинный комментарий на тему того, что я его просил что-то продать.
А вообще по поводу его высказываний я вам только одну вещь хочу сказать. Мы вчера подали заявление в полицию, потому что мы видим в его высказываниях состав другого уголовного преступления. И мы это заявление официально подали в полицию вчера. Именно по факту его высказываний. Вот, мне кажется, вот этого действия в ответ на все его высказывания, более чем достаточно. Если нужно, я, конечно, могу все в деталях комментировать, но… Он же сознательно, понимаете, сознательно меняет повестку дня и вовлекает меня в эту дискуссию. А я не очень хочу вовлекаться.
— А вы можете прокомментировать то, что связано с приобретением сбербанка Украины. Ну, он также утверждает, что у него были неприятности с главой центробанка Украины, что он на него чуть ли не накричал из-за того, что, вот, «вы латыши хотите купить наш сбербанк, это основа нашего государства» и что вы были… Вы же претендовали на покупку этого банка?
— Мы действительно хотели его купить. ФКТК действительно запретил это сделать. Что касается высказывания, оно довольно забавное, потому что это не собственность Украины все-таки. Здесь он, ну не знаю, мне кажется, подставил еще и руководителя Центрального банка Украины таким высказыванием, что якобы… Ну, как вы сейчас сказали, заявил, что это его собственность. Какие у него в связи с этим неприятности быть могли, мне не понятно. Я обращу ваше внимание на другой момент. Почему, собственно говоря, претензии предъявляются к нему? То есть все-таки финальное решение по всем вопросам принимает он? Ведь дело в том, что он же отрицает это. Он же говорит везде, что он не имеет отношение и всегда говорил ранее, пытался такую позицию (8.26-8.29 невнятно). Так я не понимаю, почему претензии тогда предъявлялись к нему? Почему он тогда, действительно, решал этот вопрос?
— Так почему же, как вы считаете?
— Понимаете, я опять хочу сказать, что здесь налицо опять же противоречия между тем, что он заявил, и тем, что он говорил ранее.
— Я бы хотел еще прояснить роль Германа Милуша во всей этой истории. Ренарс Кокинс, я так понимаю, он встречался с вами, он был непосредственно, кто вам передавал, как вы говорите, сообщения Римшевича. Он является зятем Германа Милуша.
— Совершенно верно.
— Можете сказать в чем там была эта схема, как они пытались воздействовать, чтобы вы, как вы говорите, должны были отмывать эти деньги российские. То есть что это, как это работало?
— Я еще раз говорю, я какие-то детали, связанные с конкретными эпизодами, рассказывать не хочу, не могу и оставлю для правоохранительных органов. Но для меня Кокинс, Милуш и Римшевич это одна группа людей, безусловно, устойчивая в моем представлении, это первое. Второе, Милуш действительно занимается разного рода финансовыми, скажем так, давайте так скажем, операциями в России. Кокинс действительно постоянно ездит в Россию. Ну и, возможно, это моя догадка только.
— А вам как-то предлагали участвовать в этом участвовать, в этой схеме? И какие там должны были быть суммы, фигурировать какие, не знаю там, премиальные?
— Конкретный, зафиксированный эпизод. Предлагали провести через себя 100 миллионов, взять с этого миллион. Собственно говорилось, что «ты же понимаешь, что наша крыша, ты пропустишь 100 миллионов, заработаешь миллион и все». Я говорю «нет», а они говорит «ты что, тебе же за этого ничего не будет, миллион, ты что чувак, ты не хочешь просто взять, просто так взять миллион, туда даже не посмотрят, в ту сторону, ну, ты же понимаешь, в сторону этих операций, никогда». Ну, я сказал «нет». Более того, они системно и на меня выходили, и на близких мне людей выходили разных. То есть, ну… Все это под соусом «вам же отчаянно нужны доходы, вам отчаянно нужен капитал, вам же все это нужно, почему же вы этого не делаете, вы же будете больше зарабатывать».
— Зачем это делать с человеком, который упирается и не хочет, если у них в распоряжении, скажем так, много других банков, которые с ними сотрудничают?
— Ну, понимаете, наверное, есть некое распределение потоков между банками. Ну, я не могу сказать, что это… Ну, они нам предлагали несколько раз, мы отказались.
— Скажите, а какова текущая ситуация в вашем банке? Есть ли отток средств?
— Сейчас, слава богу, спокойно. И мне как раз не хотелось бы, то есть в первые дни как раз после слов господина Римшевича у нас наблюдался некий отток и некое волнение среди клиентов. Сейчас ситуация успокаивается и мне бы очень не хотелось все дальше нагнетать.
— Просто, понимаете, я посмотрел ваши активы по годам. Один из самых удачных годов был 2015-й, когда у вас активов было больше миллиарда. И сейчас они уже дошли до 700 миллионов. То есть с каждым годом у вас идет снижение. В прошлом году была потеря 20%. Вы можете это как-то объяснить, обосновать?
— Конечно. Конечно, можем объяснить! Наш банк состоит из двух частей — из резидентской и нерезидентской части. И наша резидентская часть, то есть бизнес и остатки на счетах латвийских граждан и предприятий, растет, а вот нерезидентов — как раз падает. И мы приобрели банк, по сути дела вошли в него, в начале 2014 года. Но в 2014 году у нас еще были местные акционеры. Почти наполовину банк, на 51%, только я купил. Мы от этих акционеров избавились только к концу 2014 года. И в 2015 году мы провели анализ, подготовились и начали после этого системную работу по вычищению клиентской базы, по ее изменению. И собственно говоря этот результат вы и видите на балансе.
Я вот недавно подводил некоторые промежуточные итоги. У нас сейчас от той клиентской базы, нерезидентской, которая была на момент нашего приобретения и установления контроля над банком, осталось только 25% из старой базы. То есть мы на 75% базу обновили, ну, и естественно, вот это снижение — это системная работа, плановая, постепенная, это нельзя сделать быстро, это и опасно, и вредно делать быстро, по вычищению клиентской базы и улучшению качества тех клиентов, которые формируют у нас вложения.
— Григорий, один из вопросов, который вот очень активно муссируется у нас здесь социальных сетях, то есть людей он интересует. Откуда лично у вас появились средства на приобретение Norvik банка? У вас, я так понимаю, был этот "Вятка-банк" в России, да? Вы как-то тогда заработали? И опять же покупка Norvik банка именно в Латвии... Вы использовали какой-то оффшорный счёт?
— Что значит оффшорный счёт? Я не очень понимаю, что значит оффшорный счет?
— Ну оффшорную компанию для покупки Norvik банка.
— Нет, ну, вы, понимаете, мне даже это смешно. Почему вы идете на поводу вот у таких информационных поводов? Давайте так. Во-первых, я подавал все налоговые декларации. Я и моя семья заплатили вообще в Российской Федерации налогов примерно на сумму 100 миллионов долларов. Ну, вам для понимания. Не знаю, даже в средствах массовой информации писали это, просто, ну, к сожалению, очень известная была сделка, потому что она побила все рекорды, как я значит купил одно здание в Лондоне за 11 миллионов и за 23 его продал через пару лет. Ну, то есть у нас большое количество каких-то разных историй, деньги задекларированы, налоги заплачены. Но дело не в этом. Это я вам просто даю, рассказываю всё для того, чтобы быть информационное открытым. Но можно было бы всего этого вам не говорить. Дело в том, что когда вы банк покупаете, то вы подаете заявление в фктк. Всё конкретно указывайте: ваши активы, доходы, налоговые декларации, откуда, так сказать, деньги, что, как. Огромный, огромный пакет документов.
— А почему тогда Римшевич говорит, что вы в долг купили этот банк?
— Я не знаю. Это вы спросите у господина Римшевича, почему он так считает. Я вам больше того скажу. Тут вопрос даже не в том, почему он так считает, а вопрос в том, что мы же покупали в конце 2013 года, то есть тех пор прошло четыре года. У меня вопрос: а что это у него раньше не возникало такого подозрения? Вы представляете себе, прошло 4 года, человека задерживают, он проводит 2 дня в следственном изоляторе, выходит и вдруг такое заявление делает. Извините, а вы где были раньше? Ну, во-первых, вообще надо сказать что это заявление человека, который, как он утверждает не имеет отношения к банковской сфере, к регулированию, к принятию этого решения. Откуда это заявление идёт? Это FKTK так считает? Это позиция FKTK? А почему вы раньше-то... Ну, то есть... понимаете, как бы понятно, что это все довольно абсурдно и смешно, но вопрос же в другом. Вы просто сами пытливым умом, задайте себе вопрос, зачем вы вообще изучаете эту тему, если человек там мог 4 года задавать этот вопрос, но почему-то не задавал, а начал задавать, когда вышел из следственного изолятора. Так на что это больше похоже: на действительно попытку в чём-то разобраться или просто на какую-то попытку меня очернить и перевести собственно говоря внимание со своей персоны на мою? И знаете, я вам так могу сказать - я дорожу своей репутацией, но в конце концов у меня репутация может быть любой. И сегодня на повестке дня стоит вопрос не моей репутацией, а репутации его, репутация главного банкира страны. И почему он так легко перекидывает это на мою репутацию... Ещё раз говорю, я не забочусь, наверное, поэтому, чтобы, знаете, вовлечь в дискуссию, и вы сейчас писали не о нём, а обо мне. Но у меня в конце концов может быть какая угодно репутация, а вот у него она должна быть кристально честной.
— Вы, как я понимаю, купили на собственные деньги банк? Я правильно понимаю?
— Ещё раз, мы купили... Еще раз... По-моему, я вам подробно ответил на этот вопрос.
— Ну, я так не очень понял. То есть, это ваши личные деньги, которые вы заработали? Или...
— Самое главное что? Ещё раз, давайте объясню. Когда вы покупаете банк, вы идёте и подаете регулятору серию документов. Регулятор их смотрит, вашу кандидатуру одобряет, он одобряет сделку, бизнес-план, который вы подаете.
— Но он у вас спрашивает, FKTK, деньги вам принадлежат или вы используете чьи-то...
— Вы не можете покупать банк на заемные деньги. Вы можете покупать банк с партнером, с каким-то со-акционером. Это вы, действительно, делать можете.
— То есть у вас есть ещё какие-то партнеры, вместе с которыми вы приобрели этот банк?
— Скажем так — в Norvik банке есть небольшой миноритарный акционер, который сейчас как раз проходит согласование в FKTK.
— А что вы скадете по поводу этого иска в 200 миллионов к Латвии, по словам Римшевича?
— Мне ничего не известно об иске в 200 миллионов.
— Римшевич утверждает, что вы хотите этим судом в США получить компенсацию в 200 миллионов, бросить на попечении государства в банк и компанию Winenergy. Насколько это соответствует действительности, какой это иск, и как вы хотите договориться, и можете ли вы полюбовно договориться?
— Даниил, ещё раз... Я не хочу вступать в дискуссию с этим товарищем. Это ниже моего достоинства.
— Нет, ну, иск-то есть.
— Ещё раз, цифра в 200 миллионов им придумана с потолка.
— Тогда вы скажите, какая это цифра?
— Там нет никакой цифры в этом иске ещё, потому что ущерб не посчитан. То есть его и, в принципе, нет. Этой цифры нет, она не существует, она придумана Римшевичем. Ну почему человек что-то фантазирует, вбрасывает откровенную ложь в воздух, а вы этой берёте и начинаете это тиражировать. Вот по всем вопросам.
— Вот вы и ответьте мне, чтобы мы не тиражировали, чтобы мы, скажем так, в противовес ему...
— Да я не хочу ему в противовес, понимаете! Кто он такой, чтобы я ему противовес шел? Кто он такой? Это ниже моего достоинства. Я в противовес подал заявление в полицию. Ну, понимаете, ну... Человек придумал цифру в 200 миллионов. Я не знаю откуда он ее придумал, это первое...
— То есть иск есть, но денег... С вашей стороны есть иск, я правильно понимаю?
— Не со стороны... Вот вы, понимаете, вы разбираетесь... Вот вы, вы совершенно не готовы к разговору со мной. Иск есть не с моей стороны, иск есть со стороны, внимание, Norvik банка.
— Но это я понимаю, да. Я понимаю, что это не ваш персональный иск.
— Нет-нет, это важно. Это очень важно, потому что, если иск со стороны Norvik банка, то что значит, я бросил Norvik банк?
— Что в этом иске? Какие претензии?
— Еще раз.. Подождите, ну, подождите... Ну, в Delfi прочитайте мою интервью! Одна из претензий очень подробно расписана. Значит, я же говорю... Ну, что я как попугай повторяю одно и то же. Ну, прочитайте, там в Delfi расписано. Ещё раз, услышьте меня, пожалуйста. Ну, вы же журналист, собираетесь свою позицию обществу доносить... Послушайте, как я могу бросить Банк Латвии и выиграть 200 миллионов, если банк - истец по этому иску? Этот иск подал банк Norvik, то есть латвийское предприятие.
— Я обращаю ваше внимание, чтобы для того, чтобы я людям рассказал что-то, я должен сам понимать, что происходит. И пока я не очень понимаю, что это за иск, какого рода претензии вы предъявляете, что за ущерб там будет считаться, кем он будет считаться.
— Значит, ещё раз я вам рассказываю. Я только что вам несколько раз повторил, что иск предъявляет банк. Вы тут же продолжаете говорить: "Я хочу разобраться, что за иск, который вы предъявляете". Не я, не я!
— Я понимаю, я понимаю. Банк предъявляет иск к Латвии. Что в этом иске? Можете просто рассказать?
— Это важно, потому что Римшевич говорит, будто я хочу бросить этот банк и получить 200 миллионов, понимаете. Если иск подает сам банк — то как я брошу банк и получу 200 миллионов? Это первое. Второе, чтобы вы понимали, вы не можете просто так судиться с государством. Мы государству подали... Мы сначала должны договориться с ним попытаться. И мы письмо, вообще говоря, государство направили еще в августе прошлого года, чтобы вы знали, связанное с этими событиями дискриминации. К сожалению, три месяца были упущены, латвийское правительство не выходило на нас.
В ноябре у нас наконец-то с ними состоялась встреча, где мы принесли подробную презентацию, где мы описали что хотим избежать арбитража и не хотим судиться. И мы предложили государству два равных, мирных решения данного вопроса. Мы не идем против государства, и каждое из этих решений не предусматривало никаких финансовых затрат со стороны банка. Вот одно из этих решений было как раз связано с компанией Winenergy и подробно о дискриминации компании Winenergy прочитайте, пожалуйста, в моем интервью Delfi, я там всё подробно изложил. Если хотите, могу ещё раз повторить, но там всё очень, как мне кажется, доходчиво описано. К сожалению, эти оба предложения были отвергнуты, но мы планируем ещё какие-то мирные предложения правительству Латвии предложить. Мы в общем-то уверены в твердости нашей позиции, в нашем иске. Но при этом мы совершенно открыты к поиску диалога и компромисса.
У нас нет никакой совершенно задачи воевать, как Римшевич призывает, или засудить государство. Мне кажется, что это он в этом заинтересован. И он как раз объясняет, что — оставьте меня на должности, потому что я нужен вам для государства, для войны с Гусельниковым. Давайте разложим по полочкам. Во-первых, я никакой войны не хочу. Во-вторых, если оставить его на должности, как он считает, это увеличит шанс на победу [Латвии в судебной тяжбе с Norvik]. Наоборот! Если его оставить — человека, уже формально обвиненного в коррупции, то наоборот — это не увеличит шанс на победу, а вот если его убрать, то это продемонстрирует, что Латвия на пути к развитию правового государства.
Но дело не в этом — просто он призывает к войне, а война никому не нужна. Естественно, нужно заключить мирное соглашение, найти какие-то пути, компромисс. Мы к этому готовы.
И он совершенно прав, себя ассоциируя с Латвией. Это, вообще говорят, болезнь восточных соседей: когда ты слишком долго сидишь в одном кресле, контроль, абсолютная власть развращает, и ты начинаешь себя ассоциировать с этой должностью, с интересами народа – но это не так! Ты всего лишь менеджер, нанятый народом для выполнения определенных функций на определенный срок.
— Что для вас компромисс в данном случае?
— Приведу пример. Вот есть компания Winergy. Компания Winergy вообще, когда мы в 2013 году зашли в банк, то банк имел отрицательные активы и негативный капитал – его разворовали, и регулятор, собственно, не принимал никаких мер, ничего не делал. При полном их попустительстве из него продолжали выводить средства. И там был этот ветряной парк, из которого украли себе активы и такой товарищ [бывший член правления Winergy] Андрис Линуж, Enercom Plus, который недавно был назначен у вас на высокую государственную должность по распределению 1,5 млрд евро из еврофондов на железную дорогу в одной из госкомпаний [Eiropas Dzelzceļa līnijas, ответственной за проект Rail Baltica], и Марис Спрудс, который организовывал фиктивные банкротства (и те активы не должны бил достаться банкам), и потом планировал свалить и банк.
Тут, на его несчастье, банк купил я, мы вложили в него денежные средства, мы начали борьбу с этими мошенниками, мы отвоевали эти активы обратно. Сегодня у этих активов есть оценка компании (????), там еще какие-то квоты [якобы] отозваны, вот это все неправда, парк работает, ветер дует, электричество производится – генерируется достаточный денежный поток для покрытия вообще всех кредитов в будущем. Единственное, что там, поскольку там большая часть денег была украдена, то это вообще крупная сумма, которая больше чем 25% от капитала банка. Она не может иметь одну экспозицию, больше чем 25% капитала банка – это формально нарушение, и мы это признаем.
Но это – историческое нарушение. И винить в нем скорее следует не действующих акционеров или менеджмент банка, которые сделали всё, чтобы вернуть украденные активы вкладчикам, а, например, тот же регулятор, который всё это просмотрел. И мы говорим, что мы готовы это всё продать – и регулятор требует от нас продать. Так мы не возражаем! У нас даже есть покупатель. Но, например, этот актив, он арестован сегодня по уголовному делу, которое уже передано в суд. К сожалению, там два ключевых фигуранта в силу того, что у них есть хорошие высокопоставленные связи, это Андрис Линуж и Марис Спрудс, избежали ответственности. Но там довольно большой состав [подозреваемых].
— То есть они оба не фигурируют в деле Winergy?
— Андрис Линуж нет. (...) В деле Линужа нет. У нас есть история больше чем на ста страницах, могу прислать, если интересно. Есть история Enercom Plus, как Андрис Линуж украл Enercom Plus из Winergy. Это всё есть. Я бы, кстати, на месте журналистов проанализировал, с кем по жизни связан Андрис Линуж. Кто с ним долгое время вместе работал и чей он товарищ. Удивительные там найдете параллели!
Дело в том, что Winergy, юридическое лицо, является обвиняемым в этом деле. Поэтому его там могут оштрафовать, эти активы могут конфисковать – соответственно, ну любой внешний покупатель, который приходит, он говорит, что ему этот актив нельзя купить, пока его не уберут из уголовного дела. И мы просим его из уголовного дела убрать. Но нам говорят, что убрать из уголовного дела могут, но банк должен отказаться от требования возмещения материального ущерба. Мы отказываться не хотим, потому что сами понимаете: у судьи подходит дело к приговору, и тут выясняется – тут подделаны документы, тут еще что-то, и ни у кого нет материального ущерба. Как вы думаете, какова тогда вероятность, что мошенники выйдут на свободу? Она обычно довольно высокая. Их не осудят или осудят к небольшому наказанию.
Мы, естественно, от материальных претензий отказываться не хотим. Тогда нам говорят: а мы тогда Winergy в уголовное дело вводим. Мы на это говорим: но мы тогда его не сможем продать, всё! Вот давайте уголовное дело закончится, вы его оттуда выведете – вот тогда мы его и продадим. Нам говорят: нет, вы должны продать в течение двух месяцев. Таким образом, мы зажаты между требованиями двух государственных органов и никак не можем найти с ними общего языка. А чтобы найти его, нам нужно отказаться от материальных претензий что приведет к тому, что люди, совершившие мошенничество, могут не понести за это должной ответственности.
Вот — это был совершенно явный пример. Поэтому мы говорим: кто-то же должен был взять на себя риск этого ареста. Ареста актива, который все еще является частью уголовного дела. Одно из решений, которое мы еще будем предлагать — чтобы Latvenergo или другая госкомпания просто купила у нас это Winergy, и государство взяло риск на себя.
Тем более что это была бы для них прибыльная сделка. Латвия, если вы посмотрите, производит в 6-7 раз меньше энергии с помощью ветра, чем соседние Литва и Эстония. По уровню развития ветроэнергетики Латвия на уровне Гватемалы находится. С 2011 года ни один мегаватт [новых мощностей] не введен. [Продажа Winergy государственной компании] это было бы такое win-win solution, чтобы ликвидировать эту отсталость, инвестировать дальнейшие средства – там есть парк развития, там есть территория, подстанция, там можно это всё развивать при нормальном управлении.
Это конкретный пример дискриминации банка и того, как эту проблему можно было бы решить.
— Скажите, вас вызывали в KNAB для дачи показаний «по Римшевичу»? В последние дни?
— Дело в том, что я не живу в Латвии. Но мы, еще раз повторю, по поводу г-на Римшевича при подаче заявления в Экономическую полицию с нею общались. Сделали это еще в декабре прошлого года. Мы сейчас видим, что мои международные риски [не реализовались]... Мы немножко опасались, ведь когда вы имеете дело с высокопоставленным государственным должностным лицом... вы видите, как государственная машина его сейчас начала защищать. Так – неформально, «[информационная] атака на Латвию» и все такое прочее. Естественно мы боялись.
Но сейчас мы видим, что, поскольку уже есть другое дело, мы видим, что правовые органы нацелены на то, чтобы разобраться в этой ситуации, и Латвия – на правовом пути и хочет очиститься. Поэтому мы интенсифицируем взаимоотношения с этими органами и будем сейчас сотрудничать и с KNAB, и с Экономической полицией, сделаем это письменно – подача документов и всего того, что у нас есть.
— В совете вашего банка трудятся бывший генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен и бывший глава германской разведки BND Август Ханнинг. Какова их роль в банковской сфере, что они делают? Или их роль – как у свадебных генералов, продиктована репутационной необходимостью?
— Вопрос, кто они – достаточно неуместный, их биографии широко известны. Называть уважаемых людей свадебными генералами – мне тоже кажется... Помните, вы писали про «неприятные вопросы»? Есть не неприятные вопросы, а неудачно сформулированные. Мне кажется, вы зря называете уважаемых людей свадебными генералами! А почему такие уважаемые люди у нас в совете, я вам сейчас объясню. Дело в том, что реноме латвийской банковской системы на международной арене очень низкое. Последний скандал, кстати говоря, еще сильнее ее репутацию подорвал. И нам нужно объединять усилия – всем: и регулятору, и Банку Латвии, и коммерческим банкам, – чтобы реноме, имидж латвийской финансовой системы в глазах мирового сообщества восстановить. А для этого мы, ка кбанк, проводим со своими контрагентами соответствующую работу. Собственно, для этого мы и пригласили уважаемых людей, имеющих определенную репутацию, определенные связи – для того, чтобы это стало в каком-то смысле «знаком качества» работы и нашего финансового учреждения, да и банковской системы Латвии в целом.
Потому что, ну... Я могу привести пример: когда я переехал жить в Лондон и был тогда еще только российским гражданином, у нас здесь была управляющая компания, в 2010 году – и мы совершенно спокойно торговали с любыми банками. В 2013 году, в 2014-м – еще до всех передряг геополитических, мы стали дочерней компанией латвийского банка, у нас тут же все позакрывали кредиты. Я был в шоке, потому что с небольшой компанией российского гражданина все торгуют – а с компанией, принадлежащей латвийскому банку, банку Евросоюза, банку еврозоны – никто торговать не хочет! Такое вот сегодня имиджевое состояние. Всё, что из Латвии – считается плохо, латвийский банк – плохо, платежи в латвийский банк – через тройной-четверной контроль. Понимаете? Это всё – те проблемы, которые сегодня есть не только у меня, эти проблемы есть у страны.
Соответственно, для того, чтобы повысить реноме банковской системы Латвии – и мы обсуждали это и с доктором Ханнингом, и с г-ном Расмуссеном, проговаривали это, и особенно Расмуссен, который сам и Дании и издавна связан с Балтийскими государствами и много с ними взаимодействовал, – мы много с ними проговаривали это: что главное – это восстановление credibility (кредита доверия), реноме, имиджа латвийской банковской системы и использование широкого круга знакомств, связей для того, чтобы еще раз донести до мирового банковского, финансового сообщества, истеблишмента, что не все латвийские банки плохи, что Латвия – не плохая страна, что у ее банковской системы есть шанс на интеграцию в мировую финансовую систему, чтобы она не осталась в изоляции.
Понимаете, это всё очень важная работа! Направленная не только на собственно Norvik banka. Такими людьми [как Ханнинг и Расмуссен] должна бы гордиться, по идее, вся банковская система Латвии – и использовать данный факт, чтобы избавляться от негативных последствий разных скандалов (за которые, кстати, никто не понес ответственности), связанных с отмыванием. А вместо этого, я не понимаю, какая-то создается проблема... Это всё оруэлловщина – но когда такое происходит в России, еще ладно, я еще понимаю. Но тут с больной головы на здоровую всё валится. И вы почему-то всему этому следуете и всё это начинаете перемалывать... мне, откровенно говоря, это удивительно!
— Вы говорили, что в беседе с вами Римшевич называл себя «королем». Можете описать, при каких обстоятельствах он так говорил?
— Ну, к чему повторяться... Ну, я же вашим коллегам уже дословно всё сказал. Латвийское общество только недавно узнало о том, что оно его (Римшевича) не может никоим образом кроме как с его собственного согласия, сместить. А он всегда об этом знал! Поэтому он и говорил: я – король Латвии! Потому что... потому что меня невозможно убрать! Президента убрать можно, а меня нельзя.
— Каков ваш дальнейший прогноз для всей этой ситуации и когда вы собираетесь приехать в Латвию – и не боитесь ли вы ехать?
— Мне сложно строить прогнозы. Но у меня есть надежда! И эта надежда подкрепляется действиями латвийских правоохранительных органов и действиями многих латвийских политиков. У меня есть надежда на то, что процесс очищения, неизбежный порцесс развития правового государства со всеми его сложностями, трудностями – он буде продолжен. Я верю в лучшее и оптимистически смотрю в будущее. То, что сегодня происходит – да, это очистительный процесс, он дурно пахнет, он плохо выглядит. Но он важен, и он улучшает внутреннее состояние организма, состояние экономики и общества Латвии!
Поэтому я с оптимизмом на него смотрю и жду не дождусь, когда у меня появится возможность приехать в Латвию.
— Но если вас вызовут на допрос, допустим, в KNAB — вы приедете?
— Мы будем сотрудничать, безусловно, с KNAB! В какой форме мы это будем делать, это мы с юристами моими посоветуемся и решим. Пока мы договорились о том, что мы в письменной форме просто подадим всё, что у нас есть.
— Можно ли утверждать, что вы по каким-то причинам опасаетесь приезда в Латвию? Может быть, вам что-то угрожает здесь?
— Почему? Вы считаете, что мне что-то угрожает?
— Ну это же вы говорили, что наняли охрану дополнительную.
— Это потому, что, видите ли, я не считаю, что Римшевич одинок, и я примерно знаю этих людей, выступивших в его защиту, с кем они связаны – и что это за люди. Я внимательно читал всю историю Латвии и примерно понимаю меру возможностей этих людей и их наклонности. Поэтому – данный фактор меня заботит, и, как разумный человек, который предпочитает заранее определить степень риска и подготовиться и подстраховаться, я действительно охрану нанял. Но я же уже акцентировал, что я же это сделал не для себя, а для своих детей, для своего дома.
Как уже писал Rus.Lsm.lv, совладелец Norvik banka Григорий Гусельников в интервью Associated Press заявил, что глава Банка Латвии Илмар Римшевич настойчиво требовал взятку, в случае отказа обещая, что у банка будут проблемы. Кроме того, банк хотели вынудить отмывать деньги, утверждал Гусельников. Associated Press, респектабельное и обычно тщательно работающее с источниками глобальное агентство, указало также, что в «деле Римшевича» есть и «русский след». Кроме того, сообщалось, что глава Банка Латвии регулярно ездил в Россию через Белоруссию.
Rus.Lsm.lv также сообщал, что в декабре прошлого года Гусельников обратился в полицию с заявлением о возможной причастности должностных лиц Латвии к вымогательству у него взятки.
Госполиция получила заявление Norvik banka о том, что высокопоставленное лицо в финансовом секторе вымогало взятки у крупнейшего акционера учреждения. Оно было передано на рассмотрение в Управление по борьбе с экономическими преступлениями, и начато уголовное производство. При этом сам Гусельников по начатому Госполицией уголовному процессу пока не допрашивался.
Адвокат банка Александр Березин, сославшись на интересы следствия, не сообщил, были ли названы в заявлении Гусельникова конкретные должностные лица, но отметил, что Norvik banka сотрудничает со следствием, предоставляя всю необходимую информацию.
Кроме того, Rus.Lsm.lv рассказывал, что 16 февраля сотрудники KNAB провели обыски на рабочем месте главы Банка Латвии Римшевича и по месту его жительства в Лангстини, причем в особняке следственные действия длились больше 12 часов. В субботу 17 февраля Римшевич прибыл из-за границы на родине и вместе с адвокатом Саулведиса Варпиньша отправился в KNAB, где и пробыл до глубокой ночи, после чего был увезен вместе с адвокатом для продолжения следственных действий. В воскресенье KNAB применил к Римшевичу статус задержанного, предполагающий (по ст. 268-й Уголовного закона), что ему в течение 48 часов либо должны предъявить обвинения, либо отпустить на свободу.
Залог в 100 000 евро, определенный Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией (БПБК) в отношении Римшевича, был перечислен на счет Государственной кассы в понедельник, 19 февраля. Мерой пресечения подозреваемому назначен запрет на исполнение должностных обязанностей главы центробанка. Уволить его не позволяет законодатедьство. Сам Римшевич на специально созванной пресс-конференции заявил, что добровольно в отставку не собирается.
Антикоррупционное бюро подозревает президента Банка Латвии в вымогательстве взятки, превышающей 100 тыс. евро, заявил на пресс-конференции в этот же день начальник Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией Екаб Страуме.
