По словам Надежды Ручановой, ее история на фоне того, как складывались пути эмигрантов-оппозиционеров или представителей масс-медиа, выглядит достаточно благополучной. Но происходящее в Республике Беларусь, где остались родные и друзья, не может не тревожить.
«Я достаточно давно задумывалась о том, чтобы что-то изменить в своей жизни, порядка пяти лет назад еще. Конечно,
не могу сказать, что предвидела то, что будет происходить в стране — никто бы этого не мог в трезвом уме и твердой памяти представить, те послевыборные события — и те, что происходят сейчас. Это просто непостижимо!
Но те тенденции, которые были вокруг меня и по части образования, и по части каких-то базовых свобод — мне они не нравились. Мне было 35 лет, это еще такой возраст, когда не страшно куда-то уехать, у меня была дочь-подросток, и мне не хотелось, чтобы моя дочь получала высшее образование, жила, взрослела в условиях Беларуси. Хотя это была очень благополучная жизнь. Я действительно была директором IT-компании, у меня была достаточно высокая зарплата, я могла себе позволить даже больше, чем в первое время в Латвии».
Отрасль информационных технологий в Беларуси развивалась благодаря квотированию государства очень уверенно, «семимильными шагами», говорит Ручанова.
«Но я четко приняла для себя решение, что надо что-то делать со своей судьбой. Стала выбирать, куда бы мне поехать учиться, и выбрала Рижскую Стокгольмскую высшую экономическую школу. Первый год приезжала в Латвию на неделю каждый месяц — на модуль обучения в Стокгольмской школе экономики. Это прекрасное учебное заведение! Одно из лучших бизнес-образований в Европе. И за это время, естественно, познакомилась со страной, с людьми...
Потом стали работать жизненные обстоятельства — однажды вместе со мной приехал муж, познакомился с моим одногруппником, вначале моего мужа пригласили на работу (он тоже программист, разработчик). И кстати, пригласили на достаточно рядовую для IT позицию, ничего заоблачного, но мы обсудили, и я сказала: ну, давай пробовать! Мы оба получили «блю-кард» как особо ценные специалисты, вначале он переехал, потом я. Интересно, что через 2 недели после получения карты я узнала, что беременна. То есть у меня здесь родился второй ребенок, сын, у нас уже здесь есть недвижимость, и Латвия стала для меня вторым домом. Мне здесь хорошо во всех смыслах!»
На территорию Республики Беларусь Надежда, которая была наблюдателем в посольстве РБ в Риге во время президентских выборов, сейчас въезжать не рискует.
«Степень того ужаса, который происходит в Беларуси ежедневно, не поддается никакому разумному осмыслению. Я мечтаю, чтобы настал тот день, когда я смогу больше не следить за повесткой в Беларуси.
У меня осталось достаточно много людей там, в Минске живет сестра с семьей, много друзей, и естественно, я вынуждена эту информационную повестку отслеживать», — призналась она.
Инвестор Кирилл Голуб до отъезда из Беларуси занимался бизнесом в сфере программного обеспечения.
«Знайте, что благодаря регуляторике парка высоких технологий Беларусь до лета 2020 года была одной из лучших и стран, и юрисдикций, в которых можно и нужно создавать ИТ-бизнес! Собственно, этим до лета 2020 года занималось множество моих друзей и знакомых. Кроме IT-бизнеса, я занимаюсь частными инвестициями в стартапы, венчурные проекты. Людей, которые этим занимаются, называют «бизнес-ангелами».
В 2020 году стало понятно, что ничего хорошего, к сожалению, Беларусь не ждет. Потому что еще до выборов в обществе был заметный и достаточно глубокий раскол
между относительно небольшой частью населения, которая прогрессивна, строит и создает что-то новое, хочет изменить ситуацию в республике на более современную, на принципах, более близких к Европе — и второй частью, наверное, половиной или больше населения, которая не хочет ничего менять. Это люди, которым комфортно в тех условиях, что в Беларуси сложились — и экономических, и политических, и социальных. Вот эта половина граждан Беларуси предпочли бы сохранить статус-кво. На тот момент главным выразителем и хранителем статуса являлось как раз белорусское государство с действовавшим на тот момент президентом.
И получилось так, что первая часть гражданского общества очень активно сначала поддержала предвыборный процесс, подписываясь, а потом голосуя за альтернативных кандидатов, которые предлагали действительно направить развитие Беларуси в ту сторону, в которую движется весь цивилизованный мир. Ну а
вторая половина либо проголосовала за действовавшего на тот момент президента, либо просто решила воздержаться и посмотреть в сторонке, к чему противостояние государства и прогрессивной части общества приведет».
Привело это, подчеркивает Кирилл Голуб, к совершенно невообразимому в XXI веке в центре Европы витку насилия и беззаконий.
«Многие цитируют фразу, сказанную бывшим президентом — что иногда не до законов. Так вот в Беларуси эта ситуация длится уже 14 месяцев — когда государству не до законов, когда оно действует по каким-то скорее клановым понятиям.
Мне тоже не повезло: в числе нескольких тысяч белорусов я тоже был задержан и трое суток провел — без предъявления протокола, без обвинений, фактически в тюрьме. Это были первые поствыборные дни. После этого мы с коллегами по IT и с бизнес-ангелами обсудили, в какой степени нам стоит или не стоит оставаться в Беларуси».
По словам Голуба, правоохранительным органам, судя по всему, «была дана разнарядка максимально задерживать всех, кто может показаться участником протестов». Таких людей 10-12 августа было задержано порядка 7-8 тысяч. И в тот период и милиционерам, и надзирателям уже было понятно, что какие-то законы в стране еще действуют, но что от них уже не требуют их неукоснительно соблюдать. В тюрьме в Жодино, где оказался Кирилл, задержанным предоставляли постельное белье и возможность лежать на нарах в течение дня, но скученность была в 4-5 раз выше штатной вместимости камер.
«И было ясно, что сами сотрудники системы не понимают, что будет дальше и как станут развиваться события. Но
следующие месяцы довольно быстро показали, что курс взят на максимальную жестокость и максимально свободное, ненаказуемое применение насилия со стороны государства и его представителей».
Кирилл уехал в Латвию, с которой его связывают давние деловые контакты. Здесь несколько лет работала принадлежавшая ему компания. Одним из аргументов стало то, что многие его друзья из Беларуси оказались в Латвии.
«И путь в Ригу выглядел не только логичным, но еще и удобным с точки зрения продолжения моей работы. В Риге мы инкорпорировали один из высокотехнологичных стартапов, и сегодня Рига действительно очень удобная юрисдикция для создания технологического бизнеса и выведения его на европейскую орбиту».
Как ранее писал Rus.LSM.lv, после фальсификации итогов президентских выборов в Республике Беларусь и жестоком подавлении народных протестов режимом Александра Лукашенко Евросоюз осенью 2020-го объявил о санкциях против должностных лиц РБ, а ОБСЕ заявила о нарушениях прав человека в Белоруссии.
Начался отток белорусских предпринимателей в страны Балтии, в Латвии сотрудничеством с ними занималось Агентство инвестиций и развития, однако реализовано оказалось не так много проектов, как планировалось изначально. В частности, белорусы столкнулись с проблемами при попытках открыть в Латвии банковские счета.
Позднее, 23 мая 2021 года, как сообщал Rus.Lsm.lv, самолет компании Ryanair, выполнявший рейс Афины — Вильнюс, был принудительно посажен в Минске. Находившийся в нем создатель белорусского оппозиционного телеграм-канала Nexta Роман Протасевич задержан. После этого Европа закрыла свое небо для воздушных судов белорусских авиакомпаний, и против режима Лукашенко были введены новые международные санкции.
